Героический этап норманнского завоевания Южной Италии закончился; начался период выстраивания государственности. Главный интерес вызывает фигура Роджера, младшего брата. Сейчас ему пятьдесят четыре. Его волнует не Византия, а Сицилия. Здесь он основал династию, кровь которой потечет в венах Гогенштауфенов и многих других представителей королевских семей Европы. Его сын, Роджер II, сделался королем Сицилии в 1139 году и стал одним из самых знаменитых монархов в Европе. Его экзотический двор в Палермо отличался культурой, роскошью и терпимостью к арабам, грекам и евреям. Сицилия стала ведущей морской державой на Средиземноморье. Было бы интересно отметить, что потомки викингов снова пошли на корабли, однако это не так: сицилийскими моряками были арабы или греки из областей Калабрии, колонизованных греческими мореплавателями за несколько столетий до новой эры. Из Сицилии примерно в это время в лексикон пришло слово «адмирал». Оно образовалось от арабского «эмир» или «амир» («командир») и «амир-ал» (то есть «командующий чем-то»), после чего превратилось в англоязычное «адмирал».
В это время английское влияние в Сицилии было сильно. Архиепископом Палермо был англичанин по имени Уолтер Оффамил. Король Вильгельм II женился на Иоанне, дочери Генриха II Английского и сестре Ричарда Львиное Сердце. Путешественник того времени видел Вильгельма, окруженного евнухами и женщинами в шелковых платьях, расшитых куфическими письменами. Они говорили по-арабски. Поскольку наследника не было, королевство передали тетке Вильгельма, тридцатилетней Констанции. Ее привезли из монастыря, в который она к тому времени удалилась. Вытащили из полной неизвестности в центр событий. Констанция вышла замуж за императора Генриха VI и стала матерью величайшего монарха XIII века, императора Фридриха II, призванного Stupor Mundi — «Поражающий Вселенную».
Итак, за какие-то сто шестьдесят лет Отвили, приехавшие в Италию нищими авантюристами, покорили южную половину полуострова. Кровь норманнов потекла в жилах великих Гогенштауфенов. В истории Средневековья это — самая успешная карьера одной семьи.
3
В жаркие весенние дни я исходил морское побережье и никак не мог понять, какой город мне нравится больше. У них было семейное сходство: все ослепительно белые, рядом с самым синим из морей. Одни стояли на песке, другие, такие как Полижнано-а-Маре, — на скалах. У всех имеются рыбачьи гавани, и в каждом городе есть собор, построенный то ли при норманнах, то ли при Гогенштауфенах. Свой выбор остановил на Молфетте и Трани, косясь одним глазом на Джовинаццо.
Молфетта — один из самых оживленных рыбачьих городов. Здесь есть старинный собор. Сотни разноцветных лодок, названные в честь какого-то святого, стоят в тени этого благородного здания. Многие лодки — обычные, весельные, с двумя большими ацетиленовыми лампами для ночной рыбалки. Один рыбак сказал мне, что он только что вернулся с побережья Югославии, где поймал самого большого осьминога в жизни. Я спросил, как он ловит осьминогов. Он пошел к своей лодке и вернулся с трезубцем, рукоять которого была подлиннее, чем у Нептуна, в остальном он был таким же. Таким орудием здесь пользуются со времен античности.
Вид из гавани великолепен. Даже сейчас не могу решить, лучше ли он, чем в Трани! В конце причала в море лежат огромные каменные глыбы. Они сдерживают сильные зимние ветра. Между глыбами образовались пруды. В них плещутся мальчишки, ловят в водорослях крабов и креветок. На заднем плане поднимаются две башни собора, белые, точно мел. За собором раскинулся лабиринт улиц старого города. Дома отражаются в маленьких горных прудах. Церковь освятили примерно в 1150 году, когда еще был жив Роджер II. Короли и рыцари, участвовавшие во 2-м крестовом походе, высаживались в апулийских портах. Когда несчастливый французский король Людовик VII возвращался домой, горюя о неудачном крестовом походе, его поджидало еще большее унижение: его едва не схватили пираты. Освободил его сицилийский адмирал. Он подплыл к бухте Золотой Рог, выпустил стрелы с серебряными наконечниками и доставил спасенного короля в Палермо.
Я всегда ходил в Трани (10 миль) с чувством приятного предвкушения. Этот город чуть меньше Молфетты. Как и все прибрежные города Адриатики, он ведет двойную жизнь — древней рыбачьей деревни и современного продолжения — города легкой промышленности. Эта деятельность появилась здесь около двадцати пяти лет назад. В Трани, однако, один из видов производства известен с древних времен. Трани — центр винной торговли на юге Италии. Собор стоит рядом со старой гаванью, стены большой величественной площади омывают морские волны. В наши дни редко увидишь в городе такое большое пустое пространство. Я вдоволь налюбовался элегантной архитектурой этой красивой церкви. На этот раз мне не мешали туристские автобусы и автомобили.
С другой стороны бухты раскинулся приятный парк. В тени падубов и пальм играют дети, а садовники поливают из шлангов клумбы с желтыми и красными каннами. Здесь я увидел цветочные часы. Стрелки перемещаются с помощью часового механизма или электрического устройства, вкопанного в землю. Я предпочитаю солнечные часы, но, увидев, что цветочные работают исправно, и это в публичном месте, где так много маленьких мальчиков, снова подивился цивилизованному поведению юных итальянцев.
Еще я обратил внимание на то, что местные жители очень интересуются предсказанием судьбы, даже если им ответит механический оракул. В парке был автомат, который, словно пифия, выдавал за монету безапелляционный ответ. Машина эта внешне походила на большие весы. За полученную от меня монету машина предостерегла меня от темной женщины, посоветовала поехать в Америку, а закончила такими словами: «Вы скоро окажетесь в необычной ситуации». Пророчество немедленно свершилось. Возле автомата дружески беседовали двое мужчин. Один из них стоял, повернувшись ко мне спиной. Читая свой листок, я поднял глаза и увидел, что мужчина завел за спину руки и сделал жест против дурного глаза. Мне это и в самом деле показалось необычным. Никогда еще я не видел, чтобы кто-то воспринимал это суеверие так серьезно. Большой и четвертый палец его правой руки указывали в землю. Я обошел эту пару, чтобы посмотреть на собеседника суеверного человека, однако не прочел на его лице никакого злого умысла. Напротив, он показался мне весьма приятным человеком. Если бы кто-то спросил моего мнения, то, скорее, я заподозрил бы как злонамеренного именно того человека, который сделал этот жест. Однако дурной глаз — странное явление, и даже твой лучший друг не скажет об этом, если он у тебя есть. Говорят, дурной глаз был у папы Пия IX. Я читал, что иногда те, кто подходили к нему за благословением и преклоняли колено, потихоньку делали этот жест.