Читать интересную книгу Крысолов - Иван Тропов

Подбежала. Покосилась на Роммеля, но все же сделала пару шажков дальше и остановилась перед Стасом.

Сделала па “пчелиного” танца: “Уехали”.

Стас медленно, до предела наполняя грудь, втянул воздух – и выдохнул так же медленно. Чувствуя, как вместе с воздухом из легких уходит напряжение. Мышцы стянулись, как комок запуганных в узлы веревок, но теперь отходили.

Пронесло, что ли? Ложная тревога?

– Машина стояла долго?

Два па. “Минута”. “Пять”.

Пять минут.

Может, кто-то останавливался, чтобы спокойно переговорить по мобильному? Или кофейку выпить из термоса… Черт возьми, номер бы машины! И пробить по базе номеров! Сразу бы стало ясно кто!

Но это нереально. Тварюги умные, но всему есть пределы. Понимать письменную информацию могут, но не всякую. Очень ограниченно. Десяток простейших иерог­лифов-приказов.

Из-за угла сторожки вынырнули пять крыс – личная гвардия. Беленькая Белоснежка сразу бросалась в глаза. Рыжик. Лобастый с высоким благородным лбом…

Лобастый, наверно, мог бы выучиться понимать цифры. И отдельные буквы. Если его подучить – наверняка смо­жет. Ну так на то он и Лобастый, что один на тысячу такой.

Эх, что уж теперь… После драки крыс азбуке не учат. Стас присел, почесал за ушами гонца.

– Молодец.

Так, на этот случай кое-что припасено. Стас сунул руку в карман, полный шоколадных плиток. Как раз для таких случаев. Вскрыл одну, звонко шелестя фольгой, отломил ряд квадратиков, протянул гонцу.

Гонец схватил шоколад, признательно вильнул хвостом. Поглядел на Стаса, выжидая, не будет ли еще команд или подарков, и тактично, бочком-бочком скрылся с глаз долой.

– Роммель! Сменить взвод на развилке, выдвинуть взвод вон туда. – Стас махнул рукой на север, где за забором фермы начинались луга, виднелась полоса леса. – Если что, сразу будить меня. Понял?

Роммель привстал на задние лапки и с силой упал на передние. “Так точно!”

Стас встал. Огляделся, щурясь.

Уже светлело. А что может быть хуже чистого неба и яркого солнечного дня после бессонной ночи, полной лазанья по сети и немереного количества кофе, большей частью перекипевшего?

В голове было как в мутном омуте. Мысли бегали, сталкивались, и все это сквозь какую-то вялость, туман в голове…

Пора спать. Место новой фермы нашли вроде бы? Нашли. Это главное. А все остальное завтра. Сейчас – спать.

Спать.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

А вечером зарядил дождь.

Небо заволокло серо-белой ватой, и из нее сеялась вода. То крупными каплями, то мелкой водяной пылью. Вечер сменила ночь, а вода с неба все сеялась, сеялась, сеялась…

Слава богам, сейчас не нужно было изображать пижона, и плащ из тонкой кожи валялся в багажнике. Нет ничего хуже сырой одежды из кожи. Словно шкура трупа начала сочиться кровью…

Сейчас можно – и нужно! – идти в привычной одежде для подземных вылазок: прочные штаны и плащ из кевларина. По виду, издали, похоже на грубую кожу, но ощущения совсем другие. Это не шкура, содранная с трупа… Да и прочность повыше. От пули не защитит, конечно, но нож может и соскользнуть.

Стас поднял воротник, обошел машину и открыл ба­гажник.

В нос ударило запахом сырой шерсти.

– На выход.

Багажник ожил. Одна за другой из него выпрыгивали крысы. С чавканьем приземлялись в размокшую землю и отбегали в сторону, сразу рассыпаясь боевым порядком.

Тридцать крысиных душ, один взвод. Остальные остались на ферме. В багажник больше не втиснуть, да и непонятно пока, что тут. Ферма ли это для разведения модифицированных уродцев или просто зоопарк. Для зоопарка, правда, странное место выбрано. Автобусы сюда не ходят, а ехать тридцать верст за черту города, чтобы глянуть на пару волков и трех тюленей…

Странно для зоопарка. Но все может быть. В России-матушке живем как-никак. А тут не только плохие дороги…

Стас вернулся к дверце водителя, заглянул в кабину. Серый мрачно глядел с заднего сиденья. Пришлось взять с собой. Если сейчас на ферму нагрянут ребята Графа, то пробиваться туда, – теряя крыс Арни! – чтобы спасти одного шимпанзе, никто не будет. Пусть здесь посидит.

– Чего такой мрачный?

– Гырыга!

– Не дерзите, милочка… Посидишь в наручниках, ничего с тобой не станется.

Уж лучше пусть он посидит на заднем сиденье, прикованный наручниками, чем от скуки вылезет из машины, выберется на дорогу и попадется кому-нибудь на глаза. Или начнет трогать приборный щиток и врубит вовсю музыку. Или начнет забавляться с гудком.

– Гырыга!

