Читать интересную книгу Дороги и Тропы (СИ) - Ларина Виктория

Тайри не задумываясь вложила пальцы в сильную ладонь ваюмна. Прикосновение оказалось неожиданно горячим. Резвые ручейки силы — незнакомой, обжигающе-шипучей и чуть пьянящей — побежали под кожей руки вверх и дальше, к сердцу. Девушка лишь удивленно подняла брови, но спрашивать ничего не стала. Наставнику виднее, он уже не раз бывал в этом странном месте и, наверняка, знает, как надо действовать. Через несколько минут она поняла, зачем мастер это сделал.

Пляж был пустынным. Чистейшие изумрудные волны накатывали на серебристый песок, рисуя неровным почерком размытые письмена. Смотреть на линию горизонта было невозможно, потому что ее не было. И вода, и песчаные дюны справа и слева тонули в синеватой дымке, местами будто разорванной сильным ветром. В прорехи лез знакомый белесый туман, окружавший Тропу, а выше, ближе к предполагаемому зениту, проглядывала тьма с чужими неяркими звездами. Этот осколок мира, несмотря на подступающее со всех сторон небытие, был прекрасен. А еще он очень не хотел умирать. Над серебряными дюнами и зелеными волнами висел немой вопль о помощи. Тайри никогда не думала, что неживое может быть таким: испытывать страх, иметь страстное желание выжить и способы это выразить. От пронизывающей все вокруг немой боли душу выворачивало, настолько четко ощущалась неизбежность конца и полная невозможность хоть как-то это остановить. Разум же отказывался понимать, как можно было бросить свое творение на произвол судьбы, оставив таким беззащитным, безропотным, безымянным… Безымянным?! Не в этом ли все дело? Недаром же самые древние священные книги, начертанные еще резцом на каменных табличках, утверждают, что вначале было Слово. Этот умирающий мир, видимо, так и не получил собственного Слова в великой книге Творения. Не дописали, небрежно зачеркнули, выбросили из головы и спокойно начали с красной строки…

— Как… как зовется это место, мастер? — с трудом проглотив вставший в горле комок, спросила Тайри.

— Мы зовем его Серебряный берег.

— Это не имя, это описание, — ученица сделала несколько шагов, утопая по щиколотку в мокром песке, коснулась воды пальцами, а потом зачерпнула полную пригоршню и плеснула себе в лицо. Вода нещадно щипала широко раскрытые глаза, стекала по щекам, оставляя мгновенно высыхающие соляные дорожки. Ваюмн же пытался унять бешено скачущее сердце и думал, что ученица точь-в-точь повторяет чужие действия, уже виденные им недавно. Но ведь вода — не ее стихия, откуда ей знать!

— Вингшалья, — четко и звонко произнесла Тайри, и, точно в ответ, прилетел порыв теплого ветра. Поднял на берегу песчаный смерчик, пригнал ровную волну, облизавшую сапоги путешественников. Что-то изменилось, где-то затрепетало, отзываясь на имя, чужое непонятное сердце. Какие-то неведомые смертным силы, что лежали нетронутыми с момента творения, проснулись и пришли в движение. Увы, мир уже не вернуть, но последний его осколок проживет теперь несравненно дольше и не сгинет без следа и памяти. Печаль не исчезла, но отступила. Она больше не была всепоглощающей. Людям стало легче дышать, небо над головой стало выше и ярче, а дымка сделалась на мгновение прозрачной и показала пусть не горизонт, но все еще живую память о нем.

— Пойдемте к нашим мешкам, мастер. Такую встряску надо срочно чем-то заесть, а по-хорошему, надо бы запить ее чем покрепче… — сказала леди Даллет, не глядя на наставника.

— Зато вы теперь будете знать, что кроме Таверны есть еще одно место, абсолютно для вас безопасное. Прислушайтесь, как все здесь лучится благодарностью к вам, — мягко ответил ваюмн.

— Творец с ней, с благодарностью, — вздохнула девушка, — я к ней пока не готова. Не в моих силах дать этому миру что-то еще.

— Возможно, на вашем пути попадется именно тот, кто ему необходим. Приведете его сюда.

— Хотелось бы.

Мастер вытащил из кармана плоский стеклянный флакон и наполнил его морской водой.

