Читать интересную книгу Танец Искры - Ирина Кузяева

Они пошли дальше, к своим боевым товарищам, их разместились в дальней части лагеря у небольшого костра.

Фиола едва могла ворочать языком, но откладывать разговор с Дреном она не собиралась, как только они остались наедине, набросилась на старика:

— Дрен, почему ты меня подставил сегодня? С твоей стороны это было предательством.

— Что? О чем ты говоришь? — искренне удивился ос.

— Ты заставил меня сделать невозможное. Бросил перед толпой тавринийцев, наобещав, что я смогу спасти их вождя, — возмущалась Фиола, даже забыв про усталость и яростно расправив крылья. — А если бы не получилось?

Со стороны можно было заметить, что бледный узор на перепонках стал ярче и сложнее, не удивительно, с каждым сражением и новым знанием, искра получала новый опыт и цвета ее жизни становились четче, а узоры замысловатее.

— Но ты ведь спасла его.

— Да, но это получилось случайно. Я не знала, что делать. Было такое ощущение, что меня бросили со скалы, отрезав крылья, и сказали «лети».

— Хм. Возможно, ты просто себя недооцениваешь, и стоит просто попробовать — вдруг и впрямь полетишь.

— Жаль, я не умею превращать старикашек в слизней, — еще больше рассвирепела Фиола беспечностью Дрена, — но теперь по-другому посмотрю на свои способности и обязательно буду пробовать — вдруг получится превратить тебя в жирного слизня. Тогда я обязательно попробую посоветовать тебе научиться быстро бегать, чтобы не попасть на стол голодным термитам.

— Гнев — это тоже хорошо, — начал размышлять о своем ос, не обращая внимания на смысл сказанного. Гнев — очень сильное чувство. Оно может сломить горы. Несколько взмахов крыла назад ты не могла самостоятельно стоять, а теперь есть силы бодро передвигаться и даже ругаться.

Фиола застыла, задумавшись над словами Дрена. Она действительно почувствовала прилив сил, не слишком большой, но теперь по крайней мере она не ощущала себя безвольным сухим листком, который вот-вот сорвет и унесет в неизвестном направлении ветер.

— Когда мы делали подъем на гору, ты использовал этот же трюк? — догадалась искра, вспомнив их переход через Серогорье, именно благодаря колкостям старика и злости по отношению к нему отряда, они смогли преодолеть подъем и остаться в живых.

— Конечно. Иначе бы вы попадали вниз от усталости, точно каменная крошка из-под ваших ног. Всеми нашими поступками правят чувства, благодаря их наличию у нас есть друзья и враги, благодаря им у нас есть мир и война. И во всем есть положительные стороны. Даже в войне! — последние слова Дрен произнес с такой уверенностью в их правоте, что Фиола, не согласная с мнением старика, возмутилась:

— Что может быть хорошего в войне? Страдания, потери, страх за жизнь близких и друзей?

— Именно! Только стоя в шаге от смерти начинаешь понимать, как дороги близкие, как много они значат для тебя, и сколько вы еще не успели сделать вместе. Совсем недавно, каждый клан жил обособленно от остальных, испытывая чувство собственного превосходства. Закрытые, но довольные только собой. Не будь войны, появился бы у тебя такой друг, как Зард? — старик испытующе посмотрел на Фиолу, та неуверенно пожала плечами. — Нет! Всю свою жизнь ты провела бы в Долине, считая араханов злобными варварами, которые только желают искрам смерти. А так ли это оказалось на самом деле? Не думаю. По отдельности все кланы Айруна обманчиво могущественны, но чувство соперничества сидит в любом из нас. Предки так и не пришли к единому выводу, кто сильнее, рассорились и от обиды раскололись на отдельные кланы, наращивая собственную значимость, и все больше закрываясь завесой мнимой вражды, друг от друга.

— Что ты хочешь сказать этим? Что раньше все кланы Айруна тесно общались?

— Возьми, к примеру, Авендума и отца Зарда, в юном возрасте они были лучшими друзьями, но непонимание старших развело их по разным сторонам Серогорья. Ты ведь никогда не задумывалась, почему Долина искр так далеко от места посвящения?

Искра отрицательно помотала головой, все внимательнее прислушиваясь к словам старика. Все обиды забылись в момент, когда перед ней стали открываться тайны родного континента.

— Думала, что путь туда вроде испытания для непосвященных.

— Неоправданный риск, — махнул рукой Дрен. — Раньше искры жили бок о бок с деревней Тхен, недалеко от священного сада Асикага. Но потом их пути разбежались из-за недопонимания. Когда не с кем воевать, друзья забывают о дружбе и отдаются воле соперничества. Это касалось почти всех кланов Айруна, исключением стали осы и араханы. Они единственные продолжали жить бок о бок и даже больше сплотились, стали братьями. К сожалению, искрам на новом месте вырастить цветки Глицинии не удалось. Приходилось каждый раз отправляться в далекий путь.