– Не рычи, в глаз дам… Ну, все, счастливо оставаться. Я скоро вернусь. Надеюсь…

Стас взял с пассажирского сиденья рюкзак с аппаратурой, закинул его за спину и захлопнул дверцу.

Порыв ветра обдал щеку холодной влагой. Стас сморщился. Как мокрой тряпкой по лицу прошлись…

Серому еще повезло в самом деле. И чего он рвется наружу? Месить грязь под этим дождем? Умная обезьянка, умная, но все-таки дурная. Счастья своего не понимает.

Вот личная гвардия, вольготно доехавшая сюда на заднем сиденье, уже все сообразила. Пять крыс рассыпались полукругом, не смешиваясь со взводом Арни, и фыркали. Белоснежка косилась своими красными глазками, словно вымазанными клюквенным вареньем, – и даже в пасмурных сумерках там можно было разглядеть обиду. Нашел куда лезть!

Она старалась идти осторожно, но белая шерстка, которую она так тщательно вылизывала всю дорогу, – женщины, они все одинаковы, – уже в грязи.

– Ладно, переживете, сударыня… Стас натянул на глаза тепловизор и щелкнул питанием. Мир преобразился.

Вместо сумерек и темноты – едва красноватые стволы деревьев, словно чуть подсвеченные изнутри. Откуда-то снизу. Сверху деревья как бы истаивали, едва заметные ветви растворялись в черном небе. Кроны уже успели остыть, вот и излучают в тепловом диапазоне куда меньше тепла, чем толстые стволы.

Корпус машины гораздо ярче, красновато-желтый. По сравнению с холодным весенним воздухом, полным водяной пыли, “нива-шевроле” очень теплая. Хотя и не такая теплая, как тельца крыс – зеленые, местами с желтоватым отливом, а местами и с голубоватым.

Стас сунул руки под мышки и взвел “хеки”. Оскальзываясь на мокрой гальке, пошел вверх по осыпи, продрался сквозь голые прутья кустов и выглянул на дорогу.

Чисто.

За дорогой вниз по насыпи сбегала еще одна полоса голых прутьев. За ней черное-черное, хоть глаз выколи, пространство – начинались луга. Ну, это летом они луга. А пока – голые поля холодной земли. За ними, в километре, если не больше, едва заметно краснела стена деревьев.

Очень ровная стена. Это не лес, это узкая лесопосадка. И если топографический фотоснимок области не очень устарел, за той полосой и начинается территория, которую выделили под зоопарк. Щедрый участок почти в две тысячи гектаров к северу от Пензы.

* * *

Идти по мокрой, раскисшей земле то еще удовольствие.

А уж когда сверху, на голову и за воротник, сыплет мокрый дождик, да ударяет с боков холодный ветер, от сырости почти ледяной…

Ботинки с налипшей на них грязью превратились в две гири, привязанные к ногам. Для каждого шага их приходилось буквально выдирать из земли.

Сквозь шелест водяной крупы, сыплющейся с неба, слышалось чавканье сотен маленьких лапок. Впереди личная гвардия. Сзади и по бокам, широким полукругом, взвод Арни.

И опять холодный ветер и поток ледяной воды по лицу, сводящий щеки и лоб, подбирающийся через резиновые прокладки тепловизора к носу и глазам…

А где-то там, в Старом Городе, Арни. Где он? С этими его “друзьями” где-то в подземельях Кремля помогает выстраивать линии обороны из отрядов цивильных крыс?.. Черт возьми, даже не известно, что с ним!

Но ехать в Старый Город, чтобы хоть что-то выяснить, нельзя. Нужен секвенсор. И надо идти вперед, вырывая из грязи ноги, стирая с лица ледяную воду, но только это все равно не помогает, скулы уже одеревенели, и то ли еще будет…

Черт бы все это побрал! И этот луг. И эту полоску деревьев впереди, до которой, сколько ни шагай, все равно она не приближается ни на метр. И эти тучи, и этот дождь, и…

– Спокойно, спокойно… – пробормотал Стас.

Не надо злиться. У природы нет плохой погоды.

А вот что есть на белом свете – так это дураки, которые выбирают себе такую жизнь, что приходится шляться по грязи в весеннюю распутицу.

И если кто-то не хочет до конца жизни лазать по грязи, то надо успокоиться и настроиться на рабочий лад. Спокойный и осторожный. Осторожности никогда не бывает много, а сейчас-то с этим уж точно не переборщить.

Вот и чертова полоска лесонасаждений… Дошли все-таки.

– Взводный, стоп.

Крупная крыса, семенившая не в цепи, как все крысы Арни, а рядом с его левой ногой, мотнула мордочкой. Встала на задние лапы и пискнула. Резко и громко. По-настоящему.

Тот, кто не бывал в армии – не важно, солдатом или нет, можно и просто дрессировщиком, как некоторые, – тот не знает, что такое хорошо поставленный командный голос. Тот, кто не сталкивался с модифицированными крысами, прошедшими полный курс муштры, раскрывшей все предрасположенности их искусственно сформированного генотипа, – тот не знает, каким громким и резким может быть крысиный писк, когда он хорошо поставлен. Не всякий младенец может так заблажить, как иная крыса-сержант пискнет.