Читать интересную книгу Черное знамя - Dmitrii Kazakov

Автомобиль начал замедлять ход, и Олег открыл глаза.

Дорога упиралась в арку ворот, над которыми когда-то раньше находился крест, но теперь его не было, зато висел на распорках транспарант с надписью «Должно возвеличивать и уважать чистых, невинных, праведных!».

Цитата из «Ясы», еще древней, Чингисхановой… и как издевательски она тут выглядит!

Створки были прикрыты, перед ними стояли двое охранников в тех же серых шинелях, но уже с винтовками. В стороны от арки уходила каменная стена, обшарпанная, местами покосившаяся, закрепленная сверху на штырях колючая проволока выглядела новой. Справа к ней была пристроена караулка, слева торчала вышка, на ее площадке под навесиком прохаживался часовой, блестел стеклянный глаз прожектора.

За стеной качались на ветру голые березы, меж их стволов серели здания в два или три этажа, и надо всем поднимались лишенные крестов купола большого храма.

- Тут монастырь был когда-то, - сказал Кириченко. – Но его еще при Витте закрыли. Пустовал долго, ну а потом его наши прибрали… чего зря такому месту удобному пропадать? Станция железной дороги неподалеку…

Один из охранников подошел к машине, и тысячник вынужден был прерваться.

Он опустил стекло в дверце, предъявил какие-то бумаги, и совсем еще молодой парнишка в серой шинели принялся их изучать.

«Каково это – служить в таком месте? – подумал Олег. – Мимо тебя провозят трупы. Проводят колонны заключенных, и ты держишь в руках оружие, должен быть готов выстрелить. Всегда, в любой момент. Что нужно, чтобы не сойти с ума? Искренняя, сильная вера в то, что это необходимо, что без подобного не обойтись, что все это враги, и лучшего они не заслужили?»

С трудом верится, что все здесь – фанатичные евразийцы, хотя могут встречаться и такие.

Но вера должна быть подкреплена обычной жестокостью, жаждой власти, что есть почти у каждого человека – ведь так приятно чувствовать себя высшим существом, каждое слово которого является законом…

И сила приспособления - человек способен привыкнуть к тому, что изначально кажется мерзким, непереносимым.

- Можете проезжать, господин полковник, - сказал охранник, и отдал Кириченко честь. – Ближайший корпус… вон тот, до конца, и налево перед складом… это собор бывший, ну и там увидите указатель.

Ворота заскрипели надрывно, створки разошлись в стороны, и Олег оказался на территории лагеря «Оранки-74». Стало видно, что сторожевые вышки вроде той, что осталась позади, окружают его со всех сторон.

Здания монастыря, в отличие от ограды, выглядели недавно отремонтированными, все окна были в решетках. Там и сям виднелись группы людей в черно-белом, они мели дорожки, таскали что-то в носилках, и рядом с каждой маячили двое-трое охранников в сером, с нагайками и пистолетами.

Над дверями собора красовалась аккуратная вывеска «Склад».

- О, а вон и плац, - сказал Кириченко, указывая в ту сторону, где за корпусами пряталось свободное пространство. – Все как положено по инструкции, ну я почему-то и не сомневался.

Администрация помещалась в двухэтажном здании под серой шиферной крышей. Охраняли ее двое часовых, а у крыльца стояли рядом роскошный «Линкольн», армейский вездеход «НАЗ» и тяжелый трехосный грузовик.

- Так, приехали, - и тысячник первым выбрался наружу.

Олег без особой охоты последовал его примеру.

Скрипнула дверь, на крыльцо выбрался невысокий, узкоглазый тип в форме «опричнины», радушно заулыбался, замахал ручонками – похоже, встретить гостей решил сам комендант лично. Но Одинцов посмотрел на местного хозяина мельком, его взгляд притянула группа заключенных, которых двое охранников гнали мимо.

Точнее, один из них.

- Виктор! Торопец! – крикнул Олег, на мгновение забыв, где именно он находится. – Ты?

Высокий, могучий заключенный, что до этого шел так же, как все, сгорбившись и вжав голову в плечи, вздрогнул, сбился с шага и принялся озираться, глаза его расширились, брови взлетели к волосам.

- Куда, тварь! – взвизгнул ближайший охранник, замахиваясь нагайкой.

Олег сделал несколько шагов, краем глаза заметил, что один из часовых на крыльце вскинул винтовку. Сердце замерло от ужаса – сейчас прозвучит выстрел, и пуля пойдет в цель… вот только кто станет этой целью, Виктор или он сам?

Наверняка посторонним запрещено разговаривать с заключенными.

- Всем стоять! – новый голос, хриплый, прокуренный, донесся от здания лагерной администрации. – Полковник, а ну потрудитесь объяснить, кто этот человек, и почему он нарушает распорядок?

- Успокойтесь, оно того не стоит… - успокаивающе заговорил Кириченко.

