порядке. А ты чем занимаешься?
— Вешаюсь! — неожиданно для себя негромко воскликнул Хокимару.
— Что-о?
— Сайхо, милая, дорогая, ты не представляешь, как мне плохо без тебя! Никогда в жизни мне не было так тоскливо.
— Займись чем-нибудь, — посоветовала трубка.
— Желаю тебе хорошо отдохнуть. Я жду тебя. Помни об этом.
— Я помню, — отозвалась Сайхо.
— Пока, — попрощался он. А ведь хотел сказать ещё очень многое. Но только добавил: — Береги себя…
— Пока, — ответила трубка и запела прерывистыми гудками.
Он налил себе полный бокал коньяка и выпил весь, закусив только фруктами. Затем со вторым полным бокалом в руке он прошёл из кухни в комнату, включил компьютер, вывел на экран фотографию любимой, долго всматривался в каждую родную чёрточку дорогого лица. Не спеша потягивая коньяк, он так и уснул перед включенным монитором.
Утром Хокимару сел в машину и выбрался на трассу. Он ехал навстречу своей любви.
Восемь дней, восемь мучительных дней и ночей без любимой стали для него невозможным испытанием. И он нарушил данное Сайхо слово — ждать её возвращения в город. Потому что уже не мог без неё жить…
Всю дорогу он представлял, как встретит его Сайхо? И боялся этой встречи. Но к своей огромной радости обнаружил, что она ждала его приезда. Девушка загадала: если любит — найдёт. И он оправдал её надежду. Сайхо вначале упорно делала вид, что сердится. Но он читал радость в её красивых глазах…
— Наше время вышло! — жёстко произнёс ангел, прерывая льющийся поток приятных воспоминаний. И прежде чем Хокимару успел что-нибудь произнести, свет погас, и палата, в которой находилось тело японца, исчезла.
В следующее мгновение, оказавшись в полной темноте, Хокимару с ужасом осознал себя внутри бесполого липкого Существа, необычайно сложного по своей внутренней структуре, словно гигантский осьминог, крепко охватившего Хокимару со всех сторон своими удушающими щупальцами. Его собственное «я» превратилось в подчиняющееся «оно», то есть тоже в нечто среднего рода, как и само Существо. У Хокимару оставался лишь некий воспринимающий мыслящий центр, который беспрерывно подпитывал энергией всё аморфное тело Существа, сохраняя и поддерживая в нём жизнь. Центр в лихорадочном темпе изнутри себя по капелькам рождал энергию, давая возможность Существу пребывать в стадии своего постоянного полурождения. «Оно» — целое Существо складывалось из множественных таких же, как Хокимару, светящихся частиц, каждая из которых без отдыха, без остановки воспроизводила и отдавала свою энергию и этим строила себе подобную часть в теле Существа. Причём все новые части Существа жили сами по себе, но отдавали энергию в общее тело. Все они — и новые, и старые — были слиты в неделимое множественное единство и составляли многоликую тварь среднего рода.
Мысли сбежать или вырваться у Хокимару не было. И вообще никаких мыслей у него не было, кроме той, что нужно производить энергию. Он осознавал себя начисто лишённым разума. Удивительно, но и лишённый разума, он занимался внутри самого себя сложной работой, носившей признаки разумной деятельности: он мыслил и убивал своё «я», чтобы дать жизнь кому-то другому. Перед собой он видел чёткую цель: отдать свою жизнь — свою энергию. А существо отвечало встречным желанием, которое Хокимару ощущал всеми своими отдаваемыми частицами, — «Жить!» Съедая Хокимару, Существо жило, росло, оно хотело жить дальше, и в самом факте существования своей жизни оно имело своё единственное предназначение — расти.
Хокимару понимал, что постепенно умирает, растворяется, но остановить процесс выкачивания самого себя не мог. Привыкая к нестерпимой боли и мучениям, связанным с уничтожением собственного «я», он смирился со своей участью…
Вдруг боль стала стихать. Непроглядная темнота вокруг него начала расступаться. Появился свет, уничтожающий тьму и всё, что было с ней связано. Ощущение, что сложно организованное Существо держит его своими липкими щупальцами, пропало, и воспоминания о нестерпимой боли стали медленно исчезать из сознания. Чувство жуткого ужаса таяло и рассасывалось вместе с темнотой.
Перед Хокимару снова была та самая знакомая палата в клинике по изучению мозга. Он увидел, как над его неподвижно лежащим телом склонилась фигура в тёмном плаще и в капюшоне.
— А ты везунчик! — услышал Хокимару голос своего ангела.
— Почему? — не понял он, приходя в себя после ужасной пытки.
— На Земле прошло два месяца с нашей последней встречи, и я был уверен, что ты не вернёшься! Но есть люди, заступившиеся за тебя перед Высшей Силой!
— И что это значит?
— Значит, теперь мы сможем часто разговаривать.
— Почему? — всё ещё ничего не понимал Хокимару.
— Я получил новое задание.
— Какое задание?
— Охранять и защищать тебя. Вести тебя по жизни. Говорить с тобой и наставлять.
— Почему?
— Потому что ангелы связаны особыми отношениями с пророками. Хватит задавать один и тот же глупый вопрос! Спроси что-нибудь другое.
— Я прощён?
— Не совсем. Но Высшие Силы посчитали, что ты страдал достаточно.
— Ты что-то сказал про пророков? Причём тут я?
— Тебе предопределено служение, Хокимару! Пророки нужны обществу в каждом поколении. Теперь у тебя новое предназначение.
— А чем занимаются пророки?
— Пророки? Вмешиваются!
— Во что?
— В жизнь людей! Ты что-то говорил про человека разумного? Если ты хочешь, чтобы ваше общество свернуло с того пути, по которому оно идёт сейчас, знай — ему не обойтись без пророков. А поскольку пророческое знание есть Божественное откровение, его избранным приносят ангелы. Поэтому теперь мы часто будем с тобой общаться. Понял?
— Значит, я избран?
— Да.
— Кем?
— Господи!.. Достал! Программой!!!
— Но я… учёный. Я не справлюсь!
— Был учёным. И будешь учёным. Ты веришь в Бога?
— Верю!
— Значит, справишься. Ты же хотел заслужить прощения за свои грехи? Исполняй. Я помогу тебе в этом. Истинная задача ангелов — в помощи человеку и служении Господу. Истинная задача пророков — в помощи роду человеческому и служении людям! Ты готов Хокимару!
— Да.
— Теперь спеши…
Дальше японец уже ничего не слышал. Свет неожиданно погас, и он почувствовал навалившуюся чугунную тяжесть во всём теле. Но испугаться не успел…
— Хокимару! Откройте глаза! — услышал японец женский голос и с трудом расцепил дрожащие веки.
Сначала была лишь белая пелена. Но затем глаза заслезились, и Хокимару часто заморгал. Пелена стала медленно спадать, и он увидел дневной свет, белый потолок и знакомое лицо. Над ним склонилась… Глоя!
— Ну вот мы и встретились! — устало произнесла женщина с