Идеи и экономические теории прибыльны, причём куда более прибыльны по большому счёту, чем торговля обычными вооружениями и нефтью. Вложение в интеллект является в новом мире одним из самых прибыльных. Просто для правильного вложения надо понимать сам предмет.
Несомненно выдающийся мыслитель планетарного масштаба Карл Маркс утверждал, что «мысли господствующего класса в каждую эпоху оказываются господствующими мыслями». Но у нас пока что-то не видно тех великих мыслей, которыми бы наш господствующий класс был проникнут.
Значит, и всему обществу ничего великого ждать не приходится и ничем великим не владеть.
Разнообразие, смешение и... рассредоточение
В основе теории вероятности - закон больших чисел: предположение о том, что наблюдаемая частота тем ближе к теоретической вероятности, чем больше однотипных событий мы наблюдаем. Но на практике от числа событий радикально зависят сами вероятности. В том числе и вероятность гибели всей человеческой цивилизации.
Есть ли у мира творец - можно спорить очень долго. Но если есть - судить об его планах можно по результатам творения. А главный из этих результатов - разнообразие, смешение и... рассредоточение.
Экологи то и дело сообщают об исчезновении очередного вида живых существ. Только видов этих на свете многие миллионы. И дело не в том, что «на наш век хватит». Главное - взамен погибших непрестанно нарождаются новые. Мы их не замечаем, поскольку от появления вида до его обнаружения - не говоря уж о полном научном описании - могут пройти многие годы, атои века. Но в целом разнообразие природных сообществ не уменьшается.
Более того, в каждом таком сообществе сосуществуют бок о бок самые разнообразные существа. Даже в пустынях, где солнце, казалось бы, способно выжечь всё живое, или в убийственных арктических морозах грамотный биолог найдёт многие сотни животных и растений, взаимодействующих самыми разными способами - от взаимного поедания до столь же взаимной защиты.
Именно разнообразие, смешение и сосуществование - основа выживания. Если, допустим, стебелёк гороха в поле обовьётся вокруг стебля пшеницы - горох получит опору и будет лучше освещаться солнцем, а пшеница станет снабжаться азотом из клубеньков на корнях гороха.
Но вот в поле приходит человек. И для простоты и удобства сеет в нём только пшеницу. После чего ей, естественно, не хватает азота, и человеку приходится удобрять почву искусственно. А на соседнем поле - с горохом - ставить подпорки, чтобы обеспечить эффективное усвоение света.
Правда, грамотный хозяин посеет пшеницу на следующий год после гороха - чтобы использовать хотя бы азот, накопленный за сезон в почве. Но что делать, если рынку нужно больше пшеницы, чем гороха?
Во время первого визита в США едва ли не сильнейшее потрясение Хрущёв испытал, наблюдая высочайшую интенсификацию сельского хозяйства. Прежде всего - благодаря монокультуре. Например, знаменитый в ту пору фермер Гарет из Айовы на вопрос о севообороте в его хозяйстве ответил: «Corn - corn - Miami - corn» (кукуруза - кукуруза -Майами - кукуруза), т. е. сеет он только кукурузу, а прибыли ему хватает, чтобы отдыхать на популярнейшем (и соответственно самом дорогом) морском курорте страны. Но для поддержания такого «оборота» хозяйство Гарета расходовало столько минеральных удобрений, что после возвращения в СССР вождь распорядился развернуть строительство многих десятков крупнейших в мире предприятий по их производству.
Вдобавок дело не только в необходимости искусственного ухода за природой, перекроенной по человеческим требованиям.
По ходу войны с бурами - переселенцами из Нидерландов в Южную Африку -британцы, чтобы избавиться от партизан, стали массово сгонять гражданское население в большие охраняемые лагеря. Они, естественно, получили название концентрационных. И очень скоро стали местами массовых смертей и главным символом ужасов войны. Люди, скученные сверх всяких природных пределов, заражались всяческими инфекциями с пугающей лёгкостью.
Этого вообще-то следовало ожидать. Издавна главными очагами эпидемий были города - просто потому, что люди там жили плотно.
