Читать интересную книгу Тайна апостола Иакова - Альфредо Конде

9

Компостела, понедельник, 3 марта 2008 г., 17:40

Едва придя в себя от падения, Адриан Кальво тут же вскочил на ноги, поискал взглядом Клару Айан и, различив ее в пелене дождя, пошел к ней.

Несмотря на крайнее волнение и нервозность, теперь он поднимался по лестнице медленно и осторожно, переводя взгляд с тела своего дяди на лучшую подругу своей покойной невесты.

Было очевидно, что он скорее стремился к горячему телу Клары, нежели к уже остывающему трупу своего дяди. Обратив на это внимание, Андрес Салорио подумал о возможных связях, существующих между этими двумя действующими лицами происходящих событий.

Однако он понимал, что еще далеко не готов сказать, представляет ли собой сия пара «скрипачей на крыше» ключ к разгадке тайны, которую ему предстояло раскрыть, или же они всего-навсего пылкие и наивные простаки, одураченные гораздо более изощренным и коварным противником. События, которые ему довелось пережить за какие-то двое суток в радиусе, не превышающем ста пятидесяти метров, под аккомпанемент нескончаемого надоедливого дождя, начинали казаться ему странной шахматной партией, в которой фигуры совершают непредсказуемые ходы. К настоящему моменту у него на счету имелись две главные потери: королева и конь-тяжеловоз.

Все произошло за короткий временной отрезок в два дня и на ограниченном пространстве в несколько сотен квадратных метров, а если измерять по прямой, то и еще меньше, зачем-то уточнил он, словно этот странный перерасчет мог что-то ему подсказать.

Дождь все шел и шел не переставая, и он вдруг подумал, что если бы все происходило пару месяцев назад, то при той же облачности, что покрывает небо ныне, они бы в этот час вынуждены были работать практически в потемках. Мысль о том, что у них в распоряжении еще имеется несколько светлых часов, слегка его успокоила. Однако вся атмосфера происходящего и ограниченное пространство, на котором, начиная с субботы, разворачивались трагические события, по-прежнему погружали его в крайне подавленное состояние.

Комиссариат располагается на полпути между собором и домом убитой и почти на том же расстоянии от последнего, какое пролегает между собором и церковью Святого Франциска; медицинский факультет, еще одна точка отсчета в ходе событий, находится на пол пути между двумя храмами. Так не собор ли — эпицентр всего происходящего?

Адриан уже добрался до того места, где находилась адвокатесса; увидев, что он приближается, она поднялась. В то время как все вокруг ожидали, что они заключат друг друга в объятия, и она уже даже протягивала к нему руки, Адриан схватил ее за плечи и начал трясти.

— Ну что? Сначала София, а теперь он! Ты что, хочешь покончить со всеми, кого я люблю? И кто же будет следующим, я? Я буду следующим? Я!

Кларино лицо выражало не только страх, но и изумление. Никто из присутствующих не осмеливался вмешаться — отчасти из любопытства, отчасти из страха поскользнуться и, скатившись по крыше, разбиться о балюстраду, возвышающуюся по краям двух боковых пропастей.

— Что ты такое говоришь, Адриан, что ты говоришь?! Ты с ума сошел?

Было очевидно, что Адриан пребывает в состоянии крайнего возбуждения, но никто не решался прервать разворачивавшуюся на глазах у присутствующих сцену.

— Да, следующим буду я. Разве не так? Так вот, знай, я о мощах ничего не знаю! Понимаешь? Абсолютно ничего!

Андрес наконец сделал знак подчиненным и врачам скорой помощи, чтобы они положили конец происходящему.

Тем временем Клара вновь уселась на ступени лестницы и зарыдала, заходясь в истеричном плаче; Адриан безуспешно пытался ее поднять, но добился только того, что адвокатесса рухнула на каменные плиты кровли.

К ним подошел один из врачей и, схватив Адриана за руку, потащил его к тому месту, где лежал труп его дяди; он сделал это не для того, чтобы показать племяннику тело покойного или чтобы тот его опознал, а с единственным желанием оттащить его от адвокатессы.

— Пусть вертолет не улетает, пока не прибудет дежурный судья и не распорядится об эвакуации трупа. Не будем же мы вставать в цепочку и спускать тело по этой лестнице или устраивать спектакль с вызовом подъемного крана. Так что пусть не выкобенивается и ждет. Что, ему не нравится столько времени болтаться в воздухе? Я сказал, пусть не выкобенивается, козел! — изрек комиссар.

