Читать интересную книгу Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

Погожим утром Хубилай собрал своих командиров. Перед битвой даже Урянхатай хмурился меньше обычного. Зато Баяр сиял и жадно ловил каждое слово Хубилая, очень подробно описывавшего увиденное.

– Приходится кормить уйму солдат, – отметил царевич. – Местным крестьянам так много продовольствия не поставить. Баяр, вели мингану разомкнуть ряды и окружить город. Разыщите линию снабжения или продовольственный склад – и уничтожьте. Желудки врагов опустеют, и боевого пыла у них поубавится.

Баяр кивнул, но с места не сдвинулся.

– Сунцев куда больше, чем нас, – продолжал Хубилай. – Но если им велено защищать прииск, они станут обороняться, а контратаку не развернут. Это нам на руку. Урянхатай, размести наши пушки плотным рядом, и начните обстрел. Первый залп сделайте пристрелочный, затем переместите орудия туда, откуда можно поразить вражеские оборонные порядки. Любую противодействующую силу уничтожайте. При таком раскладе остальных воинов я смогу использовать для атаки по флангам.

Урянхатай нехотя кивнул.

– Сколько у них всадников? – спросил он.

– Я видел не меньше десяти тысяч лошадей; сколько среди них запасных, не знаю. Нельзя позволить им взять нас в тиски, хотя нам хватит лучников, чтобы отогнать их. – Хубилай глубоко вздохнул, чувствуя, как от волнения сосет под ложечкой. – Помните: сунцы не воевали уже несколько поколений, а наши воины сражаются всю жизнь. Это непременно скажется. Сейчас ваша задача – быстрее вывести тумены в зону обстрела. То же самое с пушками, прыть нужна невероятная. Семьи и тяжелые телеги с продовольствием пусть останутся здесь. Главное сейчас – скорость: мы появимся молниеносно и захватим сунцев врасплох. Без крепкого центра атаку по флангам мне не развернуть. – Хубилай глянул на своих самых высокопоставленных военачальников, очень разных, но очень надежных. – Я посмотрю, как мы начнем, и дам вам новые приказы. Пока же молитесь, чтобы не полил дождь.

Все как по команде взглянули на весеннее небо, но увидели лишь несколько белых, легких, как перья, облачков.

*

Мункэ швырнул свитки с докладами на стопку высотою с его трон и устало потер глаза. С тех пор как стал ханом, он набрал вес и чувствовал, что уже не так крепок, как прежде. Годами он принимал свою физическую силу как должное, но время понемногу подтачивает, а человек замечает это, когда уже слишком поздно. Мункэ втянул живот и в сотый раз сказал себе: нужно больше упражняться с мечом и с луком, пока сила еще при нем.

В бытность военачальником Мункэ не представлял себе проблем огромного ханства. Большой поход на запад с Субэдэем теперь казался несложным испытанием. Разве те проблемы назовешь серьезными? Разве представлял Мункэ, что придется улаживать разногласия между буддистами и даосами или что ему станут так важны серебряные монеты? Ямщики непрерывно приносили новости, в которых Мункэ едва не тонул, а ведь ему помогала целая команда монгольских писцов. Каждое утро хан улаживал тысячи мелких проблем, читал столько же отчетов, принимал решения, касающиеся совершенно не знакомых ему людей…

Он отшвырнул очередной свиток с прошением: Арик-бокэ понадобился миллион серебряных, которые предстояло отлить из металла, еще не добытого в приисках. Порой Мункэ завидовал младшему брату, который жил себе на родовых землях… Но, если честно, ханские заботы ему нравились. Разве не здорово решать за других, когда к тебе приходят с бедами и вопросами? На Каракорум с надеждой взирали люди со всего мира от Корё до Сирии – об этом в свое время и мечтал Угэдэй-хан. Благодаря миру, который берег Мункэ, торговцы могли обналичивать чеки в других землях. Воров и бандитов ловили специально нанятые люди; тысячи семей вели хозяйство на местах от имени хана, пользуясь его властью…

Мункэ горестно погладил живот. Как у всего на свете, у мира есть цена.

Хан поднялся – колени хрустнули – и негромко застонал, когда Ури, его главный советник, принес новые свитки.

– Уже почти полдень. Сперва поем, потом просмотрю их, – сказал Мункэ.

Целый час он уделит детям, когда они вернутся из городской школы. Мандаринским и персидским языками они будут владеть, как родным. Сыновей, когда вырастут, Мункэ сделает ханами. Точно так же старалась его мать: старшего сына она возвышала и продвигала больше, чем остальных.

Ури опустил свою ношу – свитки, перевязанные бечевкой. В руках у него остался лишь один, и Мункэ вздохнул, прекрасно зная нрав своего советника.

– Ладно, говори, только быстро.

