Читать интересную книгу Отвези меня домой - Алексей Евтушенко

Они выпили, закурили, и Семён рассказал Егору следующее.

Месяца четыре назад он оказался в довольно трудном финансовом положении и однажды по пьянке согласился на очень заманчивое в денежном смысле, но сомнительное с точки зрения нравственности предложение местной русской мафии.

– Они давно ко мне подкатывали, – возбуждённо рассказывал Семён, жестикулируя и сыпля пепел себе на штаны. – Знали, что я хороший фотограф. Я раз отказался, два… А тут что-то совсем с деньгами туго стало да ещё и один должок старый срочно нужно было отдать. И тут снова они. Ну, я и согласился. Мудак.

– Да на что согласился-то?! – не выдержал Егор.

– А я разве не сказал? – удивился Сеня. – Согласился это… порнографические снимки для них сделать.

– Ну и что? С каких это пор в Штатах запрещена порнография?

– Если твоя фирма должным образом зарегистрирована, и ты платишь налоги, то – пожалуйста. Но это была совсем левая порнуха. Есть тут у наших «братишек» один ночной клуб… Там, кроме всего прочего, можно и понравившуюся девочку заполучить на ночь за хорошие бабки. В клубе этом разные люди бывают, и разное в этом клубе случается. В общем, так получилось, что, кроме всего прочего, некоторые мои снимки были потом использованы не только по прямому, так сказать, назначению, то есть, в качестве порнографии. Но и в качестве компрометирующего материала для кое-кого тоже. Причём использованы весьма успешно.

– Шантаж?

Он самый. Когда я узнал, то тут же отказался на них дальше работать. Больно грязное дело. Да и бабки не такие уж большие… а мне как раз пошли заказы из разных солидных журналов. Даже из «Нэшнл географик». Слышал о таком?

Егор утвердительно кивнул.

– Ну вот… Я даже в командировку съездил. В Перу. Представляешь? А эти суки грозятся теперь, что если я не продолжу на них работать, то они разошлют мои порнографические снимки по всем редакциям, с которыми я работаю. С соответствующими комментариями. И всё. Конец мне тогда, как фотографу. Репутация здесь очень много значит, не отмоюсь.

– А как они докажут, что это твои снимки?

– Во-первых, им и доказывать не надо. Это мне придётся доказывать, что я не верблюд. Что ты, в самом деле, как маленький… Презумпция невиновности, она только в американском суде бывает, а здесь до суда дело не дойдёт. Какой, на хер, может быть суд, когда я пока не гражданин США и вообще это действительно мои снимки?! При необходимости они это легко докажут. В общем, куда не кинь… Сам виноват, конечно. Нельзя было с самого начала соглашаться ни в коем случае, а теперь… Коготок, как говорится, увяз – всей птичке пропасть. Давай выпьем.

– Давай, – согласился Егор. – Давай выпьем и подумаем, чем я могу тебе помочь.

– Безнадёжное дело, – покачал головой Сеня. – Откупиться от них невозможно – никаких денег не хватит. Наехать? Они сами на кого хочешь наедут…

– Откупиться и наехать, – весело повторил за Семёном Егор. – А что, это мысль. Нужно сначала попробовать откупиться, а потом, если не получится, наехать. В прямом смысле слова.

– Есть чем? – иронично приподнял рыжую бровь друг Сеня.

– Откупиться?

– Ага. И заодно наехать.

– Поищем – найдём, – с бесшабашной уверенностью выпившего человека заявил Егор. – Наливай!

Выпили за удачу, закусили, закурили, и Егор спросил:

– У тебя какое-нибудь золото в доме есть?

– Это как? – не понял Семён.

– Ну, золото. Изделие какое-нибудь из золота. Кольцо, там, или монета. Цепочка. Просто кусок золота.

– Допустим, есть, – подумав, ответил Сеня. – Десятка царской ещё чеканки. Раритетная вещь, между прочим. Теперь таких не достать. Но она все равно таких денег не стоит.

– А какие, кстати, деньги нам нужны? Ты спрашивал, сколько они хотят за то, чтобы от тебя отцепиться?

– Спрашивал, – уныло кивнул рыжей шевелюрой Сеня. – Плати, говорят, пятьдесят тысяч и свободен. Откуда у меня, скажи, могут быть пятьдесят тысяч?

– А золотом возьмут?

– Хрен их знает… Может и возьмут. Да что ты задумал?

– Бери свою монету и пошли, – скомандовал Егор, решительно подымаясь со стула.

– Куда?

– На кудыкины горы. Увидишь. Хотя на самом деле я не уверен на сто процентов, что получится. Капризная она у меня, потому что. Никогда заранее не знаешь, что ей взбредёт в голову. Но если ты ей понравишься, то всё обойдётся. Ты же умеешь нравиться женщинам? Умеешь. Вот и постарайся.