Он чувствовал, что им тоже овладевают крайнее беспокойство и возбуждение, которые он мог отнести только на счет слишком быстрого и необычного развития событий.

— И всем соблюдать спокойствие! — крикнул он, словно одного этого громкого приказа было достаточно, чтобы спокойствие воцарилось.

Они все давно насквозь промокли, и ему надоело ощущать эту всепроникающую сырость, по крайней мере, он не хотел мокнуть и дальше. А посему следующее его распоряжение состояло в том, чтобы прибытия судьи все ждали на трифории, оставив труп каноника на крыше, и чтобы за ним присматривал тот самый агент, что первым проинформировал его о происходящем, когда он поднялся наверх. Комиссару показалось, что этот парень сумеет как следует отработать свой хлеб.

— Не думаю, что кто-то захочет его утащить. А если вдруг прилетит какая-нибудь ведьма на помеле, пусть о ней позаботится вертолет, — почти прорычал он. — А вы, — продолжил он, обращаясь к другому полицейскому агенту, — помогите своему товарищу, который стоит на посту рядом с Вратами, сделать так, чтобы сюда не посмела подняться ни одна живая душа; вы же, — обратился он к третьему, — с той же целью оставайтесь у входа на трифорий. Остальные за мной.

Ему нравилось говорить «трифорий», а не «галерея», когда речь шла о продольном пространстве над боковыми нефами собора, образующем, по существу, еще два нефа, как бы надстроенных над основными; в давние времена они служили приютом для сотен паломников.

Дым от свешивающегося с потолка огромного серебряного кадила, ботафумейро,[40] весом восемьдесят килограммов, служил тогда, помимо ароматного воздаяния хвалы Господу, своего рода дезинфекцией и дезодорантом против густых запахов человеческих испарений, наполнявших сей священный храм, конечную цель долгого пути тысяч паломников.

Теперь же, пусть и на время, хозяином трифория стал он, комиссар полиции.

— Ты со мной! — коротко приказал он племяннику декана, когда они наконец укрылись от дождя. — Остальные постарайтесь обсохнуть, насколько это возможно.

Собор был погружен в полумрак. Комиссар в сопровождении Адриана двинулся по трифорию в направлении главного алтаря, удаляясь от группы, которая осталась ждать их возвращения.

— Никому не дозволено выходить отсюда до моего распоряжения и, разумеется, пока не прибудет судья и не увезут труп.

Известие о происшествии уже распространилось по городу.

Видя, что она не может привести декана в чувство, Клара позвонила по мобильному на пульт неотложной медицинской помощи 061. С этого момента от нее уже ничего не зависело. Диспетчер скорой помощи поставил в известность о случившемся полицию. Когда медики и полицейские устремились в собор, то они, сами, возможно, того не желая, быстро распространили новость, поскольку спрашивали у попадавшихся им навстречу служителей храма, как пройти наверх и кто может провести их на крышу.

Их провел тот же самый женоподобный юноша, который выступил в качестве проводника и для Клары. Он же уведомил о случившемся тех двух каноников, которые приняли участие в первом акте дознания на крыше собора.

Каноники, в свою очередь, оповестили архиепископа и привели в действие информационную цепочку, взбудоражившую весь город. Новость, надо сказать, этого заслуживала.

И вот теперь храм был до отказа заполнен людьми, делавшими вид, что пришли помолиться за упокой души усопшего, хотя на самом деле сосредоточенно внимали всему, что происходило вокруг прискорбного события. Они и не догадывались, что прямо над их головами и практически в пределах слышимости (конечно, если как следует прислушаться, а также если бы прекратился ропот, заполнявший все огромное церковное пространство) обсуждались вопросы, имевшие самое непосредственное отношение к тому, что их так интересовало. Иными словами, они не знали, что там, наверху, над ними, происходит беседа, которая, по мнению полиции, могла пролить первый лучик света на это темное дело.

— О каких мощах ты говорил, Адриан? — спросил комиссар.

Адриан не смог прореагировать нужным образом, и единственное, что ему удалось пробормотать, было:

— Что?

— Я спрашиваю, о каких мощах ты говорил, когда тряс Клару?

— О тех, что покоятся здесь, внизу, — наконец ответил Адриан после долгой паузы, которую комиссар счел благоразумным не прерывать.

— Где именно? — спросил Андрес Салорио, прекрасно зная, какое место имеет в виду племянник декана. Воистину собор был громадной матрешкой, полной тайн и сюрпризов.