вокруг перевернулось вверх дном, закружилось-завертелось, а я оказалась лежащей на его плече головой вниз.
Обидно, что даже закричать не могла, только сучила ногами и била кулачками его по ногам. Но он всё равно понес меня к автомобилю и посадил в салон, закрывая дверь и отсекая мне возможность сбежать.
Молча пыхтела, дергая за ручку, но та не поддавалась, была заблокирована Глебом.
— Поехали на смотровую, я тебя мороженым угощу, — подмигнул он и, не обращая внимания на мое насупленное и недовольное лицо, завел машину.
Отвернулся к лобовому стеклу и вперился взглядом в дорогу. Мотор приятно и бесшумно гудел, и постепенно сиденье с подогревом сделало свое дело. Несмотря на то, что на улице уже потеплело, ветер и пасмурная погода влияли на настроение, вносили в душу сумятицу.
В какой-то момент руки коснулась мужская ладонь. Мы приехали к набережной.
Вышла из машины первой, не глядя на парня, продолжала на него злиться за самоуправство, но когда подошла к смотровой, с которой открывался красивый вид на речку и город за ней — величественный, с красивыми стеклянными высотками, старинными зданиями, пережитками прошлого…
На плечи лег флисовый плед, а затем перед глазами появился рожок с клубничным мороженым.
Обернулась и не смогла сдержать улыбки. Схватила свою порцию и выразила свое мнение вздернутой бровью.
— Я же тебе плед принес, — возмутился, словно прочитав мои мысли.
Стрельнула взглядом по его оголенным рукам. Совсем с ума сошел, в футболке в такую погоду шастать?
— Я теплокровный мужчина, холода мне ни по чем.
Глеб дернул плечами, а затем поднес ко рту свой рожок. Молочный. Залипла, глядя на то, как сверкнули его белоснежные зубы, когда он вгрызся в мороженое, сглотнула, отводя глаза в сторону.
Никто на нас не смотрел, но я периодически поглядывала, по привычке ощущая тревогу.
«Мне кажется, или ты дрожишь?»
Достала смартфон, но пальцы, несмотря на плед, всё равно дрожали от холода, так что текст я набрала с горем пополам, делая в нем ошибки и без конца стирая, когда палец попадал не на ту букву.
— Это такой намек, чтобы я тебя обнял?
«Нет!»
— Ты можешь не юлить, говори прямо, я всегда готов.
«Забудь!»
Отвернулась, яростно работая языком и слизывая начавшее подтаивать клубничное мороженое, а у самой сердце было не на месте, судорожно постукивая то тут, то там. Его игривость, о которой я успела забыть, сбивала с толку, будоражила разум и тревожила мое спокойствие.
Рука Глеба коснулась моей талии поверх пледа, но меня всё равно одолела оторопь. Казалось, словно его кожа горела огнем, прожигая мою даже сквозь одежду. Сделала шаг вправо, сбрасывая его ладонь, сделала вид, что просто залюбовалась видом, но мой маневр не сработал — Глеб просто последовал за мной.
На этот раз мужские пальцы заскользили по шее. По затылку расползлась дрожь. Дыхание сбилось, провоцируя тахикардию, а чувство неловкости усилилось.
Его рука коснулась моего правого уха, чуть нажала, вынуждая меня повернуть голову влево, к нему лицом.
— Горяченького?
«Что?» — двинула губами, не в силах опустить глаза к экрану сжатого в руке телефона.
— О чем ты подумала? — прищурился, словно знал обо всех крамольных мыслях, которые бродили в этот момент в моей глупенькой головке.
Моргнула, поднимая взгляд и делая вид, что залипаю на небе, но на самом деле не знала, как реагировать на эти намеки, которые не переставая кидал Глеб.
Демидов улыбнулся, а затем щелкнул меня по носу, будто его умиляло мое смущение.
— Куплю нам чая, что-то ты совсем дрожишь.
Покраснела, глядя на его удаляющуюся спину. Так вот что он имел в виду под горяченьким. Глупая Нина.
Глеб вернулся довольно быстро. Держал в руках два бумажных стаканчика, один из которых протянул мне, и артачиться я не стала. Чай был горячим, но и правда помог согреться, так что я глянула на парня с благодарностью.
— Ты знала, что я был влюблен в тебя с детства?
Его вопрос заставил меня застыть и открыть в удивлении рот.
Протянула ему стаканчик и достала телефон, который убрала в карман кофты.
«Ты надо мной постоянно издевался».
— Ты разве не знала, что мальчики проявляют свои чувства своеобразно? Дергать за косички, обзываться — воистину по-детски, но что поделать, мы, мальчишки, всегда в душе дети.
Он говорил и выглядел так непринужденно, словно признание давалось ему легко. А вот я ощущала себя так, будто меня обухом по голове приложили.
«Я думала, ты меня ненавидишь. Не представляешь, как радовалась, когда ты уехал».
Глеб прочитал мое сообщение и сморщился.
— Дурочка, — вместо недовольства он взъерошил мои волосы, а затем сделал невероятное и странное, поднес к моему рту стаканчик. — Пей, я придержу.
Взгляд глаза в глаза, его подмигивание, от которого я застеснялась и чуть наклонилась, делая глоток. Было неудобно, но невероятно уютно и тепло.
— Ты знаешь, я ненавидел заграничную школу, да и уезжать не хотел. Родители тогда часто ссорились и были на грани развода, меня ведь отец отправил с глаз долой, но сейчас я этому рад.
Вздернула бровь, молчаливо спрашивая, что он имеет в виду. Отобрала стаканчик, телефон снова положила в карман, чтобы больше таких неловких ситуаций не возникало.
— Это позволило не наделать мне многих ошибок. Когда я вернулся, тебя в старой школе не оказалось, и это тоже было благом.
Он замолчал, словно осекся, а вот я вспомнила слова Сергея. Поставила стаканчик на парапет. Напечатала то, о чем поведал мне одноклассник, и глянула на Глеба, протягивая ему телефон. Раз парень сговорился с Алисой, не удивлюсь, если и про это соврал, так что ответа Демидова я ждала с затаенным дыханием.
— К сожалению, это правда. Скрывать не буду. Прошлым не горжусь, но знаешь, случившееся с мамой позволило мне о многом переосмыслить, так что я рад, что встретил тебя сейчас, а не раньше.
«Был таким же противным, как и в 13 лет?»
— Противным? Такого ты обо мне была мнения? — насупился, но затем улыбнулся, не сердясь. — Хуже, Нин, хуже. Я рад, что ты не застала меня такого.
«Какого?»
— Ты знаешь, как ведет себя зверь с занозой в лапе?
Неопределенно качнула головой.
— Становится агрессивным, не находит себе места, неспособный вытащить ее самостоятельно.
Это была аналогия с самим собой.
«И как ты смог вытащить собственную занозу?»
— Никак. Она до сих под досаждает и причиняет боль.