Я кивнула. Это правда. По крайней мере, должно быть правдой.
– Я люблю Пат не за то, что она – женщина, – продолжала Шери, – и тем более не любила Чаза за то, что он – мужчина. Я люблю их обоих за то, кем они являются внутри. Просто я поняла, что меня в романтическом смысле этого слова больше тянет к Пат. Она никогда не оставляет поднятым сиденье унитаза.
Я завороженно смотрела на Шери, пока она не толкнула меня локтем.
– Это была шутка, – объяснила она. – Можешь посмеяться.
– О, – сказала я. И засмеялась. Но быстро прекратила, так как вспомнила кое о чем еще. – Шери, а как же твои мама и папа? Ты им сказала?
– Нет, – ответила Шери. – Лучше я расскажу им об этом лично. Во время рождественских каникул.
– Ты возьмешь с собой Пат?
– Она очень этого хочет, – сказала Шери. – Но я пытаюсь ее отговорить. Пусть попривыкнут к этой новости.
– Правильно. – Я отчаянно старалась подавить в себе приступ ревности, который почувствовала из-за того, что любовница Шери хочет познакомиться с ее родителями, а мой собственный парень не проявил к этой идее ни малейшего интереса. На самом деле мне следовало бы волноваться совсем о другом. Я даже представить себе не могла, как доктор Денис и его жена воспримут новость о том, что у их дочери завязались романтические отношения с женщиной. Наверняка доктор Денис направится прямиком в комнату, где хранится запас спиртного. А миссис Денис сразу же бросится к телефону.
– О боже! – Я вытаращила глаза. – Знаешь, что произойдет? Твоя мама позвонит моей. И моя мама узнает, что на самом деле я с тобой не живу. А потом она узнает, что я живу с Люком.
– Наверное, она будет счастлива, что мы с тобой не пара, – заметила Шери.
– Да уж! – Мои плечи опустились от облегчения. – Наверное, ты права. Эй! – Я снова с тревогой посмотрела на нее. – Про нас ведь этого нельзя было сказать? Ты ведь никогда не чувствовала ко мне то же самое, что к Пат?
«Пожалуйста, скажи: нет», – молила я. – «Умоляю, скажи: нет, умоляю тебя».
Ведь я больше всего на свете ценила наши с Шери отношения, а если окажется, что она была в меня влюблена, тогда как мы сможем оставаться подругами? Ты не можешь быть другом тому, кто тебя любит, если не отвечаешь ему тем же…
Шери посмотрела на меня с выражением, которое я вполне бы могла назвать саркастичным.
– Да, Лиззи, – ответила она. – Я полюбила тебя с того самого момента, как ты в первом классе показала мне свою куклу. Единственная причина, по которой я сейчас живу с Пат, то, что ты категорически отказываешься любить меня и любишь Люка. А теперь подойди ко мне и поцелуй меня, дрянная девчонка.
Я уставилась на нее. Она расхохоталась:
– Нет, ты правда идиотка. И хотя я очень люблю тебя, как подругу, я никогда не испытывала к тебе никакого романтического интереса. Честно говоря, ты вообще не мой типаж.
Мне не хотелось бы заниматься самоуничижением, но в ее тоне явно сквозило: меня вообще трудно воспринимать с романтической точки зрения.
Я ничего не сказала, но про себя подумала то же самое. Неужели Пат еще не знает, что Шери имеет отвратительную привычку захватывать одеяло (я выяснила это, когда мы с ней в летнем лагере вынуждены были делить один спальный мешок на двоих – мой какой-то подлец кинул в реку), а еще никогда не возвращает книги, которые берет почитать. Вообще чудо, что такой закоренелый библиофил, как Чаз, так долго ее терпел. А я никогда не давала Шери поносить свою одежду, потому что знача – она ее не вернет ни за что на свете.
Конечно, Шери никогда не просила меня дать ей что-то поносить. Но это потому, что мой стиль для нее несколько старомоден.
И все равно.
– Разве у тебя есть какой-то определенный типаж? – Я удивленно приподняла брови. – Ты обычно била по площадям…
– Самое главное, – перебила меня Шери, – мне нравятся люди, которые умеют держать рот на замке.
– Тогда неудивительно, что вы с Чазом расстались, – огрызнулась я в тот момент, когда, пронзительно скрипя, кабина лифта остановилась на нашем этаже.
– Ха-ха, – сказала Шери и толкнула, меня локтем. – Позаботься о нем вместо меня, ладно? Не давай ему впадать в одно из тех состояний, когда он проводит целый день на диване, читая своего Хайдеггера, и вылезает на улицу только для того, чтобы купить выпивку. Обещаешь?
– Как будто меня нужно об этом просить, – ответила я. – Я люблю Чаза как брата, которого у меня никогда не было. Я позабочусь о том, чтобы Тиффани познакомила его с какой-нибудь из своих подружек-моделей. Это его взбодрит.
– Наверняка, – согласилась со мной Шери. Двери лифта закрылись, и она ушла.
Вот так-то.
И вот теперь я ке могу уснуть, потому что вновь и вновь прокручиваю в голове наш разговор.
– Эй! – Тихий, ласковый голос заставляет меня подпрыгнуть. Я поворачиваю голову. Люк проснулся и сонно смотрит на меня.
– Прости, – шепчу я. – Я тебя разбудила? – Я лежала тихо, как мышка. Разве что он проснулся от моих мыслей? Я слышала, что есть пары, настолько близкие друг другу, что могут читать мысли.
«Попроси меня выйти за тебя замуж, попроси, Люк»… Но…
– Нет, – сказал он, – дело не в тебе, а в этой чертовой перекладине.
– Да, меня она тоже доконала.
– Прости, – вздыхает Люк. – Нам осталось вытерпеть еще одну ночь, потом они уедут.
– Все в порядке, – говорю я. Как он может беспокоиться о какой-то ерунде в то время, как его собственная мать крутит где-то на стороне?
Разве что он об этом и не подозревает. Я ведь ему не говорила. Как я могла? Он так счастлив, что его родители снова вместе.
И вся эта история может навсегда отвратить его от женитьбы. Что, если он решит из-за интрижки мамы, не говоря уже об уходе Шери от Чаза и о том, что его бывшая девушка сбежала с его собственным кузеном, что женщины вообще не способны быть верными?
А у нас все так хорошо, если не считать приезда его родителей. Даже присутствие Тиффани и Рауля на обеде в честь Дня благодарения не привело, как я боялась, к катастрофе, они, как могли, развлекали Чаза, который с удовольствием наблюдал за тем, как Тиффани ходит взад-вперед на высоченных каблуках и в облегающем комбинезоне. По-моему, даже Люк отвлекся от своего навязчивого: «Люди нашего возраста понятия не имеют, что такое настоящая любовь».
Возможно, на Рождество я все-таки получу долгожданный подарочек. Из тех, которые дарят в маленьких бархатных коробочках.
Кто знает…
– Знаешь, – говорит Люк, касаясь губами моих волос, – а ты актриса. То и дело убегала куда-то якобы позвонить по делу. И – бац! Я тебе уже говорил, что индейка получилась очень вкусной?
– О, – скромно отвечаю я, – спасибо.
– По-моему, ты просто хранительница очага, Лиззи Николс, – заявляет он, и его губы скользят ниже, к другим частям тела, более лакомым, чем волосы.