Читать интересную книгу Шесть великих идей - Мортимер Адлер

В античной Греции софисты, которые первыми начали изучать юриспруденцию и выражать позитивистские взгляды[68], апеллировали к различиям между естественным и конвенциональным. Они говорили, что огонь горит одинаково и в Греции, и в Персии, но греческие законы отличаются от персидских, потому что они не имеют естественной природы, а происходят из договоренности между людьми. Соответственно, понятия справедливости и несправедливости, правоты и неправоты в Греции и Персии различаются.

Когда справедливость считается конвенциональным предметом, полностью зависящим от положений права, в разных местах и в разное время одно и то же действие может считаться справедливым или несправедливым. Самые яркие примеры — рабство и лишение женщин права голоса, которые приемлемы в одной стране, но недопустимы в другой, естественны в одну эпоху, но несправедливы для другой, и все это в соответствии с действующими на какой-то момент и в определенном месте законами. То же относится к законам, ведущим к возникновению дискриминации по расовому, религиозному или половому признаку. Когда-то она была прописана в сводах законов и считалась справедливой, но после такого, как такие законы перестали применяться или были заменены, стала расцениваться как несправедливость.

Позитивистский подход к закону и справедливости может иметь и иные последствия. В предыдущих главах мы говорили, что в том случае, если человек действует в соответствии со справедливыми законами, он не утрачивает своей свободы. Необходимо понимать, что такая установка в значительной мере противоречит положениям позитивизма.

Добродетельный человек соблюдает справедливый закон добровольно. Он сознательно выбирает действия в соответствии с ним, но даже если предписаний закона не существовало бы, он все равно поступал бы подобным образом. Он признаёт положения закона обязательными для выполнения и подчиняется власти только потому, что чувствует справедливость. Соблюдение закона не связано для него с силой принуждения или со страхом наказания.

Недостойный человек, не обладающий добродетельной волей, воздерживается от правонарушений лишь из-за силы принуждения закона и из-за страха быть наказанным. То есть, подчиняясь закону, он действует при этом не добровольно, но под давлением обстоятельств и в качестве меры предосторожности. Он реагирует не на власть закона, а на его силу.

Если подобный человек преодолеет страх и посчитает наиболее выгодным для себя преступить закон, то такое нарушение будет считаться не выражением свободы, но лишь проявлением вольности. В любом случае соблюдение или нарушение закона этим человеком проистекает из его оценки собственной выгоды, а не из понимания того, что справедливо или несправедливо.

Позитивистский взгляд на закон и справедливость ставит всех граждан государства на место такого недостойного человека. Если законы не являются ни справедливыми, ни несправедливыми, ничто не может заставить нас выполнять их, кроме силы принуждения.

Наши решения о соблюдении или нарушении законов будут продиктованы исключительно тем, что выгодно нам в данный момент. Мы можем нарушать законы без каких-либо угрызений совести и при этом не подвергаться наказанию, если, конечно, мы достаточно умны, чтобы скрыть свое правонарушение.

Позитивистские взгляды верны лишь в одном аспекте. Как уже говорилось ранее, некоторые законы, например правила дорожного движения, полностью лишены моральной составляющей. По своей сути они не являются ни справедливыми, ни несправедливыми, и их разрешения или запреты становятся таковыми, если они служат общественным интересам и благосостоянию. Но даже в таком случае принятие совершенно противоположного по своей сути закона также может пойти на пользу обществу.

Проезд по встречной полосе или парковка в неположенном месте будут расцениваться законом как mala prohibita — преступное деяние в силу запрещения законом, то есть действие, которое считается неверным лишь потому, что в обществе существует запрет на его осуществление.

С другой стороны, такие действия, как нанесение телесных повреждений, кража или похищение людей, определяются как mala per se — деяния, считающиеся преступными, даже если ни один закон в государстве не запрещает их напрямую. Они недопустимы, так как нарушают естественные права и справедливость, даже в том случае, если государство не защищает их своими постановлениями или не создает положительное право, регулирующее подобные аспекты.

