Читать интересную книгу Жизнь моя за песню продана (сборник) - Сергей Есенин

Песня

Есть одна хорошая песня у соловушки —Песня панихидная по моей головушке.

Цвела – забубенная, росла – ножевая,А теперь вдруг свесилась, словно неживая.

Думы мои, думы! Боль в висках и темениПромотал я молодость без поры, без времени.

Как случилось-сталось, сам не понимаю,Ночью жесткую подушку к сердцу прижимаю.

Лейся, песня звонкая, вылей трель унылую,В темноте мне кажется – обнимаю милую.

За окном гармоника и сиянье месяца.Только знаю – милая никогда не встретится.

Эх, любовь-калинушка, кровь – заря вишневая,Как гитара старая и как песня новая.

С теми же улыбками, радостью и муками,Что певалось дедами, то поется внуками.

Пейте, пойте в юности, бейте в жизнь без промаха —Все равно любимая отцветет черемухой.

Я отцвел, не знаю где. В пьянстве, что ли? В славе ли?В молодости нравился, а теперь оставили.

Потому хорошая песня у соловушки,Песня панихидная по моей головушке.

Цвела – забубенная, была – ножевая,А теперь вдруг свесилась, словно неживая.

1925* * *

Я помню, любимая, помню,Сиянье твоих волос…Не радостно и не легко мнеПокинуть тебя привелось.

Я помню осенние ночи,Березовый шорох теней…Пусть дни тогда были короче,Луна нам светила длинней.

Я помню, ты мне говорила:«Пройдут голубые года,И ты позабудешь, мой милый,С другою меня навсегда».

Сегодня цветущая липаНапомнила чувствам опять,Как нежно тогда я сыпалЦветы на кудрявую прядь.

И сердце, остыть не готовясьИ грустно другую любя,Как будто любимую повестьС другой вспоминает тебя.

<1925>

Собаке Качалова

Дай, Джим, на счастье лапу мне,Такую лапу не видал я сроду.Давай с тобой полаем при лунеНа тихую, бесшумную погоду.Дай, Джим, на счастье лапу мне.

Пожалуйста, голубчик, не лижись.Пойми со мной хоть самое простое.Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

Хозяин твой и мил и знаменит,И у него гостей бывает в доме много,И каждый, улыбаясь, норовитТебя по шерсти бархатной потрогать.

Ты по-собачьи дьявольски красив,С такою милою доверчивой приятцей.И, никого ни капли не спросив,Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.

Мой милый Джим, среди твоих гостейТак много всяких и невсяких было.Но та, что всех безмолвней и грустней,Сюда случайно вдруг не заходила?

Она придет, даю тебе поруку.И без меня, в ее уставясь взгляд,Ты за меня лизни ей нежно рукуЗа все, в чем был и не был виноват.

1925* * *

Ну, целуй меня, целуй,Хоть до крови, хоть до боли,Не в ладу с холодной волейКипяток сердечных струй.

Опрокинутая кружкаСредь веселых не для нас.Понимай, моя подружка,На земле живут лишь раз!

Оглядись спокойным взором,Посмотри: во мгле сыройМесяц, словно желтый ворон,Кружит, вьется над землей.

Ну, целуй же! Так хочу я.Песню тлен пропел и мне.Видно, смерть мою почуялТот, кто вьется в вышине.

Увядающая сила!Умирать так умирать!До кончины губы милойЯ хотел бы целовать.

Чтоб все время в синих дремах,Не стыдясь и не тая,В нежном шелесте черемухРаздавалось: «Я твоя».

И чтоб свет над полной кружкойЛегкой пеной не погас —Пей и пой, мой подружка:На земле живут лишь раз!

1925* * *

Слышишь – мчатся сани, слышишь – сани мчатся.Хорошо с любимой в поле затеряться.

Ветерок веселый робок и застенчив,По равнине голой катится бубенчик.

Эх вы, сани, сани! Конь ты мой буланый!Где-то на поляне клен танцует пьяный.

Мы к нему подъедем, спросим – что такое?И станцуем вместе под тальянку трое.

3 октября 1925* * *

Голубая кофта. Синие глаза.Никакой я правды милой не сказал.

Милая спросила: «Крутит ли метель?Затопить бы печку, постелить постель».

Я ответил милой: «Нынче с высотыКто-то осыпает белые цветы.

Затопи ты печку, постели постель,У меня на сердце без тебя метель».

3 октября 1925* * *

Снежная замять крутит бойко,По полю мчится чужая тройка.

Мчится на тройке чужая младость.Где мое счастье? Где моя радость?