— Я несколько раз пытался принести домой воду из этого моря — безуспешно. Даже кристаллика соли на дне не оставалось. Я уже решил, что оно стало совсем призрачным. Попробую еще раз, вдруг получится?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тайри лишь пожала плечами. Вряд ли Вингшалья теперь будет жадничать.

Тропа подсунула им неприятный сюрприз буквально в двух шагах от оставленного Серебряного берега. "Почва" под ногами стала твердой, бугристой и резко пошла под уклон. Туман уплотнился и потемнел, появились запахи — вполне знакомые. То тянуло костром и подгоревшим мясом, то гнилым болотом, то жарко нагретыми смолистыми деревьями, как на южных островах. Мастер глухо ругнулся и потянулся к фляге с водой.

— Что случилось? Я могу помочь? — осторожно спросила Тайри. Прямой угрозы мастеру она пока не чувствовала.

— Ничего страшного, просто от этих испарений у меня всегда перехватывает горло. Тропа подшутила и подсунула нам не самое приятное место. Будьте начеку, миледи. Это Темное Ущелье.

Если верить свидетельствам, раскопанным в старинных фолиантах братом Тайри и недавним рассказам ее наставника, "не самое приятное место" звучало для Ущелья как комплимент. Если серебряные пески Вингшальи были сотворены кем положено в глубокой древности, то Ущелье — плод усилий нескольких весьма могущественных существ, среди которых были и люди. Многие из них являлись детьми Тьмы — в самом первородном ее смысле, а другие имели отношение к силам Отступника. В одной из легенд говорилось, что он повелел своим приближенным создать между мирами крепость, которая, в отличие от Таверны, имела бы постоянное место, служила бы маяком и оплотом для тех, кто стремится влиться в ряды его армий. Такую крепость создали, поначалу все было, как задумывал Отсупник, а потом… потом всем стало понятно, что настоящее созидание им не под силу. Крепость разрушилась, а вот клубок многократно переплетенных чар, завязанных на украденном из какого-то мира куске местности, стал Ущельем. Путникам виделась довольно широкая каменистая тропа и высокие склоны по обе стороны от нее, заросшие то кривыми деревцами и густым безлистным кустарником, то стройные тонкие стволы со спрятанными в тумане кронами. За этой растительностью могло скрываться что угодно: от невесть как попавшего сюда матерого хищника до вашего собственного овеществленного кошмара. Если уж тебе не повезло повстречать на Тропе это место, будь крайне осторожен и очень быстр…

Между тем, тропа стала совсем уж неудобной, уступами спускаясь в некое подобие сырого оврага, норовя подставить по ноги самые скользкие и шаткие камни. Внизу оказалось мокро, к тому же все дно заросло жгучей болотной травой, продираться через которую было небезопасно. Ваюмн извлек из мешка тщательно упакованный длинный изогнутый клинок, больше похожий на серп, а потом и разделенное на три части древко. Ловко собрав не то копье с широким лезвием, не то подобие косы, он быстро расчистил дорогу и кивнул ученице:

— Быстрее, пока трава не высохла. Чувствуете горячий ветер? Если она высохнет, надышимся пыльцой и умрем, противоядия не существует.

Они снова лезли вверх, потом шли след в след в странных зарослях. Такими были бы ели и сосны, пожелай они родиться низкорослыми кустарниками. За ними угадывались в дымке тонкие стройные стволы здешних лесных гигантов. Иногда Тайри казалось, что кто-то идет параллельным курсом по другой тропе там, за деревьями. Она понимала, что тропа здесь одна-единственная, но все равно тревожно оглядывалась.

— Тоже заметили? — спросил ваюмн, отследив очередной взгляд в серо-зеленую мглу, — это здешний хозяин. Чем-то мы его заинтересовали.

— Хозяин? Как в Таверне?

— Почему нет? Лично я полагаю, что подобные места продолжают свое существование только благодаря тому, что их кто-то удерживает собственной жизнью и силой. Иначе давно уже исчезли бы. Другое дело, что ему может от нас понадобиться. Я никогда с ним не встречался, только видел несколько раз издали, как сейчас. Ну и слухи о нем самые смутные.

Тайри потянулась было к мечу, но наставник остановил ее:

— Не стоит, моя леди. Обнажать оружие без повода — дурной тон, даже в таком месте. На нас пока, слава Создателю, никто не нападает. А вот лекцию лорда Риэса об осторожности вспомнить нужно, особенно ту часть, что посвящена изучению противника.