Перед вылетом ещё раз заглянул в палатку, но Андрей по-прежнему спал. Повторил Росице что скоро вернусь, и побежал к самолёту.
Взлетел, развернулся, сориентировался. Высоко не поднимался. Полсотни — плюс-минус, шел едва не на бреющем до самой бухты.
Там тоже времени не терял, собрал несколько сетей, материал перевязочный, пулемёт ещё один прихватил, да патронов к нему ящик.
Вышел на поверхность, закрыл люк, присыпал песочком, и к самолёту.
Обратный путь проделал так же не поднимаясь выше пятидесяти метров. Круг над лагерем, посадка.
Достал из кабины всё что набрал, оттащил в сторону, закрыл машину сеткой. Сверху когда смотрел на частично спрятанный кукурузник, показалось нормально. Если не приглядываться, в глаза не бросается. Да и кто подумает что можно так обосноваться, на выгоревшем лысом пятачке?
Отнёс бинты Росице, потом доукрывал кукурузник, спрятал установку, собрал мусор по лагерю, убрал кострища, в общем, привёл территорию в божеский вид.
А Андрей по-прежнему не просыпался. Бледный и потный, дышал он ровно, и иногда даже похрапывал. Ранение серьёзное, но слава богу ни кости, ни органы никакие не задеты. Хорошо пульки прошли, удачно.
Сказать что-то определённое сложно, я не врач, но пока его состояние можно отнести к стабильно тяжёлому. Если я правильно понимаю этот термин.
Ну и лететь, разумеется, он уже никуда не сможет, просто не перенесёт. Остаётся что?
А пёс его знает. Варианты есть, но все такие, неоднозначные. Оставить его с Росицей, а самому в станицу? — Опасно. Лететь в одиночку то ещё занятие, машина старая, на ладан дышит, случись чего, и помочь не кому. Да и лагерь могут обнаружить, а защитников нет, я хоть и не Рембо, но тоже с пулемётом. Позицию оборудовать только, такую чтобы и неприметная, и обзор хороший. Здесь же ровное всё, кочек почти нет, если кто и заглянет, так и спрятаться не успеет. Хотя и это не точно. Пулемёт пулемётом, а в одиночку много не навоюешь, проверено.
И опять же, сиднем сидеть тоже толку нет, даже более того, чем дальше, тем хуже становится. Это еще погода хорошая, облака, есть где спрятаться. А ну как распогодится?
Полетишь, наткнёшься так же на мессеры, и куда? Тут в облачко нырнул, и поминай как звали, а в ясную погоду облом. Оно и так-то держусь в основном за счёт неопытности противника, летают они хоть и быстро, но очень уж неумело, коряво даже.
В общем, сложная ситуация, и с каждым днём она только усугубляется.
Закончив с камуфлированием лагеря, взялся за карту. И так смотрел, и этак. Знать бы точно откуда у евреев самолеты, и откуда они взлетают. Погостив у них в городе, я хорошо понял этих людей, от активных действий по захвату территорий их удерживали две вещи: Наличие под боком врага, и отсутствие необходимых средств. А так ни морали в них нет никакой, ни человечности, выгодно будет убить, убьют не задумываясь. Может у первых переселенцев и оставалось что-то, то потомки давно всё растеряли.
А сейчас их и вовсе ничего не удерживает, средства, как я понимаю, получены, с врагом тоже вопрос ближайшего времени. А ведь здесь нефть, набитая добром подземная база, и неужели они так просто всё это отдадут?
Думал долго, и так раскладывал, и эдак. В итоге пришел к выводу что каких-то радикальных действий предпринимать не стоит, а вот посмотреть что к чему, не помешает.
Встал рано утром, посмотрел на небо — затянуто, дождик моросит. Проверил Андрюху, Росица чайник закипятила, перекусил быстренько, и к самолёту, пока погода благоприятствует.
Снял сетку, бензин лишний выгрузил ещё вечером, оставил одну канистру на всякий случай, закинул оружие, воду, еды небольшой запас, ну и всё, по коням.
Цель — ближняя метка из тех что дала Росица. Расстояние небольшое, лететь всего полчаса. Маршрут построил заранее, ориентиры отметил, и не поднимаясь выше пятидесяти метров, полетел.
Вот даже здесь одному сложно. Надо штурвал держать — автопилота нет, головой крутить, за приборами следить, да ещё и в бинокль посматривать.