Всё укатилось под вихрем бойкимВот на такой же бешеной тройке.

4/5 октября 1925* * *

Плачет метель, как цыганская скрипка.Милая девушка, злая улыбка,Я ль не робею от синего взгляда?Много мне нужно и много не надо.

Так мы далеки и так не схожи —Ты молодая, а я все прожил.Юношам счастье, а мне лишь памятьСнежною ночью в лихую замять.

Я не заласкан – буря мне скрипка.Сердце метелит твоя улыбка.

4/5 октября 1925* * *

Вечером синим, вечером луннымБыл я когда-то красивым и юным.

Неудержимо, неповторимоВсе пролетело… далече… мимо…

Сердце остыло, выцвели очи…Синее счастье! Лунные ночи!

4/5 октября 1925* * *

Не криви улыбку, руки теребя, —Я люблю другую, только не тебя.

Ты сама ведь знаешь, знаешь хорошо —Не тебя я вижу, не к тебе пришел.

Проходил я мимо, сердцу все равно —Просто захотелось заглянуть в окно.

4/5 октября 1925* * *

Снежная равнина, белая луна,Саваном покрыта наша сторона.И березы в белом плачут по лесам.Кто погиб здесь? Умер? Уж не я ли сам?

4/5 октября 1925* * *

Сочинитель бедный, это ты лиСочиняешь песни о луне?Уж давно глаза мои остылиНа любви, на картах и вине.

Ах, луна влезает через раму,Свет такой, хоть выколи глаза…Ставил я на пиковую даму,А сыграл бубнового туза.

4/5 октября 1925* * *

Свищет ветер, серебряный ветер,В шелковом шелесте снежного шума.В первый раз я в себе заметил,Так я еще никогда не думал.

Пусть на окошках гнилая сырость,Я не жалею, я не печален.Мне все равно эта жизнь полюбилась,Так полюбилась, как будто вначале.

Взглянет ли женщина с тихой улыбкой —Я уж взволнован. Какие плечи!Тройка ль проскачет дорогой зыбкой —Я уже в ней и скачу далече.

О, мое счастье и все удачи!Счастье людское землей любимо.Тот, кто хоть раз на земле заплачет, —Значит, удача промчалась мимо.

Жить нужно легче, жить нужно проще,Все принимая, что есть на свете.Вот почему, обалдев, над рощейСвищет ветер, серебряный ветер.

14 октября 1925* * *

Цветы мне говорят – прощай,Головками склоняясь ниже,Что я навеки не увижуЕе лицо и отчий край.

Любимая, ну что ж! Ну что ж!Я видел их и видел землю,И эту гробовую дрожьКак ласку новую приемлю.

И потому, что я постигВсю жизнь, пройдя с улыбкой мимо, —Я говорю на каждый миг,Что все на свете повторимо.

Не все ль равно – придет другой,Печаль ушедшего не сгложет,Оставленной и дорогойПришедший лучше песню сложит.

И, песне внемля в тишине,Любимая с другим любимым,Быть может, вспомнит обо мнеКак о цветке неповторимом.

27 октября 1925* * *

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,Перстень счастья ищущий во мгле,Эту жизнь живу я словно кстати,Заодно с другими на земле.

И с тобой целуюсь по привычке,Потому что многих целовал,И, как будто зажигая спички,Говорю любовные слова.

«Дорогая», «милая», «навеки»,А в уме всегда одно и то ж,Если тронуть страсти в человеке,То, конечно, правды не найдешь.

Оттого душе моей не жесткоНи желать, ни требовать огня,Ты, моя ходячая березка,Создана для многих и меня.

Но, всегда ища себе роднуюИ томясь в неласковом плену,Я тебя нисколько не ревную,Я тебя нисколько не кляну.

Кто я? Что я? Только лишь мечтатель,Синь очей утративший во мгле,И тебя любил я только кстати,Заодно с другими на земле.

<1925>* * *

Клен ты мой опавший, клен заледенелый,Что стоишь нагнувшись под метелью белой?Или что увидел? Или что услышал?Словно за деревню погулять ты вышел.И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,Утонул в сугробе, приморозил ногу.Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,Не дойду до дома с дружеской попойки.Там вон встретил вербу, там сосну приметил,Распевал им песни под метель о лете.Сам себе казался я таким же кленом,Только не опавшим, а вовсю зеленым.И, утратив скромность, одуревши в доску,Как жену чужую, обнимал березку.

28 ноября 1925* * *

Какая ночь! Я не могу…Не спится мне. Такая лунность!Еще как будто берегуВ душе утраченную юность.

