Читать интересную книгу Рубежи (СИ) - Штенье Робин

— Дэ-экс? — настороженно позвал его хозяин. — Декс! Выплюнь плохого дядю! Отравишься еще…

Кажется, Декс послушался, потому что его окровавленная морда ткнулась под ребра Дэну и заскулила. Сил поднять руку и потрепать спасителя по загривку не было — сил едва хватало, только чтобы не потерять сознание. А потом, когда хозяин пса присел рядом на корточки, взял Дэна за плечо и перевернул на спину, дабы осмотреть раны, сил не осталось вовсе. Ничего не осталось, только непреодолимое желание схватить сидящего рядом человека и впиться зубами ему в шею, и пить, пить такую вкусную, такую полную настоящей магии кровь — кровь потомка, никогда не предававшего Калки. Пить, как когда-то давно первые творцы пили кровь их вождя и защитника… И лишь голос остановил его, припечатав к полу похлеще липучек Мигеля.

— Вот только попробуй мне тут сдохнуть! У меня столько ковров в доме нет, чтобы трупы в них выносить! Да и не с кем — Сеня свалил на этот ваш Рубеж.

Пес тяфкнул.

— Точно! Декс, ты гений! А ты! Ты жди здесь и никуда не уходи! — приказали Дэну, как будто он и впрямь мог куда-то уйти в таком состоянии.

Послышались шаги. Декс, подтверждая свою гениальность, стал осторожно вылизывать видимые раны Дэна, и от этого действительно становилось легче. За животной заботой он позволил себе погрузиться в беспамятство и очнулся, когда в руки ткнулось знакомое тепло — тепло его собственной магии. Не задумываясь, он потянул ее в себя, сразу потратив почти всю на исцеление.

— Смотри, Декс, — многозначительно протянул Илья, когда Дэн закончил с лечением и просто выбирал остатки силы из импровизированных когда-то амулетов-брелков. — Его еще отмыть, и совсем за человека сойдет. Может, полотенце влажное принести и посмотреть, что будет, если рожу протереть?

Пес гавкнул. Илья успел подняться на ноги, но Дэн схватил его за руку.

— Не надо полотенце. Сейчас закончу и схожу умоюсь.

— Вымоешься, — поправил Илья. — Но перед этим труп и ковер выкинешь, а то знаю я вас, творцов, оживете и по новой чужую квартиру рушить.

— Прости… Ковер вычищу, — Дэн вздохнул и посмотрел снизу вверх на высящегося рядом парня. — Спасибо, ты спас мне жизнь.

— Ну, — попытался отмахнуться тот, — не я, а Декстер…

— Он бы не бросился, не встрянь ты, — перебил его Дэн. — Спасибо. Правда, спасибо.

Илья отдернул руку и посмотрел Дэну в глаза:

— А я должен был просто стоять и смотреть, как какой-то плешивый маг убивает моего старшего брата?!

Глава 17. Сердце

Девочка была маленькой — лет пяти-шести, не больше. Волосы растрепались, большие синие глаза горели любопытством и азартом, выцветшая пижама с бледно-голубыми бабочками коротка в руках и ногах. Девочка вертела головой из стороны в сторону в поисках кого-то.

«Меня, — понял Денис и подался назад. — Она ищет меня!»

Он откуда-то знал, что если останется незамеченным, то все будет хорошо. И в то же время понимал невозможность подобного исхода, а потому совсем не удивился, когда девочке на плечо легла огненная рука, развернув ее в нужную сторону. Тогда-то их взгляды встретились, и она, широко улыбнувшись, позвала: «Калки!»

Слово обрело материальную форму, огненной птицей стукнулось в грудь, разлилось нестерпимым жаром по телу. Денис подорвался на кровати и заорал. Кричал долго и громко, остановившись лишь, когда подошедший отец встряхнул его за плечи как следует. Только после этого Денис замолчал и, тяжело дыша, отстранился назад, осматриваясь.

Рядом на краю кровати сидела взволнованная мама, успокаивающе поглаживая его по спине. Губы ее по инерции шептали: «Все хорошо, сынок. Все хорошо. Это лишь сон. Просто плохой сон». Отец стоял справа и хмурил брови, глядя на то, как Денис растирает кулаком левую сторону груди и морщится при этом от боли. Осознав, что делает, Денис прекратил, но было уже поздно. Он отвел взгляд и увидел стоящего в дверях младшего брата Илью, прижимающего к себе их кота Чешира — и оставалось лишь гадать, кто из этих двоих напуган больше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Отец проследил за его взглядом и кивнул матери. Та в последний раз провела ладонью по спине Дениса, притянув, чмокнула как маленького в макушку и, поднявшись, прошла к двери.

