Читать интересную книгу Ангел тьмы - Калеб Карр

— Верно, Мур, — согласился доктор Крайцлер, не отрывая взгляда от вершины обелиска. — Но кроме того, остается вопрос: где она решила спрятать ее, где именно…

— Вы о чем, доктор? — поинтересовался Маркус.

Но доктор лишь обернулся к мисс Говард:

— Египетский обелиск. Один из пары. Второй стоит в Лондоне. Вам известно, как они называются, Сара? — Мисс Говард молча покачала головой. — «Иглы Клеопатры», — продолжил доктор, оглядываясь на обелиск. — Зловещее название — Клеопатра была смертельно опасной женщиной.

— И все же, — подхватила мисс Говард, быстро сообразив, — в свое время ее называли «Матерью Египта». Не говоря уже о том, что она была любовницей Цезаря и Антония — да что там, родила Цезарю сына.

— Цезариона,[20] — кивнул доктор.

— Что вы мелете? — вспыхнул мистер Мур.

Но доктор продолжал говорить только с мисс Говард:

— Представьте, Сара, — он подошел к ней ближе, — что этот явный парадокс отнюдь не вопрос, но решение? Нечто объединяет две части характера, две стороны монеты? Нам до сих пор неизвестно, что именно является связующим звеном, однако связь есть. И таким образом перед нами не столько противоречие, сколько запутанная целостность. Аспекты состояния — взаимосвязанные этапы единого процесса.

Мисс Говард помрачнела:

— Тогда я бы сказала, что мы опаздываем.

Доктор бросил на нее быстрый одобрительный взгляд, после чего возвестил:

— Маркус! Дети, за которыми ухаживала сестра Хантер, — сколько, вы говорите, составлял средний интервал между рождением и смертью?

— Не больше нескольких недель, — ответил Маркус.

— Ласло, — настойчиво обратился к доктору мистер Мур — с такой интонацией он говорил всегда, если чувствовал, что его разум ускользает. — Ну же, объясните, о чем вы двое только что говорили?

Доктор снова не обратил на него внимания и принялся загибать пальцы:

— Она похитила ее в четверг — это было десять дней назад. — Он опять бросил взгляд на мисс Говард. — Вы правы, Сара, — эта женщина, возможно, на пороге критической фазы! Стиви! — Я подскочил к нему. — Мы сможем уместиться в коляске?

— Скорость упадет, — прикинул я. — Но других кэбов все равно рядом нет.

— Мне кэб не нужен, — торопливо отозвался доктор. — Нам нужно сесть вместе, чтобы вывести объяснение.

— Ну… движение на пути должно быть не слишком оживленным, — рассудил я. — Наверное, мы даже сможем двигаться приличной рысью. Фредерик пару дней отдыхал — вполне потянет.

— Тогда гони его сюда — немедленно!

Уносясь туда, где я оставил коляску, я еще расслышал, как мистер Мур пытается добиться у доктора объяснений, а тот командует ему поторапливаться и грузиться в экипаж: он все объяснит по дороге. Я подогнал коляску, Сайрус забрался ко мне наверх, а мисс Говард втиснулась на сиденье между Люциусом и доктором. Маркус и мистер Мур повисли на железных подножках тем же манером, коим это пришлось делать детектив-сержантам в ту ночь, когда я вез их с набережной.

— Куда? — крикнул я, хотя прекрасно знал ответ.

— Номер 39 по Бетьюн-стрит, — скомандовал доктор. — Нам очень повезет, если Хантер с мужем оттуда не съехали, а если и съехали, так их соседи, возможно, подскажут нам, куда!

— Через парк быстрее выйдет, — предложил я. — А если еще срезать в паре мест…

— Так, гони же, гони! — возопил доктор, и я погнал через парк по Ист-Драйву и прямо на юг.

Глава 15

Прогрохотав по дорожке для экипажей Сентрал-парка, Фредерик перешел на резвую рысь, вылетев на «Овечье пастбище», покрытое травяным ковром (с моей стороны это было, конечно, нехорошо — гнать его через луг, но срезать — значит, срезать, ничего не попишешь), — и тут доктор обратился к стиснутым со всех сторон коллегам:

— Когда мы с вами впервые сообща приступили к расследованиям, — начал он, — мы взяли за основу положение, что преступный ум в медицинском смысле может быть здрав и сформирован, как ум любого нормального человека — через контекст его личного жизненного опыта. В последний год я в профессиональном смысле не наблюдал ничего, что убедило бы меня, будто истинная частота душевных заболеваний у преступников выше, нежели я тогда полагал. Также я не выяснил ничего про эту Хантер, что позволило бы предположить, будто она страдает от dementia praecox…[21] — Этим термином алиенисты в то время обозначали заболевание, которое теперь начали называть «шизофренией». — …равно как и от других, менее значительных умственных патологий. Она может быть импульсивна, и даже весьма, однако импульсивность ее родственна крайнему гневу или меланхолии, кои сами по себе не могут служить признаками душевного заболевания. Кроме того, доводом в пользу этого утверждения является тот факт, что она способна рассчитывать свои действия, в особенности будучи ограниченной временными рамками, а это явственно говорит о том, что мы имеем дело со вполне вменяемой особой.