Позитивистские взгляды отрицают различия между mala prohibita и mala per se. Все преступные деяния относятся к первой группе и считаются противоправными потому, что запрещены законом.

В соответствии с натуралистскими взглядами на mala prohibita, даже указы и законы, которые определяют какие-либо действия как справедливые и несправедливые, содержат в себе элементы справедливости, однако она не основывается на естественных правах.

Существует и третья точка зрения на естественный нравственный закон, согласно которой каждый из нас обязан действовать в интересах общества. Законодателям целесообразно выдавать такие законы и постановления, которые требовали бы от их подчиненных действий ради общего блага. Законы, составленные таким образом, одновременно справедливые и рациональные (вернее, справедливые из-за своей рациональности).

Западное понимание справедливости зародилось в античной Греции. Уже в диалогах Платона затрагиваются фундаментальные вопросы права, справедливости, рациональности и их соотношения друг с другом. Диспут между Сократом и софистом Фрасимахом иллюстрирует конфликт между натуралистскими и позитивистскими взглядами на закон и справедливость. Еще более интересными для исследователя являются рассуждения Платона (в «Государстве», а позднее — в «Горгии») о взаимосвязи между справедливостью и целесообразностью. Платон — философ, который настойчиво задает своим читателям два самых сложных вопроса, касающихся справедливости.

Первый из них заключается в том, почему мы вообще должны быть справедливыми. Только потому, что это рационально? Или потому, что справедливость к другим, даже без соответствующих указаний закона или государства, — неотъемлемый фактор достижения собственного счастья?

Второй вопрос ставит нас перед выбором: причинить несправедливость самому или пострадать от несправедливых действий других. Какой из этих двух вариантов следует выбрать? И почему?

ЧАСТЬ IV

Эпилог

Великие проблемы и вопросы

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Идеи, проблемы, вопросы

В предыдущих главах я не настаивал на том, что нужно занимать определенную позицию и иметь собственную точку зрения на проблемы, здесь рассматриваемые.

Великие идеи были главным предметом противоречий в традиционной западной мысли, поэтому читатели должны понимать, что обсуждение шести идей представляет только одну точку зрения на них — хорошо обоснованную, базирующуюся на многих годах размышлений, но тем не менее только одну, против которой могут выдвигаться самые разные возражения.

В некоторых случаях я обращал внимание читателей на концепции, которые я нахожу ошибочными, и старался убедить читателя согласиться с моими оценками.

В некоторых случаях я представлял несовместимые друг с другом точки зрения и пытался показать, как могут быть разрешены конфликты, особенно когда полемизирующие стороны по определенному вопросу представляют половинчатые версии, которые могут быть совмещены. В других случаях я лишь указывал на вопросы, до сих пор оставшиеся без ответов, при этом представлял тот объем материала, который поможет в будущих поисках.

Я не углублялся в рассмотрение всех фундаментальных проблем и спорных вопросов, возникающих по поводу каждой из шести идей вот уже на протяжении двадцати пяти веков западной мысли. Причем я не ставлю себе это в вину. Такой исследовательский охват был бы чрезмерным для столь маленькой книги.

Институт философских исследований однажды предпринял такое исследование — в нем было задействовано более двадцати пяти специалистов, работающих единой командой. Изданные в 1958 и 1961 годах два тома, посвященные идее свободы, стали результатом шестилетнего изучения и бесконечных споров. Этот труд, состоящий из полутора тысяч страниц, был снабжен обильными ссылками; множеством цитат из работ авторов, чьи мнения оценивались и сравнивались; библиографическим списком, содержащим более пятисот пунктов. Наши ученые рассмотрели основные спорные моменты, каждый из которых содержал множество проблем. Исследование спора о свободе воли и свободном выборе, разбитое на четыре основные проблемы, занимало более трехсот страниц.