Он отвел взгляд от своих владений и посмотрел на меня.
— Скажите, леди Лорелея, вы считаете ужасным то, что со мной происходит? Если говорить начистоту. Я не прикажу казнить вас за правду.
— Благодарю, сир. Тем более что казнят обычно за неправду. Что до вашего вопроса — ужасным? Нет. Скорее я думаю, что это для вас возможность лучше узнать другие стороны себя и познать жизнь во всей ее полноте.
Омод снова посмотрел вокруг.
— Вы считаете этот миг полнотой жизни?
— О да, сир.
Он провел по ветви, собирая снег, и сжал, а потом разжал пальцы. Из них выскользнули мокрые комки и упали, разбившись о ветвь ниже. Эта привычка напомнила мне привычку Алекто.
— Матушка говорила всегда мыть руки перед трапезой.
Порывшись за пазухой, он вдруг достал два яблока. Потерев одно о куртку, протянул мне.
— Разделите ее со мной?
— Благодарю, ваше величество. Это случайно не те яблоки, которые лежали в ящиках в одном из переулков?
— Я обменял их на серебрушку. Так что хозяин вряд ли будет возражать.
Рассмеявшись, я взяла плод и обхватила его ладонями. Кожица была прохладной. Омод в свою очередь покрутил свое и, вынув нож, принялся что-то на нем вырезать. Я завороженно наблюдала за ловким мельтешением лезвия, вспоминая, как брат вот так же вырезал ножом.
— Вы никогда не видели, как наносят рисунок на фрукты и овощи на ярмарках? — спросил он, перехватив мой взгляд.
— Нет, сир.
— Примерно так, — произнес он, поворачивая ко мне яблоко, на котором теперь улыбалась рожица.
— Давайте и вам такое сделаю, — произнес он, забирая у меня яблоко.
Я молча смотрела, как он сосредоточенно наносит лезвием штрихи.
— Вам нравится?
— Очень, — произнесла я, не отрывая от него взгляд.
— Я о яблоке, — рассмеялся Омод.
Я перевела взгляд ниже и увидела, что он сделал из него голову рыцаря в забрале.
— Боюсь, теперь я не смогу его съесть.
— Зря, — рассмеялся Омод, звучно раскусывая свое яблоко, так что брызнул сок, — они очень сладкие. Глядите, — указал он, — похоже, он заблудился.
Я проследила за его пальцем и увидела козленка.
— Или сбежал, чтобы наблюдать за своими сородичами со стороны.
Омод весело на меня посмотрел.
— Спасем его?
— Непременно, сир.
— Только сперва доедим яблоки.
— Нельзя прерывать трапезу, — согласно кивнула я.
— А потом отнесем к хозяину.
— Нести будете вы.
— Значит, не желаете быть, как те девы с полотен с агнцами?
— Я похожа на такую деву?
— Ничуть.
— Смотри, Людо, — крикнула я, смеясь и указывая пальцем на приближающуюся козу. — Похоже за ним пришла его мать.
Я поняла, что сказала что-то не то еще прежде, чем осознала сам смысл слов — по его лицу. Улыбка все еще была на устах, но выражение уже застыло ледяной маской.
— Как вы меня назвали?
— Простите, ваше величество.
Он встал так резко, что качнулись ветви, и мне пришлось ухватиться за ближайшие, чтобы не упасть.
— Меня зовут Омод, и советую запомнить мое имя, — произнес он и одним прыжком оказался на земле.
— Постойте, ваше величество, прошу вас, простите. Я не знаю, что сорвало это имя с моего языка.
— Должно быть, ваша память.
— Вы не поможете мне спуститься?
— Вы скажете мне, о ком говорили. Это тот человек, которого вы упоминали? Дороже всех сокровищ мира?
Я опустила голову.
— Да, сир.
— Тогда он и поможет вам спуститься, — заявил он, отряхнул одежду и широким шагом двинулся к городу.
Растерянно оглядевшись, я ухватилась за ветвь и медленно, щупая ногой ствол, принялась спускаться. Когда была уже на середине, нога попала мимо цели, и я, обдирая ладони, сорвалась вниз, ударившись о корни — те самые, что служили изножием "трона". Под ногами хрустнуло. Посмотрев туда, я увидела раздавленное яблоко.