Но справился. Степь ровная до самого горизонта, поэтому любая неровность издалека видна, тем более с высоты.
Пригляделся, есть что-то. Был бы тут лес, могло бы быть дерево, а так вроде вышка какая-то, и постройка рядом виднеется. Хотя может и не постройка, но точно дело рук человеческих.
Бинокль хороший, цейсовский, навёл, и сразу понял — оно. Полноценный аэродром с полосой, вышкой диспетчера, и выстроенными в ряд самолетами.
Прикинул расстояние, — километров десять. Значит ни слышать, ни видеть меня оттуда не могут.
Сбавив скорость до минимума, заглушил мотор, и тихонько спланировал на землю. Не мешкая накрыл машину сеткой, а сам опять в кабину и к биноклю. Видимость с земли похуже, угол не тот, но для общего ознакомления достаточно.
Самолетов аж восемь штук. Людей не видно. Три легковых машины, грузовик, и неподалеку несколько лошадей.
Идея с бомбёжкой отпадает, самолёты стоят на приличном расстоянии друг от друга, а на краю поля что-то похожее на зенитное орудие. Могу ошибаться, далековато, но скорее всего так и есть, зенитка.
С воздуха значит облом, если и подходить, то по земле.
Глава 22
После обеда на аэродроме начались полеты. Машины поднимались, и немного полетав кругами, садились обратно. Причём получалось это у них не очень хорошо. Пару раз при посадке даже за полосу выкатывались. Выглядело это как обучение новичков, уровню взлёт-посадка.
Так продолжалось довольно долго, а к вечеру прилетел ещё один, большой, трехмоторный самолёт с такими же крестами. Когда он сел и прокатившись по полосе, остановился напротив одного из маленьких, разница в размерах стала видна очень отчётливо. Юнкерс? Опять же, мои познания воздушной техники Люфтваффе не были настолько обширны чтобы точно определить марку самолёта, но я знал что юнкерсы больше чем мессершмиты. Они вроде транспортников были, или бомбардировщиков.
К вечеру полеты прекратились, а когда стемнело, аэродром погрузился во мрак.
Светомаскировка, боятся значит. А может экономят. Когда-то я считал что всё что говорят про скупость евреев, неправда, но столкнувшись пару раз с представителями этого народа лично, понял, не врут. А в конкретно моём случае ещё и преуменьшают. И да, касается это всех, то есть вообще. Женщины, мужчины, дети — скупость, расчётливость, маниакальная дальновидность в плане финансовой составляющей, это всё про них. Не скажу что это плохо, но как есть, из песни слов не выкинешь.
Дождавшись когда стемнеет полностью, двинулся на разведку. Ночь, на небе тучи, ни луны, ни звезд — самое то для шпионских вылазок. Шёл налегке, ничего кроме пистолета и бутылки воды с собой не брал. Ну нож ещё, но он всегда со мной. Целей взорвать, или еще чего-то в таком духе, у меня не было. Только разведка. Гляну одним глазком, разузнаю, да и обратно пойду.
Спустя почти два часа добрался до увешанного консервными банками проволочного забора. В бинокль не заметил его, далековато, и сейчас чуть не нарвался.
Залёг неподалеку, прислушался. Ветер в мою сторону, поэтому за собак не переживал, даже если и есть они здесь, сразу не учуют. Услышать правда могут, но тут уж…
Вокруг темно, на аэродроме ни огонька, и как в гробу тихо. Напрягает отсутствие охраны, ни обходов территории, ни просто кого-нибудь бодрствующего часового не наблюдаю. Неужели настолько беспечны?
Но события не тороплю, лёг поудобнее, и глазею по сторонам. Видно не очень, хотя глаза привыкают. Времени у меня много, до рассвета больше четырёх часов, поэтому не спешу.
Минут через сорок, может чуть меньше, раздался приглушенный шум в другом конце аэродрома, там где основные постройки. Прислушался. Вроде ходит кто-то. Ходит и разговаривает.
Подполз ближе. Вижу двое; один мужик, второй, точнее вторая, баба. Деталей не разобрать, но силуэт женский.
Постояли возле большого самолёта с крестами, прямо возле двери, потом шмыг в салон, и тишина. Правда ненадолго, баба заохала, а мужик бубнить стал на каком-то гортанном языке.