– Ваше величество, – повторил он уже многократно сказанное, – необходимо отозвать с застав армию и ввести в городе чрезвычайное положение. Без поддержки армии в городе я не могу сделать ничего. Аресты приведут только к усилению волнений. Вы же помните, на прошлой неделе, когда пришли обыскивать молельную комнату этих… моралистов, на полицейских попытались наложить проклятие гниения. Двое ребят, принявших основной удар на себя, умерли страшной смертью, врагу не пожелаешь такого. И виталист не помог. А только этих старичков стали вязать, набежали журналюжки с фотоаппаратами и камерами, и вуаля – народ возмущен: как так, смиренных монахов обижают. Когда включается инстинкт толпы, мозг людей отключается. И включить его можно только страхом за свою жизнь. Будет тут стоять армия – будет порядок.
Королева заколебалась. Стрелковскому она доверяла больше, чем кому бы то ни было, – он служил практически с начала ее правления и ни разу не дал повода сомневаться в своей верности.
– И попросите поддержки у Высокого Совета, – посоветовал Игорь Иванович, и глаза королевы снова полыхнули яростью, – польстите им, один раз за всю жизнь можно и поклониться этим старперам. Одна вы не выиграете.
Ее величество несколько раз перевела дыхание, успокаиваясь. Ей? Кланяться? Просить кого-то?
– Хорошо, – наконец сказала она, – я дам приказ маршалу Бельведерскому о выдвижении армейских частей к столице. Но армия в город зайдет только после того, как уедут последние царственные гости, чтоб их! А ты, Игорь, – она посмотрела на него холодным взглядом, пробравшим буквально до пяток, – избавь наконец меня от этих сектантов и от господина Смитсена тоже. Я устала жить как на пороховой бочке, ожидая, когда страна покатится к черту.
Стрелковский наблюдал, как она сжимает кулаки – красивые пальцы, ухоженные руки, – сколько раз он уже видел этот жест, которым королева пыталась усмирить свой фамильный гнев.
– Ваше величество, я сделаю все, что в моих силах. Но вам нужно быть осторожной. И подумайте о том, чтобы отложить помолвку Ангелины. В данных обстоятельствах мы не можем гарантировать безопасность гостей.
Взгляд Ирины снова заледенел, но она усилием воли справилась с собой и кивнула, соглашаясь.
– Я верю в тебя, мой друг. Ты сможешь защитить меня и девочек. И я буду очень благодарна тебе, если ты безболезненно выведешь страну из этой ситуации.
И она, эта непостижимая женщина, встала и вышла, как всегда – с прямой спиной и высоко поднятой головой, оставив за собой резкий и соблазнительный, как вкус апельсинового мороженого, запах духов.
Стрелковский, уже испытавший ранее и холод, и ярость королевы, в который раз подивился воздействию, которое она оказывала на окружающих. Особенно окружающих мужчин. Он доподлинно и точно знал, кто и когда побывал в ее постели, и хотя отмеченные благосклонностью молчали как заговоренные, во дворце шила в мешке не утаишь – всегда найдется тот, кто что-то видел или слышал. Удивительно, как это терпел муж, хотя какое ему, Игорю, дело. Его дело – выбить почву из-под ног господина Смитсена, принесла же того нелегкая в Рудлог.
И он в который раз стал просматривать досье Смитсена, пытаясь нащупать что-то важное, что каждый раз ускользало от него. То, чем медиамагната можно было подманить, подсечь и публично завалить как особо опасного зверя. Так, чтобы никто и пикнуть не посмел, что его арестовали не по делу. Тогда, лишившись источника и опоры в виде полноводного потока финансирования, рухнут и медиаубийцы, разойдутся по домам протестующие, исправно получающие от смитсеновских фондов горячее питание и одежду. Да и кроткие монахи без арендуемых молельных комнат и строящихся храмов тихо сойдут на нет, все-таки они питаются не святым духом, даром что аскеты.
Убрать олигарха, так сказать, физически, не представляло особой сложности, несмотря на его многочисленную охрану. Однако убийство ничего не решит – ну будет вместо Смитсена его заместитель Щеглов, и ничего не изменится, кроме того, что все подконтрольные смитсеновскому холдингу СМИ будут вопить о политическом заказном убийстве. Это никак не сдвинет чашу весов в пользу трона. Поэтому гибче надо действовать… пока есть время. Потом хочешь-не хочешь, а придется действовать грубо.
Но времени, как оказалось, практически не оставалось.
Ирина-Иоанна, уверенно шагая по дворцу в сторону Семейного крыла, где располагались ее с мужем личные покои и комнаты детей, прекрасно чувствовала – что-то в отношении слуг и придворных поменялось. Ей угодливо улыбались, кланялись, открывали двери, но как будто держали дистанцию. Страх витал во дворце, слабенький и игнорируемый, но вполне осязаемый. Все прекрасно понимали, что может сделать толпа, прорвавшись за ограждение парка, и два полка охраны успокаивали придворных чисто номинально.
Несмотря на то, что со стороны казалось – светская жизнь во дворце такая же активная, как и раньше, она все больше напоминала движение по инерции. На самом деле многие его обитатели больше всего на свете хотели уехать подальше и не возвращаться, пока все не закончится. Часть придворных так и сделала, предпочтя переждать заварушку в загородных имениях.
Святослав и дети уже ждали ее в обеденном зале. Завтрак подходил к концу – она специально просила ее не дожидаться. Муж встал при ее появлении, поцеловал в щеку, отодвинул стул. Девочки все были аккуратненькие, в домашних платьях, кроме, конечно же, Поли, предпочитающей штаны. Алина при виде матери спрятала книгу под стол и стала усердно мазать клубничный джем на хлеб одной рукой.
На высоком стульчике рядом с Алинкой сидела румяная, кудрявая, как ангелочек, четырехлетняя Каролина и под присмотром няни аккуратно ела серебряной ложечкой утреннюю кашу. При виде матери она заулыбалась и потянулась к ней.
– Алина, положи книгу на полку. Потом дочитаешь, – строго сказала королева, одновременно целуя Каролинку и вдыхая сладкий детский запах. Внутри от счастливого ребенка на руках будто отпустило сжатую пружинку. Она опустила девочку на место, села рядом и обвела остальных детей взглядом. – Какие у кого планы на сегодня?
– Мама, – с упреком сказала Ангелина, – мы же вчера обсуждали. Мы сейчас поедем по магазинам. Платья готовы, я хочу посмотреть аксессуары.
– Тебе все могут привезти во дворец, милая, – напомнила королева.
– Нет, я хочу развеяться. Меня все это нервирует, – парировала Ангелина. – Мы с Лоуренсом никогда не могли найти общий язык, и я совершенно не уверена, что помолвка что-то изменит.
– Я не поеду, – Марина умоляюще посмотрела на мать. – У меня соревнования через три дня, я не хочу пропускать.