– У тебя «белочка»? – c надеждой осведомился Сеня.

– Никогда не чувствовал себя так хорошо, – похоронил его надежду Егор. – Пошли, старик, я покажу тебе чудо.

– Грешно смеяться над несчастными людьми, – с укором заметил друг.

– Давай, давай! – подбодрил его Егор. – Иди за монетой, а то передумаю. И помни, что я ничего не обещаю, а только хочу попробовать.

Через пять минут они подошли к мирно приткнувшейся к обочине Анюте.

– Пр-рошу! – распахнул перед Семёном правую дверцу Егор.

Они сели.

– Ты что, машину не запер? – спросил Сеня. – Воистину, псих ненормальный. Тебе очень повезло, что её за это время не угнали. Райончик у нас, надо сказать, тот ещё… И вообще, если ты собрался куда-то ехать, то я не советую. Ты слишком много выпил даже для Нью-Йорка, чтобы садиться за руль, а дорожная полиция здесь, доложу я тебе, несколько отличается от нашего любимого ГАИ и…

– Сеня, – коротко глянул на него Егор, – не трынди. Анюта, ты меня слышишь? Это я пришёл и со мной мой друг Сеня. Семён Ивашевский. Прошу, так сказать, любить и жаловать.

– С кем это ты разговариваешь? – испуганно спросил Семён и оглянулся на заднее сиденье, где, разумеется, никого не обнаружил.

– С кем надо, – отмахнулся Егор. – Помолчи, пожалуйста. Анюта, родная, нам нужна твоя помощь! А-ню-та!

– Так, – раздался из динамика недовольный Анютин голос. – Явились – не запылились. Хороши оба, нечего сказать!

– Ну, Анюточка, – не согласился Егор, – не так уж мы хороши, как тебе кажется.

– Мама, – тихо ойкнул на правом сиденье побледневший, как умеют бледнеть только рыжие, Семён. – Это кто?

– Ну да! – с воодушевлением воскликнул Егор. – Я же вас не познакомил! Анюта, это Сеня. Сеня, это Анюта.

– Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса, – пробормотал Сеня. – Все, с водкой пора завязывать. Тем не менее, мне очень приятно.

– И мне, – вздохнула Анюта. – Ну и что у нас опять случилось?

– Анюта, – проникновенно начал Егор, – знаешь ли ты, что такое мафия?

– Наслышана.

– Так вот, на моего друга наехала эта самая мафия. Надо бы помочь.

– И каким образом?

– Я думаю, надо откупиться и наехать в ответ.

– У тебя есть план?

– Есть, – скромно, но гордо признался Егор. – У Сени имеется одна золотая монета. Ты можешь из неё сделать, скажем… э-э… двести-двести пятьдесят.

– А что так мало? – удивилась Анюта. – Давай уж сразу пятьсот. Двести мафии, триста – вам. Или тысячу. А то буду я из-за каких-то двухсот копий время и энергию тратить!

– Мне не надо, – быстро сказал Сеня.

– Ты чего испугался? – засмеялся Егор. – Это будет честное золото.

– Тогда ладно, – подумав, согласился Сеня.

– В общем, я думаю, надо сделать так, – продолжил Егор. – Мы отдаём им, скажем, двести пятьдесят монет, а для усиления эффекта Анюта их как-нибудь сильно напугает.

– И как же мне их напугать? – весело поинтересовалась Анюта. – Превратиться в какого-нибудь монстра из дешёвого фильма ужасов?

– А что, это мысль, – ухватился было за предложение Егор и тут же покачал головой. – Нет, не нужно, пожалуй. Боюсь, я сам тебя испугаюсь. А оно нам надо?

– Не надо, – охотно согласилась Анюта.

– Э, – нерешительно подал голос Семён, – а, может, вообще никак их пугать не надо? Отдадим деньги и все дела…

– Надо, Федя, – решительно прервал его Егор. – Обязательно надо. Иначе они примут это как нашу слабость и потом вообще не слезут. А если испугать, то сразу будет ясно, что мы с одной стороны от них откупаемся, но с другой, нас лучше не загонять в угол – можем больно укусить. Понятно? А вот как испугать пострашнее… Слушай, Сеня, там стёкол в этом самом клубе много?

– Много. Одни витрины чего стоят… Сплошная стена.

– Гениально! Анюта, у меня идея. Давай побьём им стекла! Но не просто побьём, а… – и Егор коротко изложил свой план. 

Глава двадцать третья 

Ночной клуб с лихим названием «Не забуду мать Россию» располагался минутах в десяти небыстрой езды от Сениного дома на первом и втором этажах тридцатипятиэтажного, видимо, ещё довоенного небоскрёба, а ныне просто довольно высокого здания тёмно-красного, почти коричневого кирпича. И само здание стояло очень удобно – в глубине района, довольно далеко от шумных и людных улиц, а также от полицейских и праздношатающихся прохожих.