А Олег все смотрел, не в силах отвести взгляд… и до сих пор не мог поверить.

Виктор Торопец, вступивший в ПНР в двадцатом, делегат ее первого съезда, одно время возглавлявший партийный сектор экономики и вроде бы даже претендовавший на место товарища министра торговли и промышленности… здесь?

- А, вон как, - вновь заговорил комендант. – Прапорщик, заключенному разрешена беседа.

Охранник с видимой неохотой опустил нагайку и, отходя в сторону, рявкнул что-то.

Торопец медленно, недоверчиво поглядывая по сторонам, двинулся к Олегу, и только подойдя к нему вплотную, позволил себе улыбнуться.

- Ты что здесь делаешь? – спросил он.

- Хм, я то же самое хотел узнать…

- Ну со мной-то все ясно, или ты не слышал, что меня замели в тридцать четвертом? Большой Заговор, все дела, - Торопец был такой же высокий и мощный, как и раньше, и похудел вроде бы не особенно, но вот внутренняя сила, что раньше наполняла его тело, куда-то ушла, взгляд потух, в темных волосах появилась седина, а лицо избороздили морщины. – Покурить найдешь?

Олег покачал головой – сигарет у него не было, а про то, что Виктора взяли в числе многих других, обвинив в причастности к масштабному заговору, раскрытому в Петрограде, он конечно слышал, но никогда не думал, что того признали виновным, наверняка подержали какое-то время, а потом выпустили, отправили с глаз долой на мелкую должность куда-нибудь в Туркестан или Манчжурию…

Нет, не выпустили.

- Эх, жаль, раньше я не курил, да тут одна радость – вкус табака почувствовать, - разговаривал Торопец тоже не так, как раньше, торопился, словно опасался быть в любой момент прерванным, косил по сторонам. – Три года уже здесь после Шлиссельбурга, ничего, не сломали меня.

- Почему этот… ну? – и Олег поднял руку, почти коснувшись нашивки на груди Виктора.

- Черный? Да потому, что я раньше был своим, да только предал, - Торопец сплюнул. – Огрызок священного знамени, которому я поклонялся столько времени, служил истово, верно. Исполнял приказы, думая, что голосом того, кто их озвучивает, говорит сам вождь… Порядочность и закон, вот чего мне хотелось увидеть в новой стране, а получил я лишь сомнения в том, что эти слова вообще знакомы тем, кто возглавил нашу империю…

- Так ты и в самом деле?..

- Участвовал в заговоре? Нет, я лишь разочаровался, утерял веру, - Виктор сплюнул опять. – Только и это уже является преступлением в нашем государстве, но ничего, недолго ему осталось.

Олег удивился:

- Почему?

- Ты искренне веришь, что мы выиграем эту войну? – лицо Торопца перекосила злобная ухмылка. – Каждый вечер включают громкоговоритель, мы прозвали его мордой Штилера, и мы слушаем, слушаем, так что я знаю, что творится за оградой… Россия велика и сильна, да, но против целого мира ей не выстоять.

- Но у нас же есть союзники… - проговорил Олег.

- Конечно, есть – Сербия, Черногория и Болгария, да еще босоногие повстанцы по всей Азии и Тайское королевство, если с ним удастся договориться. Невероятно могучая коалиция. Зато против – Англия, Япония и Франция, а скоро к ним присоединится Германия, Вильгельм Третий спит и видит, как отомстить за унижение своего деда, и Штаты не останутся в стороне, нет, об их нейтралитете нет смысла даже мечтать. Неважно, что мы вышли к Индийскому океану и захватили Проливы, скоро осадим Порт-Артур и протянем лапы к Адриатике, в конечном итоге исход войны решит экономика… Чтобы твоя армия имела возможность сражаться, нужно около двадцати различных веществ, от таких общеизвестных, как уголь, нефть и железо до специфических вроде алюминия, глицерина и серы… У нас есть много всего, но не хватает сурьмы, а без нее невозможно производить сталь для танков, пушек и кораблей, недостаточно никеля – это производство боеприпасов, резины – а это транспорт, серы – производство взрывчатых веществ и меди…

- Ладно-ладно! – поспешно сказал Олег, останавливая эту лекцию. – Ты сам как?

- Нормально, лучше не придумаешь, - Торопец сплюнул в третий раз. – Как на курорте. Подъем в пять, перекличка в шесть, кормят ржаной баландой и обмылками от мяса по праздникам, по малейшему поводу бьют… за этот разговор мне еще достанется сегодня, и так достанется, что буду харкать кровью, провинишься – тебя порют, и удары надо отсчитывать самому, и громко, если собьешься, то все заново, могут посадить в карцер, зимой это верная смерть, летом там можно и уцелеть. Совсем плохо себя поведешь, то повиснешь на перекладине, и все, считай, ты остался без рук… Работаем точно проклятые, от пилы и топора кровавые мозоли, а стволы деревьев, сучья и пни мне даже по ночам снятся…