Читать интересную книгу Всевеликое войско Донское - Петр Краснов

Далее фронт красных занимала 13-я армия Гиттиса из 12-й дивизии Ратайского и 13-й дивизии Кольчигина, всего 22 тысячи штыков и сабель при 62 орудиях. Это была ударная группа, направленная для овладения станцией Миллерово. Ее успешно сдерживал генерал Фицхелауров с 10 тысячами казаков и небольшим отрядом добровольцев Харьковской губернии. Настроение отряда было хорошее, но генерал Фицхелауров сильно тревожился за свой правый фланг, который обходила Уральская дивизия 9-й Красной армии Княгницкого, имевшей начальником штаба офицера генерального штаба. Эта Уральская дивизия, пользуясь событиями в Вешенской станице и растерянностью казаков, то и дело изменявших Войску, прошла по реке Чиру до станицы Краснокутской и угрожала станице Чернышевской. От Краснокутской фронт, сдерживаемый казаками Хоперского округа генерала Савватеева, шел к северу к станице Усть-Хоперской (15-я дивизия Гусарского), Усть-Медведицкой, где была собрана для удара 14-я дивизия Ролько (генерального штаба) и корпус казачьего офицераМиронова из 23-й и 16-й дивизии (Сдобнова), фронт 9-й армии доходил до станицы Каменской Усть-Медведицкого округа. В 9-й армии было 44 тысячи штыков и сабель при 130 орудиях. Против генерала Мамонтова действовала 10-я армия Худякова – 26 тысяч штыков и сабель и 239 орудий, состоявшая из 1-й Камышинской дивизии Антонюка, 1-й Донской кавалерийской дивизии Думенко, Украинской коммунистической конной бригады, Доно-Ставропольской дивизии Семенова, коммунистической дивизии Савицкого, 1-й Морозовско-Донецкой дивизии Мухоперцева, Стальной дивизии Греленко, 1-й Донской советской стрелковой дивизии (Котельниковской) Шевкоплясова и конной бригады. Фронт 10-й армии шел по реке Дону от Каменской Усть-Медведицкого округа до Качалинской, потом шел к реке Волге у Орловки и огибал Царицын через Гумрак, Вороново и Сарепту, Наконец, с востока на село Торговое Астраханской губернии и Ремонтное нажимали части Северного фронта Терехова (5500 штыков и сабель и б орудий) и группа Ригельмана (6 тысяч штыков и сабель и 11 орудий). Всего на Войско Донское наступало 123500 красноармейцев при 468 орудиях. Войско же Донское, считая и железнодорожную стражу и гарнизоны городов и станиц, имело 76 500 человек под ружьем при 79 орудиях. Однако далеко не все эти люди могли стать на оборону границ. Сильно свирепствовал сыпной тиф и ослаблял ряды войск, начало обнаруживаться, особенно в частях, составленных из казаков Верхне-Донского, Хоперского и Усть-Медведицкого округов, уже занятых Красной армией, большое дезертирство. Казаков тянуло в родные станицы узнать, что там делается, живы ли их родные, и они уходили из армии.

Командующим армией был составлен следующий план действий, одобренный атаманом. В районе станиц Каменской и Усть-Бело-Калитвенской генерал Денисов сосредоточивал ударную группу в 16 тысяч при 24 орудиях, в которую должны были войти лучшие части Молодой армии и старые, испытанные в боях войска (в том числе и Гундоровский Георгиевский полк). По сосредоточении, примерно к 5–6 февраля, группа эта должна была ударить на слободу Макеевку, совместно с частями генерала Фицхелаурова сбить 12-ю дивизию и, действуя во фланг и тыл 13-й и Уральской дивизий, идти в Хоперский округ оздоровлять и поднимать казаков. Такое движение сулило быстрый успех и возможное очищение Хоперского округа даже без помощи добровольцев, на которую атаман уже особенно не рассчитывал.

Атаман и командующий армией верили в успех и победу. Они понимали, что неудачи их кроются не в силе Красной армии, а во внутреннем разложении казачьих частей, происходящем от сознания своего одиночества. Появление небольших иностранных или добровольческих частей, хотя бы только в ближнем тылу, изменило бы настроение и дало бы победный импульс Донской армии. Приближалась весна, проходили последние морозы. Разлив реки Дон задержал бы наступление Красной армии, а с весною всегда пробуждалась и казачья доблесть, и атаман за фронт не боялся. Он боялся за внутреннее положение страны. Накануне созыва Большого войскового Круга он получил известие, что отряд партизана Семилетова двинут из Новороссийска к Ростову для оказания давления в случае нужды на него, атамана. Гвардейские полки волновались и предлагали атаману уничтожить семилетовцев и, если нужно, разогнать Круг. А сзади стоял Деникин с его невмешательством на словах во внутренние дела Дона, считавший, что вопрос об отставке атамана, избранного на три года, вопрос только атамана и Круга, его, так сказать, частное дело, и союзники с представителями, подобными Фуке.

