Читать интересную книгу Гоголь - Б Соколов

Мнение Гоголя о Шевченке я не раз, при случае, передавал нашим землякам. Они пожимали плечами и с досадой объясняли его посторонними, политическими соображениями, как и вообще всё тогдашнее настроение Гоголя".

24 января 1852 г. Б. встретился с Гоголем в последний раз. Сохранился его рассказ об этой встречe в записи П. А. Кулиша: "За девять дней до масленой О. М. Бодянский видел Гоголя еще полным энергической деятельности. Он застал его за столом, который стоял почти посреди комнаты и за которым поэт обыкновенно работал сидя. Стол был покрыт зеленым сукном. На столе разложены были бумаги и корректурные листы. Бодянский, обладая прекрасною памятью, помнит от слова до слова весь разговор свой с Гоголем. "Чем это вы занимаетесь, Николай Васильевич?" - спросил он, заметив, что перед Гоголем лежала чистая бумага и два очищенных пера, из которых одно было в чернильнице. "Да вот мараю все свое, - отвечал Гоголь, - да просматриваю корректуру набело своих сочинений, которые издаю теперь вновь". - "Все ли будет издано?" - "Ну, нет: кое-что из своих юных произведений выпущу". "Что же именно?" - "Да "Вечера". - "Как! - вскричал, вскочив со стула, гость. - Вы хотите посягнуть на одно из самых свежих произведений своих?" "Много в нем незрелого, - отвечал спокойно Гоголь. - Мне бы хотелось дать публике такое собрание своих сочинений, которым я был бы в теперешнюю минуту больше всего доволен. А после, пожалуй, кто хочет, может из них (т. е. "Вечеров на хуторе") составить еще новый томик". Бодянский вооружился против поэта всем своим красноречием, говоря, что еще не настало время разбирать Гоголя как лицо, мертвое для русской литературы, и что публике хотелось бы иметь все то, что он написал, и притом в порядке хронологическом, из рук самого сочинителя. Но Гоголь на все убеждения отвечал: "По смерти моей, как хотите, так и распоряжайтесь". Слово "смерть" послужило переходом к разговору о Жуковском. Гоголь призадумался на несколько минут и вдруг сказал: "Право, скучно, как посмотришь кругом на этом свете. Знаете ли вы? Жуковский пишет мне, что он ослеп". - "Как! воскликнул Бодянский. - Слепой пишет к вам, что он ослеп?" - "Да; немцы ухитрились устроить ему какую-то штучку... Семене! - закричал Гоголь своему слуге по-малороссийски: - Ходы сюды". Он велел спросить у графа Толстого, в квартире которого он жил, письмо Жуковского. Но графа не было дома. "Ну, да я вам после письмо привезу и покажу, потому что - знаете ли? - я распорядился без вашего ведома. Я в следующее воскресенье собираюсь угостить вас двумя-тремя напевами нашей Малороссии, которые очень мило Н. С. Аксакова положила на ноты с моего козлиного пения; да при этом упьемся и прежними нашими песнями. Будете ли вы свободны вечером?" - "Ну, не совсем", - отвечал гость. "Как хотите, а я уж распорядился, и мы соберемся у О. С. Аксаковой часов в семь; а впрочем, для большей верности, вы не уходите; я сам к вам заеду, и мы вместе отправимся на Поварскую". Бодянский ждал его до семи часов вечера в воскресенье, наконец, подумав, что Гоголь забыл о своем обещании заехать к нему, отправился на Поварскую один; но никого не застал в доме, где они условились быть, потому что в это время умерла жена поэта Хомякова, и это печальное событие расстроило последний музыкальный вечер, о котором хлопотал он".

БУЛГАРИН Фаддей Венедиктович (1789-1859), прозаик, литературный критик, издатель в 1825-1830 гг. единолично, а в 1831-1859 г.г. - вместе с Н. И. Гречем, официозной газеты "Северная пчела" и журнала "Сын Отечества", действительный статский советник, служивший по ведомству коннезаводства. Служил также в армии Наполеона, где дослужился до капитанского звания и получил Орден Почетного легиона. Участвовал в испанской кампании (его описание осады Сарагосы вызвало впоследствии положительный отзыв В. Г. Белинского) и в сражениях 1813-1814 г.г. в Германии и Франции. Б. был взят в плен пруссаками, потом был амнистирован и вернулся в Россию.

Б. дал в 1829 г. Гоголю рекомендацию на службу в канцелярию III Отделения Канцелярии е . и. в. Вскоре после смерти Гоголя, 21 марта 1852 г., Б. писал в одном из писем: "Гоголь в первое свое пребывание в Петербурге обратился ко мне, через меня получил казенное место с жалованьем и в честь мою писал стихи, которые мне стыдно даже объявлять". В 1854 г. сам Б. вспоминал об этом эпизоде следующим образом, именуя себя в третьем лице "журналистом": "В конце 1829 или 1830 г., хорошо не помню, один из наших журналистов сидел утром за литературною работою, когда вдруг зазвенел в передней колокольчик и в комнату вошел молодой человек, белокурый, низкого роста, расшаркался и подал журналисту бумагу. Журналист, попросив посетителя присесть, стал читать поданную ему бумагу - это были похвальные стихи, в которых журналиста сравнивали с Вальтер Скоттом, Адиссоном и т. д. Разумеется, что журналист поблагодарил посетителя, автора стихов, за лестное об нем мнение, и спросил, чем он может ему служить. Тут посетитель рассказал, что он прибыл в столицу из учебного заведения искать места и не знает, к кому обратиться с просьбою. Журналист просил посетителя прийти через два дня, обещая в это время похлопотать у людей, которые могут определять на место. Журналист в тот же день пошел к М. Я. фон Фоку, управляющему III Отделением собств. канцелярии Его Имп. Величества, рассказал о несчастном положении молодого человека и усердно просил спасти его и пристроить к месту, потому что молодой человек оказался близким к отчаянию. М. Я. фон Фок охотно согласился помочь приезжему из провинции и дал место Гоголю в канцелярии III Отделения. Не помню, сколько времени прослужил Гоголь в этой канцелярии, в которую он являлся только за получением жалованья; но знаю, что какой-то приятель Гоголя принес в канцелярию просьбу об отставке и взял обратно его бумаги. Сам же Гоголь исчез куда неизвестно! У журналиста до сих пор хранятся похвальные стихи Гоголя и два его письма (о содержании которых почитаю излишним извещать); но более Гоголь журналиста не навещал!"