* * *
— Так "Тварь о четырех головах" — это четыре Покровителя? Вернее один, который потом разделился на четырех, от которых произошли все остальные? Старик на это ничего не ответил, и слова Алекто повисли в воздухе. Казалось, он потерял интерес к ней и ко всему, как только закончил песню. Теперь инструмент лежал у него на коленях, а на лицо вернулось то самое отсутствующее выражение. Быть может, он вспоминал дни, когда его исполнение встречали шквалом восторженных хлопков и криков.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Леди Алекто, — занавеска слегка отодвинулась, — нам уже пора.
— Иду, леди Рутвель, — отозвалась Алекто, поднимаясь, — простите, что заставила ждать. — Прощайте, Тоб, — повернулась она напоследок к старику, но тот, конечно, не услышал и не увидел.
— Нужно торопиться. Все, наверное, уже собрались, чтобы двинуться в обратный путь, — произнесла фрейлина, когда Алекто вышла.
Поблагодарив женщину-сиделку, они покинули дом. Леди Рутвель поспешно двинулась вперед, и Алекто старалась не отставать. Фрейлина уже свернула за угол, когда плащ зацепился за один из ящиков, перегораживающих дорогу. Алекто рванула его, и тут из-за поворота на нее вылетел тот, кого она меньше всего ожидала здесь увидеть.
— Ты? — Алекто в изумлении застыла, разглядывая блондина, который спас ее в ночь Солнцеворота в переулке.
— Ты?
Он, похоже, был изумлен не меньше ее, но лучше умел сдерживаться.
Из-за домов раздался клич стражников, которым они обычно сообщали друг другу о своем местоположении, и парень заозирался.
— Сюда, — уперлась в ящики с яблоками Алекто, догадавшись, что он ищет укрытие. Парень тотчас присоединил к ней усилия, и в тот момент, когда на улицу вбежали стражники, они уже стояли прежней стопкой, скрывая нишу, в которой он прятался. Сердце Алекто гулко билось, а грудь вздымалась так, словно это она сюда бежала.
При виде ее стражники замедлили шаг.
— Простите, леди, — произнес тот, что появился первым, слегка поклонившись. — Вы не видели здесь парня? Вот такого роста, — показал он. — Одет по-летнему, в рубаху.
— Нет.
Снова поклонившись, он двинулся вперед, а за ним и остальные, с подозрениям оглядывая улицу. Дождавшись, пока последний скроется из виду, Алекто кинулась к ящикам и принялась отодвигать их. Парень помогал ей изнутри.
Вскоре оба снова оказались рядом.
— Что ты здесь делал? — спросила Алекто, с трудом переводя дух.
— Это ты что здесь делала?
— Ходила к Старому Тобу.
— А я ходил к Старой Марте.
— Кто это, Марта?
— Ее дочь болеет. Я лечил.
— Лечил?
Блондин посмотрел поверх ее головы.
— Сможешь на этот раз добраться до дома без приключений?
— Да. Я не одна…
Он перевел на нее взгляд.
— С сопровождающей леди, я отстала от нее, — пояснила Алекто. — Эти стражники снова искали тебя? Ты что-то натворил?
— Твои друзья собираются сейчас на главной площади, — кинул он, проходя мимо. — Чтоб повеселиться.
— Постой, как тебя зовут? Я так и не поблагодарила тебя в прошлый раз.
— Ты сделала это сейчас.
— Так как твое имя?
— Зачем оно дочке лорда?
— Потому что… — Алекто осеклась, и он какое-то время молча смотрел на нее.
— Меня зовут Сверр, — наконец произнес он.
— Откуда ты, Сверр?
Тут за домами снова послышались крики стражников, и парень поспешил мимо.
— Прощай, дочка лорда.
— Меня зовут Алекто, — крикнула Алекто вслед.
* * *
Когда она добралась до площади, все действительно уже собрались там.
— Где вы были? — прошептала леди Рутвель. — Я уже хотела идти вас искать.
— Я зацепилась плащом, — пробормотала Алекто, показывая дыру.
Леди Рутвель мельком на нее глянула.
— Зашьем как только вернемся в замок.
— А что здесь происходит? — спросила Алекто, поняв вдруг, что людей как-то слишком уж много, и все они словно чего-то ждут.
— Я сама толком не знаю. Кажется, сейчас что-то будет.
— Приведут блудницу, — раздался рядом голос леди Элейн.