Читать интересную книгу Тайны древних цивилизаций. Том 1 - Сборник статей

Сатьяграха – это длинный путь, и Ганди не гонится за результатом. Последнюю сатьяграху, которая была ознаменована «соляным походом», Ганди проводит в 1930 году. А независимость Индия завоюет только в 1947 году.

Эксперименты с истиной

Жизнь Ганди и его социально-политические воззрения невозможно отделить от его философии, неутомимого стремления к истине. Истина – явление непростое, и путь к ней тоже непрост. Поэтому Ганди никогда не довольствовался готовыми ответами, полагая, что истину нельзя найти раз и навсегда. Неслучайно свою главную книгу он назвал «Автобиография, или История моих экспериментов с истиной».

Традиционно считается, что философия – умозрительная наука, заниматься которой можно в уединении, вдали от мирских забот. Ганди, наоборот, утверждает, что стремление к истине должно проявляться в служении людям. Политика не грязное дело. Грязной ее делают люди с нечистыми помыслами, заботящиеся только о своей выгоде. Для философа политика – обширное поле для служения и самопожертвования. Ганди не различает служение истине, служение религиозное и служение гражданское. В этом его цельность, его гуманизм.

Сколько раз сподвижники обвиняли его в непоследовательности! Он то проводит акцию несотрудничества по всей стране, призывая индийцев отказаться от помощи англичанам, то спустя несколько месяцев подписывает пакт о сотрудничестве с властями в обмен на уступки. Но Ганди стоял за каждым своим политическим решением, он знал цену своим поступкам и умел увлечь за собой людей. За Ганди шли не потому, что его понимали, а потому, что ему доверяли.

В 1948 году Ганди объявляет свою 16-ю, последнюю голодовку протеста. По всей стране льется кровь – в разгаре религиозные войны между индусами и мусульманами. Менее чем за два года в стране погибли более 700 тысяч индийцев. Для Махатмы это личная трагедия и боль. Свою голодовку он обращает против братского кровопролития. Народ замирает. В Дели проходят митинги в поддержку Ганди. И когда Махатма находится на пороге смерти, братоубийственная война – прекращается! Жизнь Ганди для индийцев неизмеримо выше их собственных амбиций. Нет, Ганди не блефовал, он не мог предугадать такого исхода. Просто он так верил, просто он не мог иначе.

Ганди знал цену своим победам. Врагов у него было немало. Принимая то или иное решение, Махатма часто выслушивал бесчисленные насмешки и угрозы в свой адрес. За свои убеждения он не раз мог поплатиться жизнью. Но сатьяграх любит истину больше жизни, боится унизить и обречь на страдания другого человека больше, чем пострадать самому. «Условием роста пшеницы, – говорит Ганди, – служит гибель зерна. Жизнь проистекает из смерти». Его избивали и сажали в тюрьму, запрещали читать книги и общаться с людьми, однажды даже хотели выслать из страны на необитаемые острова Океании. Но Ганди это мало беспокоило. Он любил свой народ и истину и ради этой любви готов был пройти все. Именно такой он видел сатьяграху – полной самопожертвования. До сих пор нельзя без боли вспомнить случай, который произошел во время третьей сатьяграхи в Дхаршане и который наглядно показывает, что массовые акции ненасильственного сопротивления были связаны с внутренним выбором каждого индийца. Собираясь занять английские соляные варницы, жители Дхаршана становились в колонну и по одному подходили к строениям, которые охраняли полицейские, вооруженные палками с металлическими набалдашниками. Полицейские наносили удар за ударом, избивая подходивших индийцев, которые даже не пытались защитить себя. Избитых и покалеченных людей оттаскивали, чтобы оказать медицинскую помощь. А им на смену становились другие. И так до бесконечности. Присутствовавшие там журналисты отводили глаза. Люди как будто шли на смерть, готовые заплатить такую цену за свою независимость. Мужество индийцев и бессилие англичан никогда не проявлялись с такой очевидностью.

Все люди братья

Ганди – поборник и защитник всего индийского: он почитает индуизм, религию своего народа, восхищается родной литературой, владеет национальными ремеслами. Но общечеловеческие ценности ставит всегда превыше всего. Он не устает говорить: «Если бы индуизм однажды потребовал от меня пренебречь своей совестью, то я решительно отказался бы от этой религии». Духовный авторитет Ганди непререкаем как для индусов, так и для буддистов и для мусульман. На одном из своих конгрессов мусульмане даже выбирают Ганди своим лидером.

