Читать интересную книгу Святители и власти - Руслан Скрынников

Определяя ближайшее окружение Максима Грека, исследователи ссылаются обычно на показания его келейника (сожителя по келье) Афанасия. Последний показал на суде, что «прихожи были к Максиму Иван Берсень, князь Иван Токмак, Василей Михайлов сын Тучков, Иван Данилов сын Сабуров, князь Андрей Холмский, Юшко Тютин». Из приведенного перечня следует, что собеседниками философа были немногие лица — исключительно дети боярские. Но такой вывод ошибочен, так как не учитывает особенностей чиновного строя русского общества. Посещение старшими по чину младших могло нанести поруху их чести. В келью Максима могли прийти сыновья окольничих князь Токмак и Тучков, члены Боярской думы — никогда.

Максим Грек поддерживал близкие отношения с Вассианом Патрикеевым, что открывало перед ним двери таких боярских домов, как дом Щенятева, Голицына, Куракина. Казначей Ю. Траханиотов проявлял большой интерес к переводу русских богослужебных книг и не мог избежать знакомства со своим просвещенным земляком. Но келью философа посетил не он, а грек Юшка Тютин. Как и Траханиотов, Тютин по роду деятельности был связан с государевой казной. Однако он не имел думного чина. Крупный дипломат и образованный писатель Федор Карпов обменивался посланиями с Максимом Греком, но среди посетителей чудовской кельи его также не было.

Суд над собеседниками Максима завершился тем, что монарх велел обезглавить Ивана Беклемишева. Сын боярский Петр Муха-Карпов (его допросы не сохранились) угодил в тюрьму. Дьяку Федору Жареному урезали язык.

Максиму довелось предстать перед судом дважды. В первый раз собор на Максима и Савву рассматривал дело об измене «у великого князя на дворе в полате». Затем дело передали в церковный суд, и «соборы многие были у митрополита в полате его лета 7033 (1525) на того Максима в тех хулех о иных, которые прибыли, взыскивавшееся месяца апреля и месяца майя». К ранее предъявленным политическим обвинениям добавились обвинения в ереси. После суда на митрополичьем дворе Максим пропал из Чудова монастыря. С ним решили разделаться без лишнего шума. С. Герберштейн, будучи в Москве в 1526 году, интересовался его судьбой, но узнал немногое. Максимилиан, записал он, как говорят, исчез, а по мнению многих, его утопили. В действительности по приговору церковного суда Грека втайне отправили в ссылку в Иосифо-Волоколамский монастырь. Заточение философа имело главной своей целью пресечение его деятельности как переводчика и писателя. В послании волоцким монахам Даниил подробно и точно изложил приговор церковного суда: «И заключену ему быти в некоей келии молчательне… да не беседует ни с кем же, ни с церковными, ни с простыми, ни монастыря того, ниже иного монастыря мнихи, но ниже писанием глаголати или учити кого или каково мудрования имети… точию в молчании сидети и каятись в своем безумии и еретичестве. Юза ему соборная наложена есть, яко во отлучении и необщении быти ему свершене». Иосиф Санин охотно подписался бы под таким приговором. Узнику его монастыря запрещено было не только писать или общаться с кем бы то ни было — ему запрещено был иметь «мудрствование», иначе говоря, думать. Разрешили же ему лишь вечное покаяние. Участь Максима разделил Савва, в недобрый час принявший от митрополита пост Новоспасского архимандрита. Его сослали в Возмицкий монастырь в Волоколамске.

В конце 1525 года Василий III решил ускорить свой развод с Соломонидой. Митрополит Даниил, добившийся расправы с еретиками-греками, готов был выполнить волю великого князя. 23 ноября власти начали розыск о колдовстве великой княгини Соломониды Сабуровой. Родной брат Соломониды Иван Сабуров дал показания о том, что она держала у себя ворожею Стефаниду и вместе с ней прыскала волшебной заговоренной водой «сорочку, и порты, и чехол, и иное которое платье белое» своего супруга, очевидно, чтобы вернуть его любовь. Василий III имел основание предать жену церковному суду как волхову, но не сделал этого, а 29 ноября приказал увезти ее в девичий Рождественский монастырь на Трубе (на Рву), где ее принудительно постригли в монахини. Сабурова сопротивлялась до последнего момента, и когда ей надели монашеский куколь, она бросила его на землю и растоптала. Чтобы добиться послушания, Шигона Поджогин ударил ее плетью. Не смирившись со своей участью, княгиня-инокиня распустила слух о своей беременности. В распространении этого слуха заподозрили вдову Юрия Траханиотова и жену постельничего Якова Мансурова. Женщины, если верить С. Герберштейну, подтвердили, будто слышали о беременности из уст самой монахини. В гневе Василий III подверг Траханиотову побоям, а старицу Софию поспешили удалить из столицы. Предание о пятилетней ссылке Софии в Каргополь легендарно. Местом заточения ее стал Покровский девичий монастырь в Суздале. В мае 1526 года Василий III пожаловал этому монастырю одно село, а в сентябре — другое. В сентябрьской грамоте значится: «Пожаловал старицу Софию в Суздале своим селом Вышеславским… до ее живота».

