Читать интересную книгу Пентаграмма - Ю Несбё

– Присаживайтесь, – пригласила она. – Кофе?

Это больше походило на мольбу, чем на предложение. Харри сдержанно кашлянул, не зная, стоит ли сразу рассказывать, зачем они явились.

– Было бы здорово, – улыбнулась Беата.

Старушка улыбнулась ей в ответ и зашаркала на кухню. Харри с благодарностью посмотрел на Беату.

– Она похожа на… – начал было он.

– Понимаю, – сказала Беата. – По тебе видно. Она и мне напомнила бабушку.

Харри хмыкнул и посмотрел вокруг.

Семейных фотографий было немного. Серьезные лица на двух черно-белых снимках – очевидно, довоенных – и еще четыре фотографии одного и того же мальчика, сделанные в разные годы. На одной из них было прыщавое юношеское лицо с модной – по меркам шестидесятых годов – стрижкой, такими же игрушечными глазками, как и те, что встретили их в дверях, и улыбкой – именно улыбкой, а не той гримасой, которую постоянно корчил Харри, когда его в таком возрасте сажали перед объективом.

Старушка вернулась с подносом, сев, налила кофе и предложила пирожные. Харри дождался, пока Беата поблагодарит за двоих, потом спросил:

– Фру Сивертсен, вы читали в газетах об убийствах молодых женщин в Осло?

Та покачала головой:

– Я о них знаю по заголовкам, ведь в «Афтенпостен» про это пишут на первой странице, но я такие статьи никогда не читаю. – Она улыбнулась, морщинки вокруг глаз сделались глубже. – И смею заметить, я не «фру», а всего лишь старая «фрекен».

– Прошу прощения, я решил, что… – Харри кивнул на фотографии.

– Да, – сказала она. – Это мой сынок.

Возникла пауза. Ветер донес до них далекий лай и металлический голос, сообщающий, что поезд на Халден отправляется с семнадцатого пути. Донес и бросил перед занавесками у открытых балконных дверей.

– Извините. – Харри взял чашку, но вспомнил, зачем пришел, и поставил ее обратно. – У нас есть основания полагать, что убийца женщин – серийный маньяк и одной из следующих жертв он выберет…

– Какие замечательные у вас пирожные, фрекен Сивертсен. – Беата встряла внезапно, даже не успев как следует прожевать. Харри удивленно посмотрел на нее. Со стороны балкона донесся шум приближающегося поезда.

– Они покупные, – смущенно улыбнулась хозяйка.

– Давайте я попробую начать еще раз, фрекен Сивертсен, – поняв, почему Беата перебила его, произнес Харри. – Во-первых, скажу: причин беспокоиться нет, ситуация полностью под контролем. Во-вторых…

– Спасибо, – поблагодарил Харри, когда они шли вниз по Швейгордс-гате мимо депо и низких заводских зданий, на фоне которых сад и вилла были похожи на оазис в черной пустыне.

Беата улыбнулась и даже не покраснела.

– Просто подумала, что не стоит вот так – обухом по голове. Есть же правило: надо походить вокруг да около. Представить вещи не в таком мрачном свете.

– Да, слышал про такое. – Харри прикурил сигарету. – Никогда у меня не получалось разговаривать с людьми. Вот слушать – другое дело. А может… – Он осекся.

– Что «может»?

– Может, я уже ни на что не годен? Может, я уже работаю без отдачи? Может, надо заняться… чем-нибудь другим? Ты не против сесть за руль?

Он бросил ей ключи через крышу машины.

Она поймала и посмотрела на них с каким-то удивленным выражением лица.

В восемь часов в зале для совещаний снова собралась четверка ведущих следователей и Эуне.

Харри доложил о встрече на вилле Балле и сказал, что Олауг Сивертсен отнеслась к делу довольно спокойно. Разумеется, она испугалась, узнав, что, возможно, попала в зону внимания серийного убийцы, но паниковать не стала.

– У Беаты возникла мысль: пускай она какое-то время поживет у сына, – добавил Харри. – По-моему, мысль здравая.

Волер покачал головой.

– Почему нет? – удивился Харри.

– Преступник может наблюдать за будущим местом преступления. Если мы начнем что-то там менять, рискуем его спугнуть.

– То есть ты предлагаешь использовать старую, ни в чем не повинную женщину как… как… приманку? – Беате хотелось скрыть свою злость, но лицо заливалось краской.

Волер некоторое время смотрел на Беату, а она смотрела на него. Когда пауза затянулась, Мёллер уже открыл было рот, чтобы сказать хоть что-нибудь – неважно, что и каким голосом, – но Волер его опередил:

– Главное для меня – поймать этого человека, чтобы все могли спать спокойно. А за бабулей, насколько мне известно, придут только на следующей неделе.