Он доброжелателен ко всем. К Рузвельту, президенту США, в письме он обращается «Мой друг», а письмо «ко всем японцам» подписывает словами «Ваш друг и доброжелатель М. К. Ганди». В его душе умещается боль всего мира. Он равно разделяет и страдания своего народа, и страдания японцев, ставших жертвой ядерного безумия в Хиросиме и Нагасаки.

30 января 1948 года Махатма Ганди погибает от руки единоверца и соотечественника, о свободе которого он мечтал и за свободу которого сражался долгие годы.

В жизни Махатмы было много такого, что сейчас трудно понять, но понять все-таки нужно, если мы хотим остаться людьми. Ненасилие и сострадание – вечные принципы, и человеческая цивилизация обязательно будет к ним обращаться вновь и вновь. Махатма Ганди в это свято верил.

Тагор – солнце Индии

Светлана Обухова

Когда 7 мая 1861 г. в семействе Тагоров, бенгальских пирали-брахманов[5], родился 14-й ребенок, этому событию не придали особенного значения – в доме и так полно было детей и внуков. Мальчика отдали под защиту Солнца – имя Рабиндранат, которое он получил, по-бенгальски означает «Тот, кому покровительствует Солнце» – и препоручили слугам.

Рабиндранат Тагор

Кто же мог знать, что песни, которые сочинит Роби, будет петь вся Индия, а Махатма Ганди назовет его Великим Стражем индийской культуры?

Два слова «о мамонтах»

Читатель нынче капризный: ему не нравятся истории, которые начинаются до появления на сцене главного

героя – «от мамонтов», как говорят редакторы. И в самом деле, что может быть скучнее всех этих «культурно-исторических ситуаций», предшествовавших, сопутствовавших и повлиявших.

Но старшие Тагоры – случай особый. И не только потому, что родовое их имя на бенгальском означает «Святой мудрец», а индийцы, как известно, слов на ветер не бросают. Среди Тагоров были философы, поэты, художники, музыканты, композиторы, артисты, писатели, яркие общественные деятели, меценаты, предприниматели, даже математики. И почти каждый из них вошел в историю своей Родины как в чем-то первый: старший брат Рабиндраната, например, был признанным мастером философской прозы и изобретателем стенографии на бенгальском языке, одна из сестер стала первой в Бенгалии женщиной-писательницей, двое племянников – замечательными художниками, создателями нового стиля в современной индийской живописи, племянница – одаренной певицей. И все они вместе за прогрессивность своих взглядов считались, мягко говоря, не совсем нормальными брахманами.

…и еще два слова

В становлении 14-го Тагора самую важную роль сыграл отец. Махарши, «Святой», – так уважительно называли отца Рабиндраната. Он был религиозным реформатором и мистиком, создал общество «Татвабодхини Сабха», которое исповедовало индуистскую веру в Единого Бога, очищенную от догм и суеверий. Махарши много времени проводил в Гималаях, а его возвращения в Калькутту превращались для Тагоров – и взрослых и маленьких – в настоящий праздник, и каждый стремился хоть на мгновение поймать взгляд святого подвижника.

В одно из путешествий в Гималаи Махарши взял 11 – летнего Рабиндраната. Этой чести удостаивался не каждый, и мальчик был вне себя от счастья. Отец учил с ним санскрит и английский, читал отрывки из «Упанишад», мудростью которых восхищался, а вечерами под высоким гималайским небом объяснял сыну основы астрономии. Он привил Рабиндранату привычку к самодисциплине и здоровой и чистой жизни, которую вел сам, воспитал любовь к индийской культуре, научил понимать других людей и уважать их веру.

Пробуждение потока

Однажды Джоти, 14-летний племянник Рабиндраната, заявил своему восьмилетнему дяде: «Ты должен писать стихи!» Это же так просто: нужно только заполнить словами 14-строчный стихотворный размер – и все дела! Как подобная мысль (насчет сочинительства) пришла ему в голову, осталось загадкой. А последствия…

Когда Роби, написав несколько слов, заметил, что у него получился пояр[6], его робость перед таинственной дамой по имени Поэзия исчезла – и с тех пор он, по его собственному выражению, «не знал удержу». Стихи полились рекой, точнее, посыпались на головы домочадцев: не мог же юный поэт таить их в себе! А больше всех в рекламировании молодого дарования преуспел его старший брат, который очень гордился талантами Роби и «в поисках слушателей рыскал по всему дому». Вскоре поэтические опусы уже не помещались в первую тетрадь, за ней последовала вторая, третья, и еще, еще…