Я широко зевнула, попрощалась с кормильцем и устроилась на соломенной подстилке.
Место казалось мне знакомым. Нет, не место — пространство. Изогнутые хрустальные стены смыкались высоко над головой, под ногами посверкивала выложенная каменьями дорожка. Изнанка? Сон. Стеклянный лабиринт тянулся, казалось, бесконечно. Я сначала считала повороты, потом бросила это занятие, сворачивала каждый раз направо и просто бездумно шла дальше. Каблучки слюдяных туфелек отщелкивали шаги, шуршал подол голубого франкского платья. Во сне я была одета так же, как на балу в Стольном граде, когда кудесница Инесса превратила маленькую рутенскую крестьянку в знатную госпожу. В лицо пахнуло свежестью, лабиринт закончился. В центре огромного зала, подвешенный серебряными цепями к потолку, покачивался хрустальный гроб. Я приблизилась. В домовине лежал Влад. На обнаженной груди поблескивал иней, глаза были закрыты, только легкое облачко пара, поднимающееся от губ, говорило о том, что он еще жив.
— Чего уставилась? Голых мужиков не видала? — вывел меня из созерцания писклявый голосок.
— Не видала, — честно ответила я маленькой темноволосой девчонке, появившейся передо мной будто ниоткуда. — А ты, что ли, денежку за просмотр собираешь?
Малышка, одетая в желтую рубаху и сарафан, притопнула ногой, косицы потешно подпрыгнули:
— Пошла прочь! Я его охраняю и никому не отдам!
Ее карие глаза метали молнии, а личико кривила злобная гримаса.
— Тебя как зовут? — миролюбиво спросила я, приближаясь на шаг к собеседнице.
— Не твое дело, — гордо вздернула подбородок пигалица.
На минуту я перестала дышать. Да и нужен ли мне был воздух в этих сонных пределах? Я поняла, почему все здесь показалось мне знакомым. Влад нашел себе самого преданного, самого лучшего хранителя. Меня! Я глубоко вдохнула. Легкие обожгло морозом.
— Ты Лутоня, — уверенно обратилась я к девочке. — И тебе сейчас лет восемь-девять, не больше. И днем ты живешь с бабушкой в деревеньке Мохнатовка, что стоит на реке Смородине, по хозяйству хлопочешь, собираешь в лесу грибы да ягоды, а ночью…
— Откуда ты про все это узнала? — всплеснула руками малышка.
— Потому что я — это ты.
Она поверила мне сразу. Без слез, без сомнений. Умненькая девчонка. Мы сидели с ней на полу, поджав ноги, и беседовали:
— Я, когда просыпаюсь, почти ничего не помню, — говорила она, не забывая зорко поглядывать в сторону домовины. — Только глаза его синие. Он же иногда их открывает и смотрит, только молчит все время.
— А почему ты тогда решила, что должна его оберегать? И главное, от чего?
Малышка пожала плечами:
— Знаю, и все. Мы с ним одной ниточкой повязаны. Ты-то должна это чувствовать. А еще бывает со мной, как накатит что-то — тогда вообще все разумею, все умом обнять могу, будто он со мной так беседует. А проснусь — опять дура дурой, только в дочки-матери играть горазда.
— Ты выучишься, — утешила я ее. — Бабушку только слушайся да читай побольше. А как сила в тебе проснется, отправишься на волшебный мажий остров Элория — науки разные постигать.
— Ты оттуда сейчас ко мне явилась? — доверчиво спросила малышка.
Я густо покраснела. Врать самой себе не хотелось, а разочаровывать еще больше. Поэтому ответ у меня получился осторожным:
— Я пока в пути, все на другие дела отвлекаюсь. Но доберусь обязательно…
Под сводами зала разнесся низкий трубный звук. Мы испуганно вскочили.
— Кажется, мне пора просыпаться, — пробормотала я. Мне показалось, я расслышала среди раскатов свое валашское имя.
— Подожди, птица-синица, — велела девочка.
Цепкая пятерня схватила меня за подол. Глаза на запрокинутом личике горели нестерпимым синим светом.
— Найди артефакт, который Дракон собирал. Найди, пока враги на него лапу не наложили. В той вещи его жизнь и ваше спасение.
— Я даже не знаю, что это! — кричала я, уже уносимая прочь из зеркального пространства сна. — Хоть подсказку какую дай!
— Ну он же Кащей, наш с тобой суженый, — ответила девчонка. — Вот и думай!
ГЛАВА 9
О господах и слугах
Для того дело тянется, что виноватый нравится.
Пословица
Просыпалась я с трудом. Во рту поселилось поганое послевкусие ягодной брожульки, спина затекла. Ну кто тут меня на пытки отвести примеряется? Я, кряхтя, уселась на подстилке. Йоска колотил в дверь:
— Посетитель тут к тебе пожаловал. Впускать?
— А покушать чего мой посетитель с собой прихватил? — грозно зевнула я, чудом не вывихнув челюсть. — Я на голодный желудок пытаться не соглашалась!
Стражник хохотнул, звякнул ключ в замочной скважине, из открытой двери потянуло сквозняком.
— Гость в дом — радость в дом, — бормотнула я обязательное приветствие. — Поднос тут, в уголке, поставь.
Вошедший подобострастно повиновался. Я орлиным взором окинула ломти хлеба, сыр, колечко колбасы и вместительную калабашку с шапкой белой пены, и нечеловеческим усилием подавила в себе желание сразу все это выпить и съесть.
Йоска прикрыл дверь:
— Я на стреме постою…
— Вот так вот разложение и настигает государство. Сначала поварята с кухни сбегают, потом стражники на свои обязанности плюют. А следом что? Переворот? Развал власти?
— А давай мы тебя, Ленута, на княжество кликнем? — донеслось из коридора. — Ну пока господарь не в себе. Ты как раз девка подходящая, и колдовать горазда, и мысли казенные надумывать.
— Так я первым делом вас всех выпороть велю, чтоб неповадно было.
— А может, мы только твердой руки и ждем.
Нашу пикировку прервало робкое покашливание:
— Времени-то у нас не особо…
Я разъяренной кошкой обернулась к посетителю:
— Тебя, Томашик, я собственноручно уму-разуму учить буду. И приступлю прямо сейчас.
Поваренок спал с лица и, кажется, пошевелил ушами. Я попыталась сдернуть с пояса ремешок. Ага! Как же! Пояс у меня тоже отобрали, прежде чем в кутузку упечь. Похвальная предосторожность.
— Я тебя по всей Вороньей слободке разыскивала! Думала, пленили тебя. А ты тем временем, значит, в замке прохлаждался! — отвесила я огольцу подзатыльник. — И еще посмеивался небось.
— Не так все было, — заплакал Томашик, широко открыв рот. — Фейн меня отпустил, обещал, что тебе поможет.
— Рассказывай, — велела я, остывая и усаживаясь на подстилку. — С того момента, как мы с тобой к разбойникам сунулись.
Я отхлебнула из калабашки забористого духмяного квасу и принялась за сыр.
— Тебя в дом отволокли, — начал поваренок свою историю, — а я из кустов выбрался и перекинулся, чтоб ловчее к окнам подбираться. Хотел сначала подслушать, что внутри творится, а потом уже за подмогой бежать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});