Читать интересную книгу Мадам Гали -2. Операция «Посейдон» - Юрий Барышев

Гали неторопливо подошла к нему и характерными кошачьими движениями потерлась о его бок… «Шляхтич» так был взволнован, что в самый ответственный момент произошла осечка. Он готов был высечь своего проштрафившегося дружка. Готов был провалиться сквозь землю, но это вряд ли бы ему помогло. Гали, несмотря на свою молодость, вместо того чтобы начать подтрунивать над художником, повела себя мудро, как опытная женщина.

— Видишь, ты так сильно меня хочешь, что даже не можешь. Это не страшно. Ты слишком взволнован ожиданием близости со мной. Ты торопишься, дорогой, а этого не следует делать. Да и я еще не совсем готова — я тоже волнуюсь. Куда нам спешить, впереди еще целая ночь. Смотри, какой он у тебя красивый, большой и горячий, как приятно держать его в руке… Скольким женщинам он уже доставил радость, а теперь готовится войти в меня.

Она стала осторожно покусывать соски «Шляхтича». Потом начала тихо шептать ему на ухо такое и в таких откровенных выражениях, из которых позволительно только «…я хочу, чтобы ты меня… стоя… а потом повалил… и изо всех сил…»

Издревле известно: «вовремя сказанное верное слово и мертвого поднимет». Ночь пролетела на одном дыхании.

Рано утром следующего дня Гали разбудила художника легкими поцелуями в шею.

— Ты уже уходишь? Так рано? Мне так хочется полежать еще пару часиков с тобой. Ну, пожалуйста…

— Мне нужно идти по делам, — ответила она. — Ты напоминаешь мне ребенка, который впервые попробовал мороженое и просит еще, а ему его не дают родители.

Уходить ей совсем не хотелось, но Эдуард Натанович Бутман (так мысленно назвала она сейчас «лорда») ждал ее.

— Пока, — проворковала Гали и упорхнула. Так начался их роман с Хмельницким.

«Все рушится, — думала она по дороге в «дом памяти русского модерна». — Что я ему скажу? Он же не дурак».

Без лишнего шума открыв дверь, она поняла, что Бутман скорее всего спит. «Или застрелился», — почему-то подумала она.

В квартире стояла мертвая тишина. Она нырнула в боковую комнату, быстро переоделась. Потом расположилась на кухне, сварила кофе себе и ему. Большой Эд представлялся ей теперь совсем иным, чем вчера. Он как бы создан был из всех предметов его коллекции. Уши — это дорогой фарфор, нос — чудесный золотой стакан, туловище же изготовлено из табакерок, усыпанных драгоценными камнями, массивных перстней, ваз, статуэток. Где был этот Хмельницкий раньше? Вдруг Гале сделалось страшно, что ее загребут вместе с Бутманом. А как же Игорь и ее красота, которая не найдет достойного воплощения на полотнах?

Примерно через полчаса на кухню заглянул Эдуард, хмурый и невыспавшийся.

— Что случилось? — одновременно спросили они друг друга и рассмеялись.

— Я перепил вчера, — признался Бутман, — или недопил.

— Ты пил один? — поинтересовалась Гали.

— Да, — кивнул он. — Я лечился от простуды. Всего-то одна бутылка коньяка.

— А вот я сейчас посмотрю, сколько ты принял на грудь, — вскочила Гали, радуясь, что «лорд» не собирается ее тискать.

— Ты вылакал почти две бутыли, Эд, — звенящим голоском произнесла она, — там была початая. Что происходит? Может, объяснишь?

— Не знаешь, что сказать? — спросила Гали.

— Знаю, — ответил Бутман, — я знаю одно: что очень люблю тебя. А ты стремительно меняешься, и я не всегда успеваю разглядеть тебя.

Она уже решила, что вместо музея отправится домой, подкормить Изольду и новой порцией вранья утешить мать. Ведь та уверена, что Гали скоро выйдет замуж за человека солидного, богатого и положительного во всех отношениях.

— До вечера, я вернусь поздно.

— Я буду ждать тебя на диване, в позе Ады Рубинштейн.

С тех пор, как похоронили Ярослава, Галю стали тяготить визиты домой. Она чувствовала себя неуютно в этой, уже «сидящей в печенке» коммуналке, и даже Арбат, с его незыблемым житейским укладом, стал ее часто раздражать. Время от времени ее охватывала острая жалость к матери и сестре. Гали была уверена, что никакого будущего у них нет без нее, без того, что скоро сделает она. Но что же она сделает? А вот этого Гали пока еще не знала. Но чувствовала, что вот-вот что-то произойдет. «По крайней мере, ты изрядно поумнела, — сказала она себе, — вот только женщине не стоит быть такой умной. Все равно заклюют. Так о чем же это говорит?»