Мы снова выехали на дорожку для экипажей. Мистер Мур тряхнул головой и окинул взором западную часть Сентрал-парка.

— Ну почему же мне так хочется верить, что мы преследуем какого-нибудь безумца? — вздохнул он.

— У вас есть на то веская причина, Джон, — ответил ему Люциус. — Безумцы иногда опасны, однако их куда проще выследить. — Детектив-сержант вновь принялся что-то царапать в блокноте. — Прошу вас, продолжайте, доктор.

— Таким образом, для начала, — возобновил лекцию доктор, — предположим вменяемость этой женщины: она похитила ребенка и, возможно, лишала жизни других детей, руководствуясь причинами, которые мы в состоянии сформулировать.

— И что мы предпримем, если поймаем ее? — спросил Маркус. — Вы сейчас говорите прямо о священной корове, доктор, — сколько бы женщин ни прикончили приемных детишек, сколько старух бы ни нажили состояния на абортах, сколько бы матерей ни убивали собственное потомство, людям категорически не нравятся те случаи, когда отношения между матерью и ребенком как-то отличаются от здоровой заботы. Вы слышали, что говорила давеча миссис Кэди Стэнтон. Это мнение большинства: если женщина предпринимает нечто скверное в отношении родов или детей, она либо сошла с ума, либо за этим ее поступком непременно стоят мужчины и общество, созданное мужчинами.

Доктор попытался остановить Маркуса нетерпеливым жестом.

— Знаю, знаю, детектив-сержант, но в том и будет наша работа — игнорировать суждения большинства и сосредоточиться на фактах. И самым заметным из этих фактов является следующий: мы столкнулись с женщиной, чье поведение олицетворяет собой, как выясняется, две исключающие друг друга жизненные позиции и серии действий. Одна — дарующая заботу, другая — сеющая разрушения. Возможно, даже смерть. Если мы допускаем, что она вменяема, мы обязаны вывести между ними связь.

— Тяжко, — произнес мистер Мур. — Чертовски тяжко.

— Отчего же, Джон? — возразил доктор, когда мы выехали из-под уютных зеленых сводов парка в юго-западном его углу, миновали Манеж и принялись огибать памятник Колумбу в редком потоке уличного движения. — Кто из нас может утверждать, что ни разу не бывал раздираем противоречивыми желаниями и целями? Возьмите себя. Сколь часто случается вам выходить из дому и поглощать чудовищные объемы жидкой отравы в форме дорогого алкоголя, попутно вдыхая дозу за дозой токсичного алкалоида, известного под названием «никотин»?

— И кто, — возмущенно поинтересовался мистер Мур, — столь часто составляет мне в этом компанию?

— Вы не уловили мою мысль, — ответил доктор. — Иногда по окончании очередного раунда этого косвенного самоуничтожения вам приходится тратить часы на заботу о себе, словно вы — малое дитя. Где же здесь логика?

— Ну, ладно, ладно, — раздраженно отозвался мистер Мур. — Но имеется огромный провал между высмеиванием моих вредных привычек и демонстрацией того, как женщина может заботиться — в качестве сестры милосердия родильного отделения, ради всего святого, — вынашивать жажду убийства младенцев и при этом оставаться в своем уме.

— А ваши исследования не смогли ничего прояснить, доктор? — поинтересовался Люциус.

— Боюсь, что нет, — ответил тот со знакомой тоской, сопровождавшей эти его усилия все последние дни. — Как я уже говорил Саре, в современной психологической литературе возможно отыскать лишь бесценные крупицы того, что хоть как-то касается вопроса. И Краффт-Эбинг,[22] и Фрейд — оба готовы рассматривать сексуальный аспект взаимоотношений матери и ребенка, главным образом — в контексте мальчиков. Эти люди даже ухитряются говорить о желании детей уничтожить своих родителей, буквально или фигурально, но — опять-таки акцентируя внимание на мальчиках. Кроме того, имеются исследования насилия со стороны мужчин по отношению к детям — хотя и на фоне общих дискуссий о вторичном воздействии алкоголизма и наркотической зависимости. Но тщетно пытался я отыскать действительно значимое обсуждение случаев женского насилия по отношению к детям на их попечении, будь они их собственными или же чужими. Общепринятое суждение таково, что подобные случаи либо экстремальны, либо запоздалые проявления послеродового психоза, а в тех случаях, когда подобный диагноз неуместен — умственного расстройства неизвестной этиологии. Боюсь, официальные юридические отчеты и заключения в этом отношении оказали куда большую помощь, нежели изыскания психиатров.