Гоголь невысоко ставил Б. и как писателя, и как человека. Так, 11 января1834 г. он писал М. П. Погодину: "Сенковский уполномочил сам себя властью решить, вязать: марает, переделывает, отрезывает концы и пришивает другие к поступающим пьесам. Натурально, что если все так будут кротки, как почтеннейший Фадей Венедиктович (которого лицо очень похоже на лорда Байрона, как изъяснялся не шутя один лейб-гвардии Кирасирского полка офицер), который объявил, что он всегда за большую честь для себя почтет, если его статьи будут исправлены таким высоким корректором, которого "Фантастические путешествия" даже лучше его собственных (здесь сравниваются "Фантастические путешествия барона Брамбеуса" (1833) О. И. Сенковского и "Правдоподобные небылицы" (1824) и "Невероятные небылицы" (1825) Б. - Б. С.). Но сомнительно, чтобы все были так робки, как этот почтенный государственный муж".

На смерть Гоголя Б. откликнулся заметкой в № 120 "Северной Пчелы" за 1852 г.: "Статья в пятом нумере "Москвитянина" о кончине Гоголя напечатана на четырех страницах, окаймленных траурным бордюром. Ни о смерти Державина, ни о смерти Карамзина, Дмитриева, Грибоедова и всех вообще светил русской словесности русские журналы не печатались с черной каймой. Все самомалейшие подробности болезни человека сообщены М. П. Погодиным, как будто дело шло о великом муже, благодетеле человечества, или о страшном Аттиле, который наполнял мир славою своего имени. Если почтенный М. П. Погодин удивляется Гоголю, то чему же он не удивляется, полагая, что он так же знаком с иностранной словесностью, как с русской историей?"

БУХАРЕВ Александр Матвеевич (1824-1871), в монашестве отец Феодор, архимандрит, ординарный профессор Московской духовной академии в 1854-1863 гг. по кафедре Священного писания. Книга Б. "Три письма к Гоголю, писанные в 1848 году" (1861) была подвергнута критике московским митрополитом Филаретом. Труд Б. об Апокалипсисе был запрещен к публикации, а сам он был сослан в монастырь в Переяславле. После этого в 1863 г. Б. снял с себя монашество. Б. познакомился с Гоголем в 1848 г., а 1 октября 1851 г., когда гоголь посетил Троице-Сергиеву лавру, они вместе с Б. встретились со студентами Московской Духовной Академии. Гоголь заявил тогда студентам: "Мы все работаем у одного Хозяина".

В "Трех письмах к Гоголю" Б. утверждал: "Говоря однажды об училищном воспитании, Гоголь вспомнил свою училищную жизнь, в которой особенно благодетельным для самого духовного своего развития находил садовые и огородные свои занятия возделыванием земли, рассаживанием и прочим подобным. Всему этому, говорил он, много обязан и тем, что еще свежего сохранилось в душе моей". Главную идею "Мертвых душ" Б. видел в воскресении падшего человека. Ту же идею он увидел и в "Выбранных местах из переписки с друзьями". Гоголь сам зачитывал Б. отрывки из этой книги. По утверждению Б., "из его речей мне можно было с грустию видеть, что не мешало бы сказаться и благоприятному о его "Переписке" голосу: мне виделся в нем уже мученик нравственного одиночества..." Б. вспоминал: "Помнится, когда кое-что прочитал я Гоголю из моего разбора "Мертвых душ", желая только познакомить его с моим способом рассмотрения этой поэмы, то я его прямо спросил, чем именно должна кончиться эта поэма. Он, задумавшись, выразил свое затруднение высказать это с обстоятельностью. Я возразил, что мне только нужно знать, оживет ли, как следует, Павел Иванович. Гоголь, как будто с радостью, подтвердил, что это непременно будет, и оживлению его послужит прямым участием сам царь, и первым вздохом Чичикова для истинной прочной жизни должна кончиться поэма. В изъяснении этой развязки он несколько распространился, но, опасаясь за неточность припоминания подробностей, ничего не говорю об этих его речах. - "А прочие спутники Чичикова в "Мертвых душах"? - спросил я Гоголя: - и они тоже воскреснут?" "Если захотят", - ответил он с улыбкою; и потом стал говорить, как необходимо далее привести ему своих героев к столкновению с истинно хорошими людьми, и проч., и проч.". По поводу трагической кончины Гоголя Б. высказал мнение, что писатель "был подавлен тяжестью своего нравственного одиночества".