Как-то дядя обмолвился, что мать не желает, чтобы о ней вообще кто-то чего-то знал. Впрочем, это было понятно — кроме нравоучений и причитаний, из Эвешки нельзя слово было вытянуть. Она всегда была замкнута на самой себе. Хотя это было легко объяснить — ведь мать столько испытала невзгод в жизни, что привыкла к тому, что окружающие приносят ей только беды. Но мать своим недоверием к окружающим даже не давала им шанса сделать ей что-то доброе. Ильяна всегда знала, что мать, подозревающая ее во всех смертных грехах, в любой момент готова сокрушить ее силой своего волшебства, а если отец и дядя вступились бы за Ильяну, то разделили бы ее участь. Оставалось только одно — подыскать какое-то безопасное убежище, куда мать не добралась бы…
И Ильяна мысленно повторяла — папа, не верь ей, не слушай ее, ведь она испугана, страх ослепил ее. А с ее силой… И она стала еще сильнее — силы придало ей чувство опасности.
Ведь она, Ильяна, никому в жизни еще не причинила вреда. А мать постоянно подозревала ее в желании причинить вред отцу. Правда, она недавно так и поступила, но исключительно вынужденно, это мать спровоцировала. И Ильяна вспомнила, что в какой-то дядиной книге было написано — если кого-то считают способным на что-то, приписывают ему какое-то определенное качество, то человек и в самом деле рано или поздно становится таким.
Но отец с дядей всегда не хотели слушать Ильяну. Их больше всего беспокоили постоянные страхи матери, которая видела до появления Черневога главную опасность в ней, Ильяне…
И теперь Ильяна убегала прочь от отчего дома — она больше не могла оставаться Мышонком, не хотела, чтобы отец по прихоти матери убивал невинного человека только за то, что он хотел находиться возле их дочери. И Евгения нельзя было ни в чем винить — в конце концов это она, Ильяна, помогла ему бежать от гнева матери.
И девушка думала — трудности длятся не бесконечно, рано или поздно она подыщет подходящее место, у нее появится семья. Может быть, он будет так же стоять на холме, как и дядин дом (хотя, как оказалось, это не слишком безопасно). Ильяна не знала, какое отношение имеет мать к ночной буре и пожару, но в душе ее шевелились неясные подозрения.
Вдруг девушка уловила, как кто-то зовет мысленно — Ильяна, выходи из тьмы, не нужно прятаться, ты не права. Послушай, покуда ты слышишь. Ведь он уже подбил тебя причинить боль родному отцу!
Но Ильяна не собиралась ничего слушать. Она постаралась снова ни о чем не думать, только бы никто не мог отследить потока ее размышлений…А ведь твой отец верил тебе, а теперь он не может доверять своей дочери. Впервые в жизни ты подвела его. Ты причинила боль ему и дяде, а ведь могло быть и хуже, ты не хочешь думать о возможных серьезных последствиях. А это плохо. Пока не поздно — одумайся! Неужели твои родители учили тебя этому? Одумайся…
— Нет! — закричала девушка, больше не в силах сдерживаться. Ей казалось, что она слышит даже плеск воды в реке, — ты ведь никогда никого не любила! Тебе все безразличны! Ты всегда была эгоисткой, ты всем желала гибели! Конечно, я могу поговорить с тобой, но разговора у нас все равно не получится — я не поверю ни одному твоему обещанию. Если я вернусь, нам придется сражаться, драться, но это плохо… Ведь дядя и отец могут понять, что ты сама приносила им беды всю жизнь. Отец ни разу не рассмеялся при тебе! Но со мной ему всегда весело, он раскован! И не нужно вкладывать в его голову собственные мысли, мама! И не нужно говорить, кто причиняет ему боль!
— Боже! — прошептал Евгений, когда порыв ветра принялся шелестеть листвой и трепать конские гривы. Пестрянка испуганно захрапела и запрядала ушами, порываясь даже встать на дыбы. Но Ильяна удержала кобылу — она знала, что этот ветер наслала мать, чтобы лошади перепугались и сбросили седоков, ускакав от них. А куда они денутся от преследования без лошадей? Конечно, мать в первую очередь желала вреда Евгению. Но зато Ильяна не желала этого! Пестрянка принадлежала ей, Евгений был с ней, как и его белая лошадь. — Оставь нас в покое! — подумала яростно девушка, — не нужно гнаться за нами! Если ты хочешь, чтобы я осталась вашей дочерью, то оставь меня сейчас в покое!
Пестрянка принялась дрожать. Чувство испуга стало улетучиваться, подобно дыму, но зато над ними закружила Сова.
— Евгений, все нормально! — подбодрила спутника Ильяна, — не нужно пугаться!
— А я и так никого не боюсь! — храбро воскликнул юноша, но, увидев выражение лица Ильяны, поспешил добавить, — кроме разве что колдунов! И призраков… А как это так твоя мать узнает, где мы?
— Она слышит нас! — пояснила девушка, — слышит, но не слушает! — Ильяна с трудом удержала слезы, — она всегда слышит, хотя и не слушает!
— Может, нам стоит вернуться и переговорить с твоим папой, — несмело сказал Евгений, — хотя он, конечно же, не слишком будет рад меня видеть!
— Нет! — выкрикнула Ильяна, — там ведь и моя мать! Ни отец, ни дядя не смогут уговорить ее, если мы даже их сможем убедить! Обратной дороги нет!
* * *
— Даже понятия не имею, куда они провалились! — сказал виновато Саша, когда Петр с готовой котомкой сошел с крыльца. Эвешка уже возилась с лодкой на берегу. Конечно, она как всегда действовала наверняка!
— Отлично! — отозвался Кочевиков, забрасывая сумку свояка на спину лошади, — в любом случае — они в лесу. Как и мы. Конечно, пошли на север. Но куда это запропастились твои лешие? И что, Мисиги уснул там?
Лешие наверняка давно уже приметили их!
— Да я не о том! Я могу даже улавливать иногда ее мысли, но чувствую сопротивление — она не хочет этого! Какое-то странное чувство… Дело даже не в том, что она хочет скрыться подальше и запутать за собой все следы! Если сказать честно, я и сам не пойму, в чем дело!
— ПОнятно, что она просто не хочет с матерью встречаться! — буркнул Петр. Он сноровисто увязал на спине Волка две переметных сумы, — конечно, все так получилось — я даже не могу винить ее! Если вдруг поймаешь ее мысль, передай, что я сам хочу с ней поговорить, пусть не удирает! Меня нечего пугаться, я ведь не колдун!
— Но ты не должен вести себя так опрометчиво!
— Какая к черту опрометчивость! Она ведь моя дочь! Почему я должен бояться ее?
— Но ведь она там не одна!
— Да, пусть там с ней Черневог! Но я клянусь, что я даже спокойнее буду себя чувствовать!
— С чего ты взял, что он будет всегда таким спокойным? Смотри, разорвет на части!
— Хорошо сказано, спокойным! — Петр одним махом взлетел в седло, покуда свояк продолжал возиться с череседельником, — его сюда привело не спокойствие духа! И не его хорошее поведение разожгло ссору Эвешки с Ильяной! И уж вовсе не из хороших побуждений он прикончил этого парня!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});