В чью голову пришла гениальная идея осрамить перед всем миром зажавшиеся митрианские монастыри и хапуг-жрецов, было неизвестно, но плоды эта светлая мысль принесла незамедлительно. Вероятно, сначала распространители учения пророка Мэниха и в мыслях не держали, что их проповеди станут первым камнем в фундаменте обширной и уже весьма влиятельной секты — по сведениям Гленнора, эти люди и впрямь придерживались правил бедности, отвергали порожденные злом материальные сокровища и провозглашали чистоту духа человеческого. Но кто-то очень умный и очень безнравственный решил поиграть на противоречиях в философии и быстро превратил скромное и ничем не выдающееся среди прочих культов бедности учение в настоящего монстра.
— Сейчас в Аквилонии открыто уже тридцать два храма «Очищенного духа», — излагал глава Латераны. — Из них четыре тайных. Можно добавить, что для имеющих высшее посвящение адептов существуют пока не разысканные нами капища, где, предположительно, имеют место обряды не имеющие никакого отношения к благонравию и закону… Добавим сюда проповеди, в которых как простецов, так и дворян призывают к отказу от материальных благ. Например платить подати — грешно, поскольку ты этим поддерживаешь высшее воплощение материального зла, государство. Гораздо лучше отдать свое золотишко в храм, причем все, без остатка.
— Значит, подати — грех, а мзда священникам фатаренов — благо? — не понял Конан. — Они противоречат сами себе!
— Ничего подобного! Жрецы фатаренов утверждают, что деньги они используют лишь для того, чтобы донести свое слово до каждого заблудшего, чтобы открывать новые храмы, которые осветят порабощенным плотью людям путь к бесплотному миру добра. И, как ни странно, им верят — в некоторых областях Немедии, да отчасти и у нас, началось какое-то массовое безумие. Появились толпы нищих, которыми руководят жрецы фатаренов, так называемые «Совершенные», причем не только сиволапое мужичье, но и некоторые благородные, добровольно отказываются от имущества, надевают рубище и идут бродяжничать, искать «Свет». А вот куда исчезают деньги, унаследованные Черным Солнцем от обманутых людей — я пока не знаю.
— А что за группировки существуют внутри секты? — напомнил Просперо.
— Учение фатаренов привлекло к себе, во-первых, нечистых на руку личностей, желающих обогатиться — этим скотам плевать на философию и прочие умствования. Их бог — золото. Такие встречались всегда и во все времена, ничего интересного. Во-вторых, к фатаренам, будто тараканы на кухню, начали сбегаться черные маги всех мастей — им понравился постулат о том, что душа безгрешна, и только по велению тела может творить все, что восблагорассудится. Упомянутые дельцы, моментально поняли выгоды сотрудничества с колдунами — магия расширяет их возможности вытягивать золото из подданных Закатных стран. И последняя, третья сила — высшие дворяне, недополучившие свою долю власти и влияния. Им тоже малоинтересны бредовые выкладки о духе и плоти, тьме и свете, но использовать учение Мэниха в своих интересах они не брезгуют. Таким образом получается, что «торгаши» не могут существовать и проворачивать свои делишки без помощи «политиков», те и другие нуждаются в магии, как средстве запугивания и дополнительной силе, а «колдуны» не способны развернуться во всей красе без золота первых и поддержки вторых. Как я уже сказал — перед нами три крысы с совершенно различными интересами и чаяниями, но до поры, до времени они вынуждены трудиться вместе.
— Черное Солнце — прямая угроза государству, всему тысячелетнему укладу жизни, — добавил граф Кертис. — Они уже не могут остановиться, перешли грань, лавина сорвалась. Первые почувствовали вкус к огромным деньгам, другие могут сравнительно безнаказанно использовать запретное колдовство, третьим явился призрак власти. Кстати, мы уверены, что к партии дворянства, входящей в Черное Солнце, принадлежит вызвавший подозрения у Валента Мессантийского герцог Амори Ибелен из Коринфии. Он давно бредит собственным королевством, а Коринфия ныне является протекторатом Трона Дракона. Поскольку престол Бельверуса ослаблен недавней войной за Алый Камень Каримэнона, желание Ибелена восстановить Коринфский трон и самому усесться на него в определенной мере выполнимы.
— …А это означает новый передел сфер влияния, нарушение равновесия в торговле, возможную войну с немедийцам, возмущение в заморийском протекторате, который тоже ничуть не против освободиться от влияния Трона Дракона и полную сумятицу, умиротворить которую будет крайне сложно, — закончил Гленнор.
— Ну что ж, если у нас тут совет, давайте советоваться: что будем предпринимать, — помолчав, сказал Конан. — Оставлять фатаренов в покое я не собираюсь — они уже много крови мне попортили.
— Есть одно предложение, — Гленнор посмотрел в потолок и пожевал губами. — Для начала — никаких репрессий, секта немедленно превратится в «гонимую» и завоюет еще большие симпатии. Будем осторожными, понаблюдаем, разузнаем о них как можно больше, а затем… Затем попытаемся взорвать Черное Солнце изнутри. Крысы в банке, понимаете? Они погубят сами себя, подобно кхарийцам… Нам следует только слегка их подтолкнуть!
* * *
Я вернулся с Малого совета ближе к полуночи, когда снаружи совсем стемнело, а по всему замку зажгли факела и масляные фонарики, развешенные в коридорах.
Джигг посмотрел на меня неодобрительно, а у самого входа в принадлежащие мне комнаты демонстративно висел парадный колет с золотым шитьем по вороту и рукавам.
— Сейчас не до красот, Джигг, — проворчал я. — Дело серьезное…
— Вот как, господин барон?
— Похоже, мы втянулись в серьезную войну с Черным Солнцем.
— Вот как, господин барон?
— Что вы заладили, «вот как, вот как»… Что с ужином?
— На столе, господин барон. Я предполагал, что вы вернетесь именно в это время.
— Никто не заходил?
— Только сокольничий его королевского величества с двумя спешными сообщениями, доставленными лично для вашей милости соколиной почтой нынче вечером.
Я быстро прошел в свой кабинет. К сожалению во время пожара, устроенного три с лишним года назад в библиотеке и моем скромном обиталище, сгорела большая часть старых вещей, коллекции и некоторые не особо ценные рукописи. У меня хватило ума спрятать как «Синюю Хронику», так и большую часть прочих сочинений в тайнике, а потому они не пострадали — не знаю что б со мной случилось, если бы главнейшие труды жизни погибли в пламени, одна только «незаконная летопись» чего стоит!
После пожара канцлер (получивший изрядный втык от Конана за скупость и нерадение) неслыханно расщедрился, комнаты отремонтировали, купили лучшую мебель и присоединили к ним еще два обширных помещения по соседству, в которых я теперь содержу личную библиотеку и архив. Расположение прочих комнат осталось прежним — кабинет, спальня (теперь уже на холостяцкая, а супружеская, хотя моя дорогая Цинция доселе отдыхает на Полуденном побережье), приемная (она же столовая) и комната для прислуги, которая раньше была забита всяким хламом, а теперь стала местообитанием Джигга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});