– Да уж, – ухмыльнулся ветеран. – Наш Валерий наконец сможет жениться. Рим – это Рим, а не какая-нибудь глушь, где каждого всякая собака знает.
– Ну, за Валерия! – Гладиатор поднял бокал. – Он где сейчас квартирует?
– На постоялом дворе в торговой гавани, «Сиреневый кот» называется.
– А почему сиреневый? – изумился Беторикс.
– Все так спрашивают! Нет, чтобы спросить, почему кот.
– И почему?
– Хозяин уж очень котов любит. Подкармливает, плошки на улицу выставляет. К нему все бродячие кошки на обед приходят. А сиреневый потому, что запах цветущей сирени по весне ему тоже нравится.
– А, все удовольствия сразу, значит.
– Я ведь не только за этим пришел, – кивнув на кувшин, озабоченно промолвил старик. – Сомнения одни есть… Эти галлы, что бежать пытались, прятались у ворот среди старых амфор. Только собаки их и приметили. Вот новый ланиста и задумался: кто это так вовремя амфоры у ворот сложил? Что это – простая небрежность или умысел? Он потому и галла вполсилы наказал – не хочет, чтобы тот рано помер, надеется, что сообщников выдаст. А с этими амфорами – либо из охраны кто местечко на заднем дворе расчистил, либо твоя женщина постаралась.
– Алезия? Она-то тут при чем?
– Может, и ни при чем, а может… Но Виниций ее допросить собирается, ты имей в виду.
– Спасибо, что предупредил!
– Да чего уж там. Чай, не чужие. Дальше сам думай.
Допив вино, Клавдий ушел, и молодой человек принялся нервно мерить шагами комнату, едва не перевернув жаровню.
Алезия! Ну, как же она могла подставиться с этими амфорами. Совсем страх потеряла…
Виталий еле дождался прихода подруги – та сегодня закончила рано, солнце еще сияло в небе оранжевым шаром, словно жалело расставаться с крышами домов, кронами деревьев и мачтами зимующих в порту кораблей.
– Милая… – начал было Тевтонский Лев и осекся: на девушке будто лица не было! – Ты что так… случилось что?
– Виниций… – Алезия скорбно махнула рукой.
– Что?! Опять приставал?
– Намекал что-то про завтра, гад! Мол, сегодня ему некогда, дела у него.
– Так он ушел?
– К хозяину с докладом отправился.
– Значит, так! – Беторикс хлопнул в ладоши. – Нам нужно срочно отсюда сваливать!
– Кого… сваливать? Куда?
– Ну, бежать! Бежать, понимаешь?!
– Некоторые уже попытались…
– Ну, и молодцы! И с амфорами неглупо было придумано.
– Да, если бы не собаки! Ой…
– Так-так! – Усевшись, Тевтонский Лев взял подругу за плечи. – А ну-ка, давай, колись!
– Что… делать? Чем колоться? И зачем?
– Ну, рассказывай. Ты ведь парням помогала?!
– Ну, я. – Алезия сверкнула глазами. – Эти несчастные – секваны, а мать Кари… Кариоликса – из наших, мандубиев.
– Откуда ты знаешь? Вы были с этим Кари знакомы?
– Нет, просто у него на спине, меж лопатками, такой же журавль, как и у меня. Ну, ты видел.
– Да, видел. – Обняв подругу, Беторикс поцеловал ее в губы. – Что ж ты мне ничего не сказала! Вместе бы придумали получше.
– Тебе? Я… – Девушка отвела глаза.
– Ясно, ты мне не доверяешь! – Гладиатор нахмурился. – Собственному мужу не доверяешь, значит?
– Какой ты мне муж? Даже по римским законам мы всего лишь сожители. Тем более – по нашим!
– Знаешь, а я вот так не считаю! – Пальцы Беторикса побелели, и девушка дернулась.
– Пусти. Мне больно.
– Извини, милая. Так, давай оставим семейные сцены на потом, а сейчас подумаем о побеге. Хорошо?
– Хорошо, – Алезия неожиданно улыбнулась. – Я согласна. Но и ты извини: как же я могла полностью доверять человеку, который сам непонятно что? Ты не галл, не римлянин, не германец. А еще не так давно ты столь дотошно расспрашивал меня про дорогу на север, помнишь?
– И что?
– А то, что не получится плыть вверх по Родану, как я тебе говорила – слишком уж бурное течение. Ну, внизу еще может быть, но дальше…
– Это плохо, – признался молодой человек. – А я как раз на Родан и рассчитывал. Нас ведь будут искать. Манлий – человек влиятельный, конечно же снарядит погоню. И куда мы можем бежать – германец и галльская женщина? Ясно, что на север, на родину, больше просто некуда. А это значит, что нас будут искать по дороге на Каркасо или Немаус, то есть в землях вольков. Вольки нас и схватят.