После недолгих смотрин великому князю сосватали сироту Елену Глинскую. Дядя невесты князь Михаил переселился в Москву в 1508 году и получил в удел Малый Ярославец. Он оказал великому князю большие услуги при овладении Смоленском, но сразу после этого пытался бежать в Литву, за что был брошен в тюрьму. 21 января 1526 года Василий III отпраздновал свадьбу с Еленой Глинской, и лишь через год Михаил Глинский был выпущен из заточения и получил в удел Стародуб-Ряполовский.

В выборе невесты особую роль сыграли, по-видимому, Захарьины и Шуйские. В дружках у Василия III значился М. Ю. Захарьин, свахой с его стороны была жена Захарьина. Дружками невесты выступали князья М. В. Шуйский и Б. И. Горбатый, ее свахами — жена И. В. Шуйского и вдова Ю. Траханиотова. Великий князь праздновал свадьбу так же, как и правил, — «сам-третей у постели». На свадьбу не попали двое Бельских, Мстиславский, Воротынский, старшие бояре князья М. Д. Щенятев, В. В. и И. В. Шуйские, А. В. Ростовский. В наибольшем числе на пир были приглашены Захарьины. Вместе с боярином М. Ю. Захарьиным пировали его мать, жена, сын, а также двоюродный брат окольничий М. В. Тучков с сыном, окольничие И. В. Ляцкий-Захарьин, В. Яковлев-Захарьин, жена П. Яковлева-Захарьина.

Суд над Максимом не сломил его дух. Философ все еще уповал на помощь старца Вассиана, расправиться с которым у осифлян не было средств. Будучи в монастыре, Максим нисколько не считался с постановлением суда. Он продолжал «мудрствовать», заявлял о своей невиновности.

Даниил вел свою игру, повсюду насаждая своих сторонников. Крупнейшим его успехом явилось назначение на новгородское архиепископство одного из самых способных осифлян — Макария, получившего сан 4 марта 1526 года. В тот же самый день на архиепископство в Ростове был поставлен Кирилл. (До него кафедру занимал Иоанн — преемник Варлаама в Симоновском монастыре, получивший от него сан архиепископа в 1520 году.) Кирилл попытался вмешаться в жизнь заволжских старцев-пустынников и с этой целью направил своих приставов в Нилову пустынь. Однако его действия вызвали резкий протест Вассиана, обратившегося с жалобой к Василию III. 14 сентября 1526 года монарх выдал жалованную грамоту старцам из скита Нила Сорского, подтвердив их неподсудность ростовскому архиепископу.

Некогда Вассиан Патрикеев одержал победу над Иосифом Саниным. Среди учеников Иосифа не было никого, кто мог бы сравняться с ним эрудицией, умом и волей. Тем не менее они сумели одержать верх над Вассианом через пятнадцать лет после смерти Санина. В последние годы жизни Василия III князь-инок утратил былое влияние при дворе. В новом окружении великого князя особую роль стал играть М. Ю. Захарьин. При его поддержке митрополит Даниил добился суда над Вассианом.

Василий III и его братья приняли участие в судебном разбирательстве. Боярскую думу на соборном суде представлял боярин М. Юрьев-Захарьин и дьяки. Собор приступил к делу 11 мая 1531 года. По мнению историка А. А. Зимина, подоплекой дела Вассиана был вопрос о втором браке Василия III. Исследовательница Н. А. Казакова полагала, что главное значение имеют религиозно-догматические расхождения, через которые явственно проступал основной — «земной» — стержень судного дела Вассиана — обвинение в отрицании вотчинных прав монастырей. Изложенная точка зрения нуждается в уточнении.

Наряду с послушанием и целомудрием, справедливо подчеркивает историк Н. В. Синицына, нестяжание было одной из трех монашеских добродетелей. И последователи Нила Сорского, и ученики Иосифа отстаивали принцип нестяжания применительно к избранным ими формам монашеской жизни в общине (киновии или коммуне). Но одна форма не исключала другой. Исходные богословские принципы были одинаковыми для двух течений. Споры о незаконности монастырского землевладения вспыхнули под влиянием практических нужд, когда нестяжатели поддержали правительственные проекты секуляризации.