Откровение Дрена ошеломило Фиолу, однако она не сомневалась в правдивости его слов.

— Да, чувство гордости привело к тому, что пройти по земле «друга» стало испытанием, — хмыкнул ос. — Соседи друг от друга завернулись в плащ крыльев, в сети паутины, зарылись в песок и болота, отрешились от мира на пике горы — поэтому и не заметили беды, подобравшейся не таясь. Что для огромной армии мощь и сила жалкого клана, утопающего в чувстве превосходства? Тьфу! Растерли и забыли. — Дрен с пренебрежением плюнул на землю и притоптал это место ногой, затем, как ни в чем не бывало, продолжил идти дальше. — Теперь айруновцы объединяются, медленно вспоминая чувство единения, общности, которое выходит далеко за пределы клана. Разве это неважное достижение нашего мира?

— Уж больно цена велика.

— Тем крепче будет дружба. Мы заплатим за нее кровью и жизнями, эта плата отпечатается надолго в наших сердцах и передастся еще не родившимся потомкам.

— Мы сможем победить термитов, если объединимся? — Фиола не знала, задавать ли вопрос, ответ на который не уверена, хотела ли получить.

— А ты сомневаешься?

— Нас намного меньше, среди уцелевших кланов много раненых, айруновцы измотаны потерями и переходом на новые места. Какой уверенности ты ждешь от меня?

— Предки не пришли к единому мнению, кто сильнее, потому как нет сильнейшего среди равных! Да, по отдельности кланы были согнаны с насиженных мест, но чувство тоски по родной земле имеет большое значение. Оно поведет айруновцев в бой, потому как нет ничего приятнее, чем вернуться в родную вотчину. Дома отстроятся заново, быт наладится — это приятные хлопоты, когда знаешь, чего тебе стоило вернуться.

Фиола глубоко задумалась над словами Дрена. Искра надежды распалялась горячим пламенем в груди. Девушке хотелось, чтобы похожее тепло, хоть маленьким угольком, затлело в душе каждого айруновца.

Их беседа проходила мимо раненых стаккато, чьи стоны отдавались болью в груди. В отдалении ото всех положили группу воинов, которыми никто не занимался и, отвлекшись от размышлений, искра спросила:

— Они живы?

— Да, — вздохнул старик, проследив за ее взглядом. — Но лучше бы смерть скорее забрала их. Такие мучения…

Он не стал договаривать, лишь покачал печально головой и поплелся дальше.

— Но почему ими никто не занимается?

— Их раны несовместимы с жизнью, а вокруг есть те, кого еще можно выходить.

— Они тоже отравлены ядом, как и Гаал?

— Нет, в него летела особая стрела, предназначенная только для вождя. Ведь без хорошего пастуха, и слизни разбегутся, — Дрен прищурился и, словно прочитав мысли Фиолы, сказал:

— Ты не сможешь им помочь. У тебя осталось слишком мало сил, а у них слишком много ран.

Искра опустила крылья, сирень огня погасла в глазах, девушка поплелась дальше, следуя за стариком. Они нашли костер, вокруг которого собрались их боевые товарищи.

Наступил вечер, их накормили. Ужин прошел в молчании. Не смотря на королевские почести и отменное угощение, аппетита ни у кого не было, кроме Дрена. Старик ухмылялся и наворачивал блюда за десятерых. Остальные ели, чтобы занять рот и не разговаривать. Фиола долго не могла заставить себя проглотить и кусочек. Позже, поняв, что еда придает сил изнуренному организму, набросилась на угощения наравне с Дреном.

Трещал костер, вздымались к небу искры. Искра заметила, как к могильным холмикам, понесли очередные носилки. Следом плелась молодая девушка и двое малышей. Мальчишка держался наравне со взрослыми не плакал, крепко прижимал к себе шлем отца, а вот девочка всхлипывала, не в силах остановить слезы.

— Как же это все…несправедливо, — в сердцах сказал Лантэн и крепко сжал кулаки. — Ужасно сидеть так, и не иметь возможности что-либо изменить.

Товарищи опустили глаза к земле, выражая немое согласие. У каждого в сердце бурлило негодование и, в то же время, было ощущение связанных накрепко рук за спиной.

— Почему же не можем? — Фиола вскочила, вытерла масляные руки прямо об одежду, не обращая внимания на остающиеся от них жирные разводы. — Именно сейчас мы этим и займемся, если никто не против что-то изменить?