Ответить Гали предполагала потом, надеясь на авось да на случай. По дороге она прикупила подарков, в основном, запаслась провиантом, чтобы порадовать сестру.

Дверь открыла Изольда, глядя на Галю с восхищением, которое тут же сменилось некоторой таинственностью.

— Здравствуй, золотце мое, — поцеловала ее Гали. — Ты знаешь, что такое джаз? — спросила она Изольду.

— Конечно, — надулась та, — я же музыкант…

— Ни черта ты не знаешь, — рассмеялась Гали. — Но у меня есть для тебя подарок. Знакомый журналист, француз, иногда водит нас на чудесные джазовые концерты. Скоро приезжает Бени Гудмен. Мы пойдем вместе, ты рада?

— Это знаменитый кларнетист, — Изольда сделала важный вид. — Я тебе так благодарна. Если только ты не врешь…

— Да что ты, золотце, — умилилась Гали. — У тебя такой вид, точно не я, а ты куда-то собираешься меня пригласить.

— Собираюсь, — серьезно ответила Изольда. — Ты накупила всего, и теперь долго будешь сидеть на мели. Я хочу помочь тебе.

— Что? — удивилась Гали. — Ты — мне?

— Я — тебе, — Изольда произнесла это вызывающе, но тут же загадочно улыбнулась.

— Честно говоря, сестра, я не отказалась бы от кругленькой суммы. Давно жаба душит — хочу кое-что купить, а не могу…

— Нет ничего проще, — ответила Изольда. — Могу дать тебе пятьсот долларов? Изольда проворно полезла на антресоли. Через минуту на столе перед Галей лежали пять стодолларовых банкнот.

— Ну, раз ты такая щедрая, — развеселилась Гали, — может быть, ты дашь мне еще пятьсот…

— А ты не стесняйся, — улыбнулась Изольда, — проси, сколько хочешь…

И деньги, и разговор, который происходил между старшей и младшей Бережковскими, все казалось сюрреалистичным. Но тысяча долларов США уже лежали на столе, рядом с белым пузатым чайником и маленькой сахарницей с серебряным ободком.

— Нас с тобой расстреляют, детка, — довольно жестко произнесла Гали, не понимая, что происходит. — Но если ты расскажешь мне, что случилось, мы как-нибудь выкрутимся. Во-первых, кто еще знает про эти деньги?

— Да о них все забыли, — обиделась Изольда. — Эти деньги нашел отец Нинки Калачевой, когда его бригада сносила дом недалеко отсюда, на Арбате, помнишь, такой бледно-розовый… Он принес целый портфель долларов.

— Что? — Гали не верила своим ушам. — А дальше?

— Я выпросила у Калачевой немного этих бумажек, ну, вроде бы поиграть. А еще она отдала немного Нюрке и Женьке. Это же доллары, Галка. Только я поняла, что они стоят столько, сколько стоят. И ничего, что они старые.

Гали повертела в руках одну из сотенных банкнот, рассмотрела. Взяла вторую, третью.

— Молодец, — похвалила она, — ценю за сообразительность. Денежки не новые, но целенькие. Давай, гони остальные и молчи в тряпочку. Мама знает?

— Да что ты, — всплеснула руками Изольда. — Я же не враг себе.

— Вот-вот, — похвалила Гали сестренку. — Это наш с тобой секрет. Давай мне все до последней бумажки…

— Всего двадцать сотенных, — сразу предупредила Изольда. — Наверху ровно половина.

— Прекрасно.

Гали завернула деньги в газету и спрятала в сумку.

— Слушай, — нахмурилась она, — не знаю, как ты Нинке все объяснишь, но забери у нее все. Наври что-нибудь. Вот же черт, не знаю, что тебе посоветовать. Придумай сама, ты же умная, а потом, это твоя подруга, а не моя. Хорошо, что я пришла именно сегодня.

— Почему? — Изольда была и польщена похвалой, и озадачена.

— Да так, — отмахнулась Гали, — хорошо — и все…

Бутману она решила рассказать про «арбатский клад» все, как есть. Конечно, он заинтересуется долларами. Она так и сделала, выбрав подходящий момент. Все подала как бы невзначай и, между прочим, отслеживая реакцию «лорда».

— Интересная история, — прищурился Бутман, — когда-то это были очень большие деньги.

— Да? — удивилась Гали. — И что же теперь?

— Бедный хозяин. Куда же это он делся?

— Да я-то почем знаю, — ответила Гали, не вполне понимая, что имеет в виду Эдуард.

— Знаешь, дай-ка их мне все. Я поговорю с людьми, которые коллекционируют… старые банкноты… узнаю, сколько они могут стоить… Вдруг удастся более или менее выгодно продать. Деньги я отдам тебе.

«Деньги он отдаст мне, так я тебе и поверила, — подумала Гали. — Черт, надо было узнать цену этих фантиков в другом месте. Как это я забыла про «двухцветного?»