— Ладно, поверю на слово, — выдохнула она устало и вновь закрыла глаза. — Там Лиаму что-то давит в ребра с правой стороны, — добавила она вполголоса.
Подняла взгляд и увидела, что Хант, уже перекинувшись в человека и повязав какой-то клочок ткани на бедра, переворачивал Лиама, который успевал еще и ворчать при этом, словно в его планах и было лежать сегодня ночью под деревом с голой задницей в неудобной позе.
— С ним Хант, — заверила я подругу. — Как себя чувствуешь?
— Мне грудь, правда, Итан прикрывает? — спросила она, не открывая глаз.
— Правда.
— Боже! — выдохнула она обреченно и зажмурилась. — Не так я представляла нашу первую встречу после моего перевоплощения.
— Мне кажется, ему нравится, — улыбнулась я и подняла взгляд на волка, который смотрел на меня золотистыми, словно теплая карамель глазами.
— Мальчишки, — подытожила Эшли и разжала кулак, которым сжимала густую черную шерсть. — Он, правда, убил своего отца? Мэйсон?
— Случайно, — донесся до нас голос Ханта, который всё ещё возился с Лиамом, приводя того в чувство. — Стэфан пришел его покормить и выпустил из клетки, чтобы поговорить, но Мэйсон счел это отличным поводом для бегства, толкнул своего отца, и убежал. Тот ударился виском о дверцу клетки и упал внутрь…
— А клетка подавляет волчью сущность… — проговорила я вслух то, о чем все молчали.
Видимо, попав в клетку, волк внутри Стэфана не смог регенерировать, так как был подавлен, и тем самым не смог спасти их обоих.
— Это ужасно, — покачала головой и перевела взгляд себе на руки, понимая, что вижу их нечетко из-за застилавших зрение слёз.
— К сожалению, никто не застрахован, — произнес Хант.
Он прав. В жизни случается куча всякого дерьма и никогда не знаешь, в какой момент, эта самая куча окажется у тебя под ногами или вовсе свалиться на голову, но… волков бояться — в лес не ходить. Никто не обрекает себя на пожизненное существование в бункере, хоть мир и полон опасности.
Проморгалась, возвращая зрению четкость. Придирчиво оглядела свои руки, не понимая, как они могли породить искры света. Но, если я так могу, то почему бы не попытаться сделать что-то еще, пока это работает.
Возможно, я только сегодня, только этой ночью нахожусь в ударе из-за тонны свалившегося на меня стресса.
Подняла взгляд и остановилась на черной лохматой лапе, лежащей на бедре подруги.
— Итан, — обратилась я аккуратно к волку. Черная голова шевельнулась. Золотистые глаза вопросительно заглянули в мои. — Ты мне доверяешь?
Острые уши навострились. Любопытства в горящих глазах стало еще больше.
— Попробуем кое-что провернуть? — к любопытству примешался страх и немного паники. — Дай руку.
Раскрыла ладонь и дождалась, когда Итан робко вложит в нее увесистую лапу.
— Тяжелая, — выдохнула восхищенно и обхватила ее обеими ладонями. Прикрыла глаза, вобрала в легкие побольше воздуха и заглянула в глаза цвета теплой карамели. — Отдай нам его. Отдай нам Итана.
На мой взгляд было логичным, что нужно просить волка вернуть нам человека, если волк его и унес когда-то. Просить Итана прорвать оборону волка, думаю, было бы бесполезно. Сомневаюсь, что он пытался сделать это на протяжении всего того года, что был в заточении лохматой тюрьмы.
Паника в волчьих глазах нарастала. Вместе с ней и моя уверенность в том, что я всё делаю правильно или хотя бы напала на верный след.
— Пожалуйста, — шептала я, не позволяя волку разорвать зрительный контакт. — Верни нам Итана. Ты всё равно всегда будешь рядом с ним. Никто не заберет его у тебя. Но и нам он тоже нужен.
Волк фыркнул, тряхнул головой. Поморщил нос и снова фыркнул, словно у него внезапно началась аллергия на меня.
Какие мы нежные! Всего-то минутку его лапку подержала, а он уже дышать одним воздухом со мной не может.
— Отпусти его, — проговорила я чуть настойчивее и почувствовала, как ладони словно наэлектризовались.
