Ее клюка лежала поперек стола. Как обычно на лестнице сидел Филя и недружелюбно косился на меня круглыми желтыми глазами.
— Вот сейчас как отхожу тебя клюкой! — проворчала бабуля, — будешь тогда знать, как не слушаться. Господи! Сколько горя себе и матери принесла, непослушанием своим.
Как знала, что явишься сегодня. Из-за тебя из-за сучки пришлось по слякоти тащиться.
Я, опустив голову, слушала справедливые бабушкины слова. Слезы ручьями текли по лицу.
Бабуля перестала ругаться и молча смотрела на меня.
Через некоторое время она сказала:
— Ну, все хватить ныть, слезами делу не поможешь. Давай выкладывай свою кручину.
Все еще шмыгая носом, я рассказала бабушке о последних событиях в подробностях, потому, что в телеграмме мы ей сообщили только, что папу убили.
— Я же тебе говорила, что кровью золото обернется, — вновь не удержалась от упрека прабабушка, — ну ладно, сейчас подумаем, как твоей беде помочь. Насчет энтих присланных служивых ты не переживай, я им такой отлуп устрою, рады будут отсюда ноги унесть. Слова твои все подтвержу.
Она, кряхтя, встала и сняла с печки закипевший чайник.
— Ты внучка бабушке не догадалась конфет городских принести, — спросила она неожиданно, — знаешь ведь, что у нас в сельпо одни подушечки каменные лежат.
Я покраснела и воскликнув:
— Бабушка я сейчас вернусь!
Выскочила на улицу, открыла проход, зашла к нам на кухню, взяла пакетик пастилы и вернулась назад.
Бабушка смотрела на меня со странным выражением на лице.
— Знала, что талант у тебя большой, но, чтобы так двери между мирами открывать, нужно талантище целый иметь, — с чувством сказала она.
Я протянула бабуле пастилу и сообщила:
— Мне повезло с местным оборотнем познакомиться, он моего возраста, его Тимом зовут. Он тоже, что-то про Дар говорил, который нужно у меня забрать. А почему ты не говорила, что тут оборотни живут?
Только, что спокойное бабулино лицо исказила гримаса. Верхние клыки со скрипом вылезли изо рта и прижали нижнюю губу. Руки скрючились, выпустив кривые когти. Ее глаза пылали красным огнем.
— Кто посмел!!! Ивашка, мерзавец! В порошок гаденыша сотру! Ишь, чего удумал, внучку мою без дара оставить! — низким басом проревела она.
После этого провела рукой над столом, и на нем появилось неизвестно откуда взявшееся красное яблоко.
Оно покатилось по кругу, оставляя за собой черную поверхность. Та вдруг вспыхнула сиреневым светом, и я увидела тускло освещенную комнатку, в которой за столом сидели четверо человек. В углу возились несколько рысят.
В одном из сидящих за столом я сразу узнала Тима. Рядом с ним сидела красивая темноволосая женщина, очень похожая на него. Напротив сидели два старика с длинными седыми бородами.
Бабушка дотронулась черным когтем до изображения одного из них и начала петь заговор. Старик схватился за сердце и начал падать на пол.
— Бабуля, не надо!!! — завизжала я и схватила ее за руку, — пожалуйста, не надо! Тим хороший.
Бабуля дернула рукой, и я улетела в угол.
Пока выбиралась оттуда, она села снова на лавку, а стол принял обычный вид, яблоко с него исчезло.
— Тьфу! — сказала прабабушка, шепелявя из-за еще торчавших клыков, — куда это годится, ну, кто тебя просил под руку лезть, ведь до смерти могла зашибить. И вообще, ты чего хочешь? Ты хоть поняла, что тебя без дара хотели оставить? Вишь, им до смерти хочется обратно на Землю попасть. Не нравится, что прапрадеды наши род их проклятый здесь в наказание заперли. Не над кем им здесь издеваться.
От недостатка любопытства я никогда не страдала и начала задавать кучу вопросов, начиная с бабушкиных клыков.
— Так, уж получилось, — вздохнула бабушка, — не выходит у меня полная метаморфоза. Не дает что-то во мне ее завершить. Дед считал, что это моя лекарская сущность мешает. До этого дня я так и думала, а сейчас на твоем примере вижу, что все это не так. Ты и лекаркой знатной будешь, перекидываешься в рысь, и без заговора в любом месте двери в Заповедье настропалилась открывать.
— Ох! Ума бы еще тебе побольше! — вздохнула бабуля, — чтобы на речи сладкие и горячие не велась. И как тебя бог уберег в этот раз?
— Тим сказал, что я не готова, — покраснев, сообщила я.
— Дурак, твой Тимошка! — сообщила бабуля, — наверняка советы матери слушал, она хоть хитра и коварна, а умишко небольшой имеет. Так, что повезло тебе в этот раз. Сейчас мы с тобой кое-чем займемся и никакие «умники» тебе не будут страшны.
Она что-то произнесла и я отключилась.
Когда пришла в себя, то обнаружила, что лежу голая на столе в избушке, а бабушка своим когтем что-то чертит у меня на животе.
В промежности немного саднило и пощипывало.
— Ага! — обрадовано сказала прабабушка, — очнулась, давай подымайся!
Я уселась на столе и с удивлением разглядывала свой живот испрещенный кровяными свастиками.
— Бабуля, ты зачем меня фашистскими знаками исчиркала, — возмутилась я.
— Молчи дура, — ответила та, — коль не понимаешь ничего. Это старинные рунные знаки. Я тебе про них еще ничего рассказывала.
— А откуда кровь появилась? — поинтересовалась я.
Тут бабуля немного смутилась.
— Ну, ты это, не расстраивайся, кровь это твоя, девственная. Грех я на душу опять взяла, ради тебя.
Я смотрела на клыкастую старуху, смущенно вытирающую руки окровавленной тряпкой, и не знала, что сказать. Среди всех неприятностей, которые свалились в последнее время на мою голову, потеря девственности беспокоила меньше всего.
— Ладно, бабушка, не переживай, — бодро заявила я, — топиться в омут не побегу.
Прабабушка начала плеваться через левое плечо.
— Ну, Ленка, язык у тебя без костей, хоть чего скажешь.
Но на лице у нее нарисовалось явное облегчение после моих слов. Наверняка, она ожидала не такой реакции.
— И для чего ты это делала? — спросила я.
— Как это для чего? — удивилась та, — теперь можешь со своими кавалерами, что хошь творить, дара твоего они забрать не смогут. Все силы твои при тебе останутся. А мамашка Тимошкина, которая козни эти строила, останется с носом.
Она поглядела на мое смущенное лицо и усмехнулась.
— Да, не менжуйся ты так, Лена! Что же здесь такого, у вас молодых кровь кипит, все познать хочется. Это по теперешним законам ты еще дитя. А меня в тринадцать лет замуж отдали. Через год я уже не куклу нянчила, а робенка своего. Правда Федя мой был уважительный, да и побаивался он меня, прямо скажу. Я хоть и малолетка была, а силы не пример больше чем у него было. Копушку сена на стог легко закидывала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});