Командующему армией генералу Денисову атаман безусловно верил. Он с ним сжился за время войны – с 1915-го по 1917 год, два года Денисов был начальником штаба у атамана, тогда начальника дивизии. Они думали одними думами и понимали друг друга с полуслова. Генерал Денисов был создателем Донской армии, и его трудам и талантам Войско Донское было обязано своими победами и освобождением Эти последние дни и генерал Денисов, и его начальник штаба генерал Поляков работали непрерывно дни и ночи. Днем им приходилось отбиваться от членов Круга, депутатов различных округов, требовавших от них объяснений: почти каждый день Харламов собирал съехавшихся депутатов на частные совещания и приглашал на них Денисова и Полякова для докладов. Работать в штабе днем не приходилось, и всю сложную и ответственную работу по перегруппировке и сосредоточению сил, по отдаче приказаний и переговорам по прямому проводу пришлось перенести на ночь. Атаман знал и видел эту работу и еще более ценил этих самоотверженных преданных войску генералов.

Глава XXIII

Заседание большого войскового круга 1 февраля 1919 года. Требование отставки генералов Денисова и Полякова. Речь атамана. Доклад генерала Денисова. Травля его членами Круга. Заступничество атамана

Первое заседание Круга было назначено на 1 февраля после молебна в соборе в 11 часов утра. В 9 часов утра к атаману приехал председатель Круга В. А. Харламов и сообщил ему, что Круг решил требовать отставки Денисова и Полякова в категорической форме.

– В такой же категорической форме и я потребую своей отставки, – сказал атаман. – Согласитесь, Василий Акимович, что лишить армию в теперешнее тяжелое время и командующего армией, и начальника штаба – это подвергнуть ее катастрофе. Планы обороны знаем только мы трое. Если уже Денисов и Поляков так ненавистны Кругу, я могу убрать их постепенно, по окончании ликвидации наступления Красной армии, тогда, когда подготовлю им заместителей, но убрать их обоих сейчас – это все равно, что обрубить мне обе руки… Да и кем заместить их я не знаю. Единственный, кто разбирается в обстановке и более или менее в курсе дел, это генерал Кельчевский, но он знает только Царицынский фронт и он не донской казак.

– А генерал Сидорин? – сказал Харламов.

– Нет, нет, никогда. Только не Сидорин. Это нечестный человек, погубивший наступление генерала Корнилова на Петроград. Это интриган. И притом он пьет, – сказал атаман.

– Но решение Круга неизменно. Денисов и Поляков должны уйти, – настойчиво повторил Харламов.

– Уйду и я, – сказал атаман. – Я попытаюсь уговорить казаков. Дайте мне, господа, только окончить войну с большевиками, победить их, и верьте мне, при мирной обстановке я ни минуты не останусь атаманом. Но уйти теперь и бросить Дон в жестокую минуту борьбы и неудач – этого нельзя, Василий Акимович, и вы должны сделать все, чтобы этого не было…

– Но решение Круга твердо и неизменно, – сказал В. А. Харламов. – Подумайте еще раз. Мы с вами противники, Петр Николаевич, но я глубоко уважаю вас и говорю вам прямо: вам уходить не следует. Круг не вашей отставки желает, но отставки Денисова и Полякова.

– Это все равно, – сказал атаман.

Харламов поднялся и ушел – время было ехать в собор на молебен.

Уже при беглом взгляде на Круг, собравшийся в новом помещении – в зале Дворянского областного собрания, специально отделанном для Круга и убранном картинами и плакатами, напоминавшими казакам страшное недавнее прошлое, атаман увидал что Круг не тот, что был 15 августа, в дни побед. Да, лица были те же, но выражение их было не то. Тогда все фронтовики были в своих полковых погонах, с медалями и крестами на груди. Теперь все казаки и урядники и некоторые из младших офицеров были без погон. И это не была случайность. Даже спутник атамана по Абиссинии и большой его поклонник, правоверный старовер, урядник лейб-гвардии Атаманского полка Архипов, не желая, видимо, выходить в атаманском мундире без погон, явился в какой-то вычурной синей гусарской венгерке, расшитой черными шнурами. Круг в лице своей серой части на всякий случай «демократизировался» и играл под большевиков. В президиуме заседал толстый и жирный Н. Е. Парамонов и узкими острыми глазками гипнотизировал Круг. В августе его не было. Тогда его за две недели до Круга арестовали немцы, обвинивши его в сношениях с союзниками. Теперь он был здесь, и чувствовалось, что многие из членов Круга уже подавлены его миллионами. Да он и сам не скрывал, что несколько десятков тысяч брошено им на обработку серой части Круга.