— Идем спать, Илюшенька, — она освободила кота, тут же скрывшегося в коридоре — побежал прятаться на кухню под раковину.

— А Денис? — спросил братишка и выглянул из-за ее плеча.

— Ему просто плохой сон приснился. Сейчас его папа осмотрит, даст волшебную таблетку, и Денис тоже будет спать. А на утро уже все забудется. Идем?

Но Илья не торопился соглашаться с ней и уйти, пришлось кивнуть ему и попытаться улыбнуться, чтобы успокоить. Ибо уж кому-кому, а излишне впечатлительному младшему брату кошмары и впрямь могли после сегодняшнего присниться. Но уговоры на Илью все же подействовали, и он позволил матери увести себя спать.

Когда за ними закрылась дверь, отец посмотрел сверху вниз на Дениса и строго спросил:

— Симптомы какие? Своими словами подробно опиши, — и видя его замешательство, уточнил: — Ты кричал: «Сердце! Мое сердце!» Грудь кулаком растирал к тому же. Болит? Горит в той стороне? Может, просто тяжесть? Не больно, но ощутимо напряжено?

Денис прислушался к ощущениям и понял, что успел успокоиться. Пульс и дыхание пришли в норму, страх отступил, освободив место рациональному взгляду на жизнь.

— Да вроде… все в порядке. Просто кошмар приснился. Извини, не хотел вас напугать.

Отец задумчиво кивнул, но уходить не торопился. Сейчас начнет спрашивать, что снилось. Не рассказывать же ему, что напугался девчонки, младше Ильи. Да это смех — бояться маленьких детей! Денис глубоко вдохнул, собираясь снова повторить байку про «все в порядке», но уже более бодро, но отец его опередил.

— Ладно, поступим так: сейчас я схожу за тонометром, мы проверим твое давление и пульс, а потом решим, когда тебя в больницу везти — сейчас или утром. С сердцем, сынок, не шутят, так что лучше перестраховаться.

Давление и пульс, конечно же, оказались в норме, сделанные на следующий день УЗИ и кардиограмма тоже. Отца, кардиохирурга, результаты не успокоили, и с неделю Дениса таскали по разным врачам от обычного педиатра до невролога. ЭЭГ, томография, прочие тесты и анализы лишь подтвердили, что он абсолютно здоров. На этом бы всему и закончиться, но пришла пора детского психолога, и Денис психанул.

— Да не помню я! Не помню! Две недели прошло! — он впервые за всю жизнь повысил голос на родителей, и ему за это было стыдно, но остановиться уже не мог. — Сколько можно то? Я здоров. Мне больше ничего не снилось! Зачем тратить время и деньги ещё на психолога?!

Мама хмурилась и поджимала губы всякий раз, когда собиралась возразить. Илья прижимал к себе смирившегося со своей участью Чешира и переводил пытливый взгляд с отца на Дениса и обратно. Отец же стоял на своем, не обращая внимания на разумность возражений.

— Один прием, — выставив перед собой открытую ладонь, заявил он. — Всего один прием, и если и там скажут, что ты в порядке, то…

— И не жди после этого, что я пойду в медицинский! — попытался надавить на последний рычаг Денис. — Программистом буду!

— Я не против, — спокойно ответил папа и кивнул на дверь из квартиры. — Идём, иначе опоздаем.

Страх того, что психолог заставит его признаться в том, что на самом деле приснилось, оказался напрасным. Денису легко поверили, будто он забыл ночной кошмар, посоветовали меньше сидеть за компьютером, больше отдыхать и бывать на свежем воздухе, а отцу — поменьше нагнетать, когда все хорошо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Благо скоро ожидались каникулы, а у родителей отпуск. Чтобы сгладить размолвку с Денисом и поднять настроение маме и Илье, отец решил потратить часть денег, откладываемых на покупку собственного жилья, и повез семью к морю. В конце концов, что может быть лучше моря?

Семья Воронцовых переехала в Италию, когда Денису исполнилось четыре. Отец Владимир Андреевич в свое время выбрал не ту женщину — вместо дочери главврача больницы, где он тогда работал, женился на экскурсоводе Светлане Анатольевне, чьи родственники, имевшие еврейские корни, давно сбежали в страны потеплее. И если поначалу это лишь негативно влияло на карьеру, то уже в начале девяностых начало реально угрожать жизни, не только его, но и близких. Тогда Владимир Андреевич, наступив на горло собственной гордости, взял денег у тестя, схватил в охапку жену и ребенка и увез их сначала в Тель-Авив к родственникам супруги. Потом гордость отдышалась и взяла свое, и семья подалась в Турин, где отцу, пусть и по протекции очередного родственника, предложили работу в хорошей клинике.