должен знать, где ты и с кем, — его рука легко погладила меня по голове, запуская пальцы в волосы.
— А еще, чтобы вовремя подоспеть, когда ситуация начнет выходить из-под контроля, — вяло хмыкнула я.
— Конечно, — не стал спорить Макс. — Потому что я — тот, кто должен защищать тебя, — он прикоснулся губами к моему лбу, подарив мимолетный поцелуй.
— Значит, Морин погибла из-за меня, — сделала я неутешительный вывод.
Тело Макса напряглось, но он быстро отследил перемены и постарался вернуться в расслабленное состояние.
— Тебе не в чем себя винить. Твоя недавно обретенная родственница сама во всем виновата.
— В чем? В том, что решила выйти из игры?
— В том, что наврала мне! — Макс вздохнул, изо всех сил стараясь сдерживать рвущуюся изнутри тьму. — Морин спела мне ту же песенку, что и тебе. Но с самого начала вся эта история с амулетами показалась мне очень странной. Как так — у всех трех амулетов одна задача, но самой ценной функцией наделен только один? Если твоя бабушка предполагала, что однажды может возникнуть потребность открыть дверь в Изнанку, то почему решила, что одного «ключа» будет достаточно? Нуатль могла напасть и утащить душу любой из трех сестер. А потому каждая должна была быть во все оружии. Подумав так, я решил проверить свои догадки.
— Пытками? — меня начало убаюкивать на волнах, которых разбегались от живота к макушке, окутывая уютом и спокойствием.
— Бывают ситуации, когда ты либо делаешь то, что должен, — разъяренно признался Макс. Его пальцы, касающиеся моих волос, сжались.
— Либо? — подтолкнула я его к продолжению.
— Либо теряешь все. Я пошел по первому пути.
— А ты думал о последствиях?
— Иногда о них лучше не думать. Так легче…
— …спать? — лично мне очень хотелось спать, но я упорно сопротивлялась нагоняемому на меня сну.
— Идти к своей цели. Все остальное — лишь сопутствующие потери.
— Значит, ты схватил Морин, кстати, как? Она ведь богиня.
— Нет, всего лишь дочь богини, — плавное движение его руки возобновилось.
Я кивнула, принимая его ответ, как данность.
— Ты схватил дочь богини, которая притворялась ведьмой и вынудил отдать амулет. Но как ты уговорил Морин провести ритуал? Кажется мне, к этому моменту она уже была мертва.
— О подробностях создания симбионта я узнал еще раньше… из других источников. И моих знаний оказалось достаточно, чтобы справиться самому. Я привык… все делать сам.
— Что ты посулил Нуатль? Каким образом заставил её отпустить Змея?
— Она хотела получить тебя. Во-первых, потому что, по её мнению, ты способна выдержать больше других. Во-вторых, потому что ты дочь своей матери.
— И я здесь, потому что ты намерен дать Нуатль то, что она хочет и провести второй ритуал? — это предположение показалось логичным, последовательным и весьма в духе того, кем теперь являлся Макс.
— Нет, я пообещал ей то, ради чего она отказалась от тебя, — я пошевелилась, пытаясь приподняться и заглянуть ему в лицо, но рука Макса остановила меня, не дав даже отнять голову от подушки. — Я отдам ей твою мать. Её лишенное души тело — идеальный вариант для Нуатль.
Сперва я не поверила услышанному. А после мелко затряслась в приступе больного смеха. Больного потому, что от него болело не только тело.
— Всех богов тебе в помощь, — моргая тяжелыми веками, напутствовала я с новой силой сжавшего меня мужчину. — Потому что мою мать не найти.
— Найти, — не согласился Макс, прикоснувшись губами к моему виску и задержавшись возле него на несколько долгих мгновений. Я не сопротивлялась. Уровень сил упал до отметки минус, да и бессмысленность подобной затеи была кричаще очевидной. Если раньше мы были на равных, то теперь он стал сильнее и силу свою демонстрировать не стеснялся. А у меня… у меня пока не было пространства для маневров. И я об этом помнила. — Если правильно спросить у правильного человека.
— Отец ничего не скажет, — сонно пробормотала я, почти засыпая, ведь борьба оказалась неравной.
Каким бы сволочью не являлся папаша, в некоторых вещах, касающихся него, я была уверена. И одной из таких вещей было то, что король Таллас терпеть не мог отдавать то, что считал своим. А в том, что свою первую жену, пусть даже лишившуюся души на долгие годы, он все еще считает своей я даже не сомневалась.
— Скажет, если ему придется выбирать между любимой дочерью и женой, которую он не видел больше двадцать лет, — Макс был непреклонен. — Он, как и я, хочет защитить тебя. Но на самом деле, тебя все это не касается.
— Кас…, - начала я, но теплые пальцы легли на моё лицо, накрывая губы.
— Спи, — выдохнул он мне на ухо и почему-то это подействовало. Под его мягкое нашептывание меня окончательно утянуло в объятия Морфея. — Спи, моя драгоценность. Моя Диаманта…
Разбудил меня он же. Но не тем способом, которым отправил в сон. А… поцелуем.
И это было очень странно, просыпаться с мужскими губами на своих, с мужским лицом у своего лица. Чувствуя его громкое прерывистое дыхание и терпкий запах пота.
— Ди, малышка, — оторвавшись от меня, проговорил он и звук его голоса был единственным, что нарушало гулкую тишину комнаты. — Просыпайся.
Я протестующе застонала и попыталась перевернуться на другой бок. Но он, положив ладонь на мою щеку, не позволил этого сделать. Обхватив мое лицо обеими руками, бывший друг заставил меня сперва сесть, а после посмотреть на него.
— Мне нужно обработать твои раны. Слышишь? Из-за серебра они плохо заживают. Если не промывать, начнется нагноение.
Я сонно кивнула, все еще окутанная дурманом сна. Покорно следуя за его движениями, направляющими меня, я перебралась к краю кровати, чтобы спустить ноги вниз. Воздух показался очень холодным, словно кто-то включил кондиционер и забыл выключить. Я поежилась, потерла плечи руками, пытаясь прогнать гусиную кожу, и тут же закашлялась. Кашель был сухим, надсадным. Он рвался из груди, сотрясая тело и заставляя болеть легкие.
— Тебе плохо? — обеспокоенно спросил Макс, чье лицо плавало размытым пятном перед моими глазами.
— Не знаю, — просипела я, в перерыве между новым приступом. — Мне постоянно плохо. Примерно, последние лет десять…
— Почему?
— Потому что нельзя отрекаться от магии… Нельзя предавать.
Показавшиеся обжигающе-ледяными пальцы Макса легли на мой лоб, и я поняла, что меня трясет не только от кашля.
— У тебя жар, — пробормотал Макс, обнимая мое лицо ладонями и пытаясь заглянуть в глаза.
— Внутри все болит, — пожаловалась я. И это было правдой. Голову стальным кольцом сковывала мигрень, горло саднило, из-за чего было больно говорить, а кожа будто горела огнем.