– Это доклад о цзиньских владениях вашего брата Хубилая, – начал Ури. – Стоимость нового города получается непомерной. Вот здесь у меня цифры. – Он вручил свиток Мункэ, который, нахмурившись, снова сел и принялся читать. Закончив, изрек, пожав плечами:

– Когда он все потратит, кампанию придется свернуть.

Ури опасался обсуждать царевича. Чувства Мункэ к Хулагу, Арик-бокэ и Хубилаю простыми не назовешь. Вопреки жалобам хана, вмешиваться в их отношения никому не хотелось.

– Господин мой, из отчета видно, что брат ваш уже растратил почти все средства, которые вы ему выделили. У меня есть донесения о том, что он разыскивает в сунских землях серебряные прииски. Мог он найти прииск и не сообщить вам?

– Я бы узнал, – отозвался Мункэ. – При моем брате есть человек, сообщающий о каждом его шаге. Последнее письмо ямщик доставил неделю назад: там говорится, что прииск еще не найден. Так что дело не в этом. А как начет новых поселков? Сдал же он участки в аренду? Два года назад сдал. Их уже дважды засеивали и собрали два урожая, а на заливных рисовых полях даже больше. На цзиньских рынках он выручит достаточно серебра для постройки своих дворцов…

Мункэ обдумал свои слова и нахмурился еще сильнее, особенно когда вчитался в подробности отчета из Шанду. Хубилай заказал огромные партии мрамора – такого количества хватит на дворец, равный каракорумскому. В душе хана шевельнулся червячок недоверия.

– Ни в его кампанию, ни в кампанию Хулагу я не вмешивался.

– Господин мой, Хулагу прислал богатые трофеи. Только из Багдада мы получили столько золота и серебра, что сможем содержать Каракорум целый век.

– А сколько прислал Хубилай? – поинтересовался Мункэ.

Ури закусил губу.

– Пока нисколько, господин. Я решил, что вы позволили ему использовать средства на строительство нового города.

– Я не запрещал этого, – признал Мункэ. – Но ведь империя Сун богата. Может, мой брат забыл, что служит хану?

– Уверен, это не так, господин, – ответил Ури, старательно обходя острые углы. Он не мог критиковать брата Мункэ, но отчеты из сунских земель беспокоили его не первый месяц.

– Наверное, мне нужно самому увидеть этот Шанду. Пока я отращивал себе живот и не присматривал за братьями, у них росла уверенность в себе. У Хубилая она точно выросла. – Мункэ задумался. – Нет, я несправедлив. Если вспомнить, с чего начинал Хубилай, то преуспел он весьма неплохо, куда лучше, чем я ожидал. Сейчас он, наверное, уже понял, что без меня ему сунцев не добить. Авось у него появится смирение… и чуток командирских навыков. Я был терпелив, Ури, но пора и хану в бой. – Мункэ с горестной улыбкой погладил свой живот. – Когда принесут доклады, отошли своих помощников ко мне… Да, прокатиться не помешает.

Глава 22

Хубилай наблюдал, как вражеские воины выбегают из палаток и выстраиваются ровными шеренгами. До сих пор не верилось, как близко подобрались тумены, прежде чем сунцы затрубили тревогу. Осталось менее двух миль, когда завыли медные рога, чуть приглушенные, потому что доносились из низины. Почему сунцы не отсылали дозорных дальше? Почему регулярно не меняли их воинами из лагеря? Хубилай беззвучно молился, чтобы эта ошибка сунцев стала одной из многих.

Воодушевляла царевича длинная шеренга всадников, наступающая по обе стороны от него. Четыре дня назад минган Баяра перерезал линию снабжения и залег в засаде, карауля тех, кого посылали за продовольствием. Ни один из врагов в сунский лагерь не вернулся. Хубилай надеялся, что сунцы оголодали. Любое преимущество было на вес золота.

Прииск лежал на дне естественного углубления, на равнине шириной несколько миль. Хубилай попробовал поставить себя на место сунского генерала. Для оборонительного боя местность неудобная. Ни один военачальник не выберет участок, с которого не контролируются ближайшие высоты. Тем не менее именно такую битву придется вести, если император, находясь на расстоянии тысяч миль отсюда, прикажет своему генералу удерживать позиции, несмотря на силу и характер противника. Сунцы не отступят – в этом Хубилай не сомневался.

Он поднял кулак, и шеренги монголов остановились, слегка искривившись, чтобы слиться с краями склона. День выдался теплый, солнце стояло высоко. Благодаря прекрасной видимости Хубилай обозревал ветхие постройки города, каждое утро снабжавшего прииск рабочими. Кое-где воздух мерцал – там располагались плавильни. Хубилай обрадовался: они еще работали. На складах, наверное, и серебро найдется. Он заметил, как поток рабочих утекает с прииска, и пока дожидался подъема пушек, мерцание померкло. Работу на прииске прекратили, воздух стал неподвижен.