В этот раз вспыхнувшие искры имели оранжевый оттенок, словно в моих ладонях прыгали раскаленные угли. Волчья лапа в моей руке будто гудела, как гудят линии электропередач.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что происходит? — Дернулась Эшли и, наконец, нашла в себе силы, чтобы поднять голову и увидеть, что прямо над ней волчья лапа, которую я всё еще удерживала своими горящими ладонями, превращалась в руку. — О, боже!
Черная густая шерсть словно отступала. Нехотя, с великим одолжением, но всё же сдавала позиции.
Я чувствовала как дрожит Итан, как его длинные пальцы обвили моё запястье и не сразу поняла, что это дрожу я, а не он. Силы покидали меня настолько стремительно, что даже просто сидеть казалось невыносимым испытанием. Каждый мускул молил об отдыхе и хоть малейшем расслаблении, но я понимала, что должна продержаться еще немного, чтобы убедиться в том, то волк, всё же, отпустил Итана и не передумал на полпути.
— Боже! — всхлипывала Эшли, обнаруживая себя не в объятиях волка, а в руках весьма привлекательного парня, черные волосы которого были похожи на маленькие пружинки, которые непослушно спадали ему на глаза цвета теплой карамели.
— Эшли, — первое слово, которой он сказал, сжима я в объятиях девушку, что льнула к нему всем телом, радостно всхлипывая и хаотично целуя лицо.
Лишь убедившись в том, что волк отступил и больше нет необходимости контролировать процесс, я позволила себе расслабиться и просто рухнуть на землю.
Звездное небо кружило над головой, в которой была такая легкость, словно я сама воспарю над этим лесом и коснусь тех недосягаемых звезд.
— Ники? — навис надо мной Хант, обеспокоенно заглядывая синими глазами в лицо.
— Со мной всё отлично, — губы сами растянулись в блаженной улыбке. — Иди к брату. Ты ему нужнее.
Невесомо поцеловав меня в губы, Хант отошел туда, где пара Эшли и Итана пытались встать на ноги, но оба не могли этого сделать и у каждого была своя на то причина. Эшли не могла встать, потому что была столь же измотана, что и я, поэтому ей не оставалась ничего иного, кроме как, прикрывать причинные места клочками ткани, что всего несколько минут назад были ее одеждой. Итан же не мог встать просто потому, что за год заключения в волчьей шкуре он забыл, что такое ноги и как ими нужно пользоваться.
Хант подошел к брату и рухнул перед ним на колени. Парни обнялись так крепко, что в один момент мне показалось, что я слышу хруст костей их обоих.
— Белоснежка, — пробубнил Итан. — Я скучал по тебе.
Невольно прыснула, поняв, что Белоснежкой Хант зовется не из-за любви к гномам, а из-за белой шерсти.
— Я тоже скучал по тебе, идиоты ты кусок, — вторил ему Хант.
Ох, уж эти теплые братские отношения…
— Я тут подумал… — внезапно отозвался Лиам, полностью придя в себя.
— Что-то новенькое, — не оставила Эшли без внимания этот момент.
— А как мы все впятером голые выйдем в город?
— Ночь же, — цокнула Эшли, прикрываясь клочками одежды. — Нас никто не увидит. И выходить из леса можно по одному, а не все разом. Не хватало еще заработать слову ярых свингеров.
— Точно! — поддержал ее братец.
Снова вернула внимание к небу и расслаблено выдохнула, чувствуя, как усталость опутывает тело тонкой паутинкой.
— Как ты? — Хант сгреб меня в свои объятия и усадил на колени.
Боже! Какой же он горячий и приятный на ощупь! Я в раю.
— Ну, — пожала я плечом и потерлась щекой о его ключицу, затем спрятав нос в изгибе теплой шеи. — Я нахожусь одна в лесу в компании трёх абсолютно голых парней. По-моему, ночка удалась.
По полянке пронесся приглушенный смех всех присутствующих.
— Эй! — возмутилась Эшли. — Тут еще и я есть, вообще-то!
— Не порти мой рассказ…
Эпилог
Необъяснимая тревога сосала под ложечкой. Мурашки волнения прокатывались под кожей, когда из окна второго этажа дома родителей Ханта я наблюдала за тем, как собирается вся стая.
Стая, которая нашла свою хранительницу и обрела единство.