— Ни новых детективов, ни интересных дел, — сказал сержант, усаживаясь в кресло.
— Есть у меня для тебя одно такое дельце… Знаешь Антония Спавача?
Едва Ольшак произнес это имя, как Келка сообщил, что кофточки у Спавача дороже, чем где-либо, а сам Спавач — пижон, у которого хватает забот, помимо перепродажи тряпок.
— Каких?
— Пытались прощупать его недавно, когда начался бум на доллары. Помните, у нас была самая высокая цена в Польше? Неизвестно, кто их скупал. Ходили вокруг Спавача и других, но так ничего и не удалось установить. К Спавачу приезжал один снабженец из Варшавы. Черт его знает зачем.
— Займешься торговцем?
— Попробую, — сказал Келка. — Если справлюсь, сам себя ужином угощу.
Ольшак подумал, что парень, очевидно, знает больше, чем говорит, но придет с рапортом не раньше, чем соберет нужные сведения. Ведь всем известно, что Тадек Келка не любит дробить свои успехи по мелочам.
4
Ольшак вышел из автобуса и смешался с толпой пожилых мужчин, возвращающихся с работы. Он шел по узкому коридору улицы Сверчевского, вдоль лесов, которые здесь стоят, наверное, уже больше года. В мясном магазине он встал в очередь: жена просила купить его колбасы для бигоса. Конечно, он должен был сделать это раньше, но закрутился и забыл. Блондинка за прилавком улыбнулась Ольшаку, она видела его как-то в мундире. Расплачиваясь у кассы, он вдруг увидел Янека под ручку с красивой брюнеткой. Они шли к остановке. Ольшак не был знаком с этой девушкой и с грустью подумал, что слишком мало знает о своем сыне. Впрочем, мог ли он знать больше? Янек всегда неохотно говорил о себе, а в последние два года, то есть с момента поступления в институт, редко приводил кого-нибудь домой. “У нас для этого слишком маленькая квартира”, — оправдывался он.
Квартира действительно была небольшая: две комнаты на четвертом этаже старого дома, но Ольшак никогда и не добивался большего. Да ему больше и не было нужно. Приходя домой, он обедал, затем укладывался на тахту с газетой в руках и тут же засыпал. До его сознания доходили лишь отдельные слова из монологов Гражины. Потом он внезапно вскакивал и опять уезжал в управление. В кино они с женой ходили редко. Впрочем, Гражина любила детективы, а Ольшак их терпеть не мог. Он предпочитал фильмы о войне, которые напоминали ему о молодости. Гражина считала, что он никогда не избавится от воспоминаний тех лет.
— Ты страшно несовременен, — часто говорила она.
Это значило, что они не отдыхали в Болгарии, что мебель слишком стара, телевизор часто ломается, что он не умеет прилично одеться и не заботится о жене.
Гражина кончала работу в три часа и обедала одна, а потом, сидя напротив него, смотрела, как он глотает суп.
— Ты даже не замечаешь, что ешь, — говорила она.
Когда они познакомились, Гражина была санитаркой в их батальоне. Она хотела стать врачом, но родился Янек, и ей пришлось пойти на работу в городской совет. Там ее оценили как прекрасную машинистку, а потом она стала заместителем начальника отдела. Ольшак даже и не знал толком, в чем заключается ее работа, в этом лучше ориентировался Янек. “Мама, — часто говорил он, — когда мы идем вместе по улице, ты выглядишь как моя сверстница”. Она его обожала.
В другой комнате стоял стол Янека и шкафчик для его вещей. На стене фирменные наклейки отелей мира — увлечение Янека. Он очень любил географию, хотя и учился в политехническом.
Ольшак открыл шкаф сына. Что здесь творилось! На белье — книжки, тетради между рубашками, а внизу Ольшак заметил свою старую офицерскую сумку, о которой успел уже забыть. Он привстал на цыпочки, чтобы достать с верхней полки цветной свитер из тонкой шерсти. Ольшак видел его на Янеке, но как-то не интересовался, откуда он у него. Свитер был точно такой же, как и в магазине Антония Спавача, с такой же маркой французской фирмы. Ну да, так и есть. “Мой знакомый Войцех Козловский”.
Это произошло недалеко от толкучки. Ольшак подъехал на служебной машине и около пивного ларька, в котором заправляла старая перекупщица Маевская, хорошо известная Ольшаку, заметил Янека и Козловского. Инспектор пожал руку Козловскому и спросил сына, почему он не на лекциях. Янек пробормотал что-то о свободном дне, а Козловский широко улыбнулся. Наверняка из-за бинта на голове Ольшак сразу не узнал его тогда, в своем кабинете… На пороге появилась Гражина.
— Обед стынет, — сказала она. — Что ты здесь делаешь?
— Откуда этот свитер? — спросил Ольшак.
— Янек купил его по случаю на свои сбережения, — она улыбнулась.
— Сколько заплатил?
— Не помню. Ну что ты цепляешься к мальчику?
— Когда он придет?
— Скоро. Только проводит Боженку до остановки.
Значит, эта девушка все-таки была здесь!
Боженка.
В первый раз Ольшак слышал это имя. Инспектор с грустью подумал, что, когда он уйдет на пенсию и у него появится свободное время, он вряд ли будет нужен еще Янеку.
На этот раз он действительно не замечал, что ел. Когда вошел Янек, сказав, как обычно, “привет, отец”, Ольшак сразу же спросил его о свитере.
— Хороший, правда? Ценная тряпка, — охотно объяснил сын, — и на все случаи жизни.
— Когда ты купил его?
— Перед каникулами, — сказал Янек.
— Пожалуй, еще в мае, — заметила мать.
— У кого и сколько заплатил?
— Что случилось? — Янек, казалось, не замечал серьезного тона отца.
— Отвечай, раз отец спрашивает.
Гражина удивленно посмотрела на мужа.
— Триста злотых, — ответил, помедлив, Янек. — А купил я у Козловского, помнишь, с которым я тебя знакомил. Он получил посылку из-за границы, и у него было три или четыре таких свитера.
— Откуда ты его знаешь?
— Козловского? — Янек рассмеялся. — Этого проныру все знают. Когда-то учился в нашем институте.
— И часто ты с ним встречаешься?
— Очень редко. С тех пор я его и не видел. А в чем дело?
Ну конечно, он должен сказать сыну, что думает о подобных контактах.
— А не кажется ли тебе, — взорвался вдруг Ольшак, — что такой свитер стоит гораздо дороже и, значит, получен нечестным путем?
— Нужно пользоваться случаем, — равнодушно ответил Янек.
— Где ты встречаешься с Козловским?
— Раз или два видел его в “Спутнике”. Да скажи ты наконец, в чем дело?
О послеобеденном отдыхе не могло быть и речи.
Когда Янек ушел в свою комнату, настала очередь объясняться с Гражиной. Пришлось сказать ей правду, так как она была не из тех, от кого можно легко отделаться.