Мёллер рассмеялся – неестественно и громко, потом, почувствовав эту неестественность, еще громче.

– Все равно она никуда не уедет, – сказал Харри. – Ее сын давно живет где-то за границей.

– Вот и хорошо, – ответил на это Волер. – Что до общежития, оно почти пустое, как обычно в каникулярное время. Мы переговорили с оставшимися и попросили их завтра быть дома. Лишней информации давать не стали, сказали, что хотим поймать домушника на месте преступления. Всю аппаратуру наблюдения установим ночью. Надеюсь, в это время наш преступник спит.

– А отряд быстрого реагирования? – спросил Мёллер.

Волер улыбнулся:

– Радуются.

Харри выглянул в окно, пытаясь вспомнить, каково это – радоваться.

Когда Мёллер завершил совещание, Харри отметил про себя, что пятна пота под мышками у Эуне по очертаниям стали напоминать Республику Сомали.

Они остались втроем. Мёллер достал из холодильника четыре бутылки «Карлсберга». Эуне радостно кивнул, Харри коротко покачал головой.

– Зачем он дает нам ключ к коду, чтобы мы смогли разгадать его следующий шаг? – спросил Мёллер, открывая бутылки.

– Он пытается рассказать нам, как его поймать, – ответил Харри, открывая окно.

С улицы тут же ворвались мошки-однодневки, отчаянно стремящиеся продлить свое существование, и звуки летнего городского вечера: прошумела машина, прозвенел чей-то смех, чьи-то каблучки быстро простучали по асфальту. Люди радовались жизни.

Мёллер недоверчиво посмотрел на Харри, потом на Эуне – в поисках подтверждения, что Холе окончательно свихнулся.

Психолог сложил пальцы шпилем перед своим бантом и высказал свое просвещенное мнение:

– Возможно, Харри прав. Не новость, что серийный убийца иногда рискует и помогает следствию, потому что в глубине души хочет, чтобы его остановили. Если верить психологу Сэму Вакнину, серийные убийцы желают, чтобы их поймали и наказали, чтобы удовлетворить свое садистское супер-эго. Я же больше склоняюсь к теории, что им нужна помощь, чтобы остановить чудовище внутри себя. Желание быть пойманным – это в какой-то степени объективное осознание собственной болезни.

– Так они в курсе, что психи?

Эуне кивнул.

– Наверное… – тихо сказал Мёллер, поднимая бутылку, – паршивое ощущение. – И он отправился перезвонить журналисту из «Афтенпостена», который интересовался, поддерживает ли полиция Комитет по охране материнства и детства, который не рекомендовал выпускать детей на улицу без присмотра.

Харри и Эуне остались слушать у окна звуки незасыпающего Осло. Шум, крики с вечеринки вдалеке, песни «Строук» временами прерывались криком муэдзина, призывающего мусульман на молитву. Неизвестно почему, его голос приобретал какое-то металлическое звучание – это казалось кощунственным, но по-своему завораживало.

– Из чистого любопытства спрошу, – начал Эуне. – Что сыграло решающую роль? Как ты догадался про пятерку?

– В смысле?

– Я немножко понимаю в творческом процессе. Так что случилось?

Харри улыбнулся:

– Скажем так, последним, что я увидел перед тем, как заснуть под утро, были электронные часы рядом на столике. Он показывал три пятерки. Три женщины из пяти.

– Удивительно у тебя мозги работают, – сказал Эуне.

– Ну… – протянул Харри. – Один знакомый, который смыслит в кодах, говорит, для того чтобы расшифровать, надо ответить на вопрос «зачем». Тут уже ответ не «пять».

– Так зачем?

Харри зевнул и потянулся.

– А вот это по вашей части, Столе. Я не против, если мы просто его поймаем.

Эуне с улыбкой посмотрел на часы и встал.

– Харри, ты удивительный человек. – Он надел твидовый пиджак. – Знаю, ты последнее время пил, но сейчас выглядишь получше. Дела пошли в гору?

Тот покачал головой:

– Просто трезвый.

К вечеру Осло принарядился, словно к празднику, разноцветными рекламами и вывесками.

Неподалеку от своего дома, в свете неоновой вывески бакалеи «Ниязи», Харри увидел женщину в солнечных очках. В одной руке она держала белый пакет, другая рука упиралась в бедро. Женщина улыбалась и всем своим видом показывала, что ждет именно его.

Это была Вибекке Кнутсен.

Харри понял, что это игра, шутливая затея, в которой ему отведена какая-то роль. Он замедлил шаг и улыбнулся в ответ, словно и он хотел увидеть здесь именно ее. Удивительно то, что действительно хотел, хотя до сих пор этого не осознавал.