– Да, схватят, – задумчиво повторила Алезия. – И что же ты предлагаешь, милый? Где-нибудь отсидеться?
– Отсидеться? В Нарбо? Боюсь, не получится, это тебе не Рим.
– Но тогда что же нам делать? Оставаться здесь больше нельзя, бежать тоже нельзя…
– Бежать можно, только в другую сторону, – Виталий улыбнулся и погладил подругу по щеке. – Мы подадимся на юг!
– На юг?! Ты с ума сошел! Там же море!
– Знаю, что море. Значит, нам нужен корабль…
– Корабль?
– На котором мы доберемся до…
– До устья Родана, – сверкнув глазами, решительно перебила девушка.
– Но ведь вверх по течению мы не сможем плыть, ты же сама сказала!
– Плыть не сможем, зато сможем идти или ехать. По берегу тянутся прекрасные дороги – это старинный торговый путь. Вот там нас точно никто не отыщет – народу в любое время года полно. Торговцы, бродяги, воины – кого только нет!
Виталий рассчитывал добраться на север через Испанию, однако его спутница жизни придумала куда лучше!
– Умница моя! – Молодой человек ласково поцеловал Алезию в губы. – Знаешь, я все для тебя готов сделать.
– Знаю… Ты… ты хороший. Очень.
– И ты хорошая, – улыбнулся Виталий. – Мне с тобой так хорошо, как ни с кем еще никогда не было. Однако время не терпит, бежать-то нам нужно уже сегодня. Прямо сейчас, пока Виниция нет и старая стража не сменилась – солнце-то еще не зашло.
– Да, не зашло. Но скоро сядет.
– Солнце сядет… Интересно, по какой статье?
– Что? Не понимаю… Ты часто говоришь непонятно.
Тевтонский Лев махнул рукой:
– А, не бери в голову. Сталинский такой анекдот. Сейчас о другом надо думать – как нам с тобой выбраться из школы?
– Не только нам… – Алезия вдруг упрямо склонила голову.
– Что?
– Тот парень, Кари… Мы должны взять его с собой! Он секван, а нам потом долго идти через их земли, и…
– Ну да, и мама его из рода мандубиев… Твоего, я подозреваю.
– Ты прав. Поэтому мы и должны его спасти. Если бежим вдвоем – почему бы не взять и третьего?
– В общем, да. Но только этот третий, между прочим, у позорного столба и подходить к нему строго запрещается!
– Но ведь солнце еще не село, – напомнила Алезия. – Пока на страже стоят старые охранники. Но в любом случае наше отсутствие очень быстро обнаружат.
– Значит, мы должны быть еще быстрее.
Стражники пока не прошлись по казарме с вечерней проверкой, и засов на двери Виталия никто не запер. Они вышли вдвоем, с крайне озабоченным видом. Алезия направилась к воротам, где все еще лежала огромная груда старых амфор, а Беторикс зашагал к начальнику смены – грузному и неповоротливому Оресту, носившему вислые усы на галльский манер.
– Сальве, Орест.
Начальник стражи сидел на скамейке под старым платаном, блаженно вытянув ноги, и наслаждался последними красками затухающего дня, ясного и совсем не по-зимнему теплого. Небо уже сделалось темно-голубым, но над крышами соседних зданий еще торчал оранжевый кусочек солнца, и от сторожевой башенки через весь двор пролегла длинная черная тень.
– А, это ты, тевтонец! – Орест расслабленно приоткрыл левый глаз. – Слыхал уже небось – всех нас скоро того… Придется искать другое место.
– То-то я и смотрю, вы все разленились, – усмехнулся молодой человек. – Я к тебе по делу. Виниций приказал срочно убрать амфоры, нас для этого прислали.
– Да вижу, вижу. – Стражник наконец-то раскрыл и второй глаз. – Давно пора убрать – ужас как воняют! Сейчас хорошо еще ветра нету…
Амфоры действительно пахли прогорклым оливковым маслом. Сей запах нельзя было убрать никак, сосуд приходилось выбрасывать, и в том же Риме из их осколков уже вознесся к небесам высоченный холм, называемый Черепковым.
– Мы их в доходный дом перетаскаем, хозяин согласился купить.
– Во! – Орест лениво удивился. – Купить! И на что понадобилась такая гадость?
– Он собрался лужу перед входом в таверну замостить.
– Что, сам будешь таскать?
– Нет, Виниций велел беглеца запрячь работать, – Виталий кивнул на позорный столб с привязанным к нему молодым галлом.
– И правильно! – захохотал стражник. – А еще хорошо выгребную яму чистить заставить. Тоже запашок недурной!
Тевтонский Лев сдержанно посмеялся. Все это должно было помочь: ссылка на грязную и неприятную работу, общая неразбериха, совершенно пропавшее желание прежних стражей достойно «тащить службу», отсутствие ланисты, наконец!