Скажем, Пелопоннесская война закончилась победой Спарты не потому, что её жители с раннего детства тренировались для войны - демократические Афины явили ничуть не меньшую воинскую доблесть, а союзников вокруг них сплотилось куда больше. Но Афины, сжатые сравнительно малой - ради надёжности обороны - крепостной стеной, оказались поражены жестокой болезнью (её традиционно зовут чумой, хотя клиническая картина, дошедшая до нас в письменных источниках той поры, не имеет с нынешней чумой ничего общего). Спартанцы же, ради демонстрации веры в собственные силы занявшие под город больше места, остались здоровы.
Словом, концентрация - как и интенсификация - может быть удобна человеку. Но явно нежелательна человечеству. Ибо количество всегда переходит в качество. И если количество чего бы то ни было оказывается избыточным, качество неизменно становится нежелательным.
Интенсификация всего сельского хозяйства США, так поразившая Хрущёва, обеспечивалась не только монокультурой. Не меньшую роль играла безотходность производства. Хрущёв был в полном восторге от мощных установок, перемалывающих в муку перья, кости, атои целые тушки павших животных и птиц. Мука добавлялась в корма для тех же птиц и животных. Как говорили на легендарных чикагских бойнях, в дело шло всё, кроме предсмертного визга.
Конечно, по ходу переработки мука прогревалась достаточно сильно, чтобы никакие бактерии - или даже вирусы - в ней не выживали. Потому, собственно, и шли в дело трупы, поражённые любыми болезнями: мол, такая обработка любую заразу остановит.
Увы, природа в очередной раз оказалась изобретательнее человеческой фантазии. У неё в запасе оказался ещё один вид заразы, не опасающийся высоких температур. Прионы -короткие белковые цепочки, служащие матрицами для деформации других белковых молекул, - при нагреве не разрушаются.
Правда, прионы не могут использовать всё многообразие отработанных эволюцией способов размножения сложных молекул. Поэтому болезни, порождённые ими, развиваются годами и даже десятилетиями. Не зря они получили название медленных инфекций.
Увы, прионная природа некоторых инфекций оказалась выявлена слишком поздно. Уже после того, как мозги сотен тысяч голов крупного рогатого скота оказались поражены коровьим бешенством - размягчением мозга (и прежде всего - двигательных отделов, что заставляет животное чуть ли не танцевать, чтобы удержать равновесие). И, между прочим, после того, как деликатесами из этих голов полакомились многие миллионы человек. А когда механизм развития болезни прояснился, учёные пришли к выводу: болезнь Крёйтцфельдта - Якоба, разрушающая мозг человека, вызывается теми же прионами -значит, ею можно заразиться от бешеной коровы. Даже после кулинарной обработки.
Правда, когда всё это стало ясно, немедленно последовали жёсткие - и даже эффективные - меры. Малейший намёк на заболевание становился причиной уничтожения целых стад - в том числе и ценнейших элитных пород. Многомиллиардные убытки удалось компенсировать изощрёнными финансовыми механизмами. Умный человек всегда найдёт выход из положения - даже такого тяжёлого и сложного, что мудрый туда ни за что не попадёт.
В самом деле, много ли мудрости требовалось, чтобы понять: наши сведения о болезнях никогда не станут столь полны, чтобы любой труп можно было сделать вполне безопасным. А если бы это поняли вовремя, то муку из овец, поражённых вертячкой, никогда не стали бы скармливать коровам. И болезнь Крёйтцфельдта - Якоба осталась бы в учебниках, а не в архивах клиник.
В дикой природе, конечно, тушки больных животных тоже кто-нибудь съедает. Но хищники и трупоеды, как правило, устойчивы даже к самым страшным болезням: неумолимая эволюция миллионы лет назад уничтожила тех, кто мог чем-то заразиться от своих жертв. А животные не столь устойчивые обходят падаль с отвращением. Если даже корове попадёт на зуб вместе с травой овечья косточка, живая машина по переработке растительности в молоко немедленно её выплюнет - и останется здорова.
Эволюция жизни на Земле идёт уже миллиарды лет. Трудно даже представить себе, сколько подобных защитных механизмов отработано за всё это время. Человеку предстоит ещё много веков постигать их, прежде чем появится хоть малейшая надежда на умение заранее рассчитывать все свои шаги так, чтобы ни один из них не проломил природную защиту. А пока подобные расчёты нам не доступны, надо хотя бы шагать поосторожнее.
Дела китайские
И вновь о стратегии и тактике. Когда в Лондоне прошёл саммит двадцатки, который выявил, что в мире сложились три основные консолидированные группы «игроков».