Подруга охладевших лет,Не называй игру любовью.Пусть лучше этот лунный светКо мне струится к изголовью.

Пусть искаженные чертыОн обрисовывает смело, —Ведь разлюбить не сможешь ты,Как полюбить ты не сумела.

Любить лишь можно только раз.Вот оттого ты мне чужая,Что липы тщетно манят нас,В сугробы ноги погружая.

Ведь знаю я и знаешь ты,Что в этот отсвет лунный, синийНа этих липах не цветы —На этих липах снег да иней.

Что отлюбили мы давно,Ты – не меня, а я – другую,И нам обоим все равноИграть в любовь недорогую.

Но все ж ласкай и обнимайВ лукавой страсти поцелуя,Пусть сердцу вечно снится майИ та, что навсегда люблю я.

30 ноября 1925* * *

Не гляди на меня с упреком,Я презренья к тебе не таю,Но люблю я твой взор с поволокойИ лукавую кротость твою.

Да, ты кажешься мне распростертой,И, пожалуй, увидеть я рад,Как лиса, притворившись мертвой,Ловит воронов и воронят.

Ну и что же, лови, я не струшу,Только как бы твой пыл не погас,На мою охладевшую душуНатыкались такие не раз.

Не тебя я люблю, дорогая,Ты – лишь отзвук, лишь только тень.Мне в лице твоем снится другая,У которой глаза – голубень.

Пусть она и не выглядит кроткойИ, пожалуй, на вид холодна,Но она величавой походкойВсколыхнула мне душу до дна.

Вот такую едва ль отуманишь,И не хочешь пойти, да пойдешь,Ну, а ты даже в сердце не вранишьНапоенную ласкою ложь.

Но и все же, тебя презирая,Я смущенно откроюсь навек:Если б не было ада и рая,Их бы выдумал сам человек.

1 декабря 1925* * *

Ты меня не любишь, не жалеешь,Разве я немного не красив?Не смотря в лицо, от страсти млеешь,Мне на плечи руки опустив.

Молодая, с чувственным оскалом,Я с тобой не нежен и не груб.Расскажи мне, скольких ты ласкала?Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?

Знаю я – они прошли, как тени,Не коснувшись твоего огня,Многим ты садилась на колени,А теперь сидишь вот у меня.

Пусть твои полузакрыты очи,И ты думаешь о ком-нибудь другом,Я ведь сам люблю тебя не очень,Утопая в дальнем дорогом.

Этот пыл не называй судьбою,Легкодумна вспыльчивая связь, —Как случайно встретился с тобою,Улыбнусь, спокойно разойдясь.

Да и ты пойдешь своей дорогойРаспылять безрадостные дни,Только нецелованных не трогай,Только негоревших не мани.

И когда с другим по переулкуТы пройдешь, болтая про любовь,Может быть, я выйду на прогулку,И с тобою встретимся мы вновь.

Отвернув к другому ближе плечиИ немного наклонившись вниз,Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер…»Я отвечу: «Добрый вечер, miss».

И ничто души не потревожит,И ничто ее не бросит в дрожь, —Кто любил, уж тот любить не может,Кто сгорел, того не подожжешь.

4 декабря 1925* * *

Может, поздно, может, слишком рано,И о чем не думал много лет,Походить я стал на Дон-Жуана,Как заправский ветреный поэт.

Что случилось? Что со мною сталось?Каждый день я у других колен.Каждый день к себе теряю жалость,Не смиряясь с горечью измен.

Я всегда хотел, чтоб сердце меньшеБилось в чувствах нежных и простых,Что ж ищу в очах я этих женщин —Легкодумных, лживых и пустых?

Удержи меня, мое презренье,Я всегда отмечен был тобой.На душе холодное кипеньеИ сирени шелест голубой.

На душе – лимонный свет заката,И все то же слышно сквозь туман, —За свободу в чувствах есть расплата,Принимай же вызов, Дон-Жуан!

И, спокойно вызов принимая,Вижу я, что мне одно и то ж —Чтить метель за синий цветень мая,Звать любовью чувственную дрожь.

Так случилось, так со мною сталось,И с того у многих я колен,Чтобы вечно счастье улыбалось,Не смиряясь с горечью измен.

13 декабря 1925* * *

«При рождении большого поэта вслед за традиционными феями, несущими поэтовы дары, приходит одна, последняя, редкая гостья; она ничего не дает, а что-то уносит, не разверзает пелену, а завязывает глухо узел жизни – это дар трагедии. И странно и страшно думать, что кудрявый беленький паренек, которому жить да жить, добро наживать, – испытал это ночное посещение».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});