— Но Марин жила в твоем Пси-клане?
— Это было одним из пунктов договора ее родителей. Клан матери весьма интересовался потенциальной возможностью произвести на свет ясновидящего, поэтому отец позволил им использовать свой генетический материал для второго ребенка от другой женщины. Родившийся в результате мальчик никогда не принадлежал семье Найтстаров, а Марин не считалась членом Карибского клана. — Взглянув на Вона, Фейт сделала паузу. — Тебе этого не понять. И мне, наверное, тоже. Иначе я бы не стремилась узнать о Марин как можно больше. В детстве я представляла, как мы с ней играем — до того, как эти мечты вытравили из меня при обучении. В моих фантазиях она была мне идеальным другом. — А в реальности между двумя идеальными Пси с ледяной водой вместо крови не возникло ни намека на дружеские отношения. — Теперь же у меня не осталось шанса узнать ее ближе. Ее больше нет. — Все кончено.
Фейт уставилась в одну точку за плечом Вона. Когда он подошел к ней и пригладил распущенные волосы, она не сказала ему отойти. Ей надо было знать, что он разделяет ее тихую печаль, что он знает о Марин. Что кто-то будет помнить о ней, если сама Фейт не сможет.
По щеке сползла слеза — такое случилось впервые на ее памяти. Горячая капелька обожгла кожу очищающим жидким пламенем.
— Ее убили, чтобы утолить жажду крови, у нее отняли жизнь, потому что тьме хотелось пыток и боли, а мне не хватило сил ее остановить. — Фейт потерла грудь, пытаясь унять чувство вины, скручивавшее все внутри в тугой узел.
— Ты не знала как. — Голос Вона звучал мучительно нежно.
— Разве? А может, просто не хотела признать, что подсказывают мне видения, потому что была слишком труслива?
— Чувство вины никогда не исчезнет, — сказал он ей со звериной прямотой, — но ты вполне можешь его заглушить.
— Как же?
— Если сделаешь что-то такое, что уравняет чаши весов — спасешь чью-то дочь или сестру. — Каждое слово падало, словно камень.
Она посмотрела ему в лицо, не удивляясь, что глаза стали совершенно кошачьими.
— Расскажешь мне о ней?
Она уже знала, что он зверь-одиночка, но хотела, чтобы Вон тоже ей доверился.
Рука в ее волосах замерла.
— Моя сестра умерла от голода, потому что я был слишком молод и слаб, чтобы добыть для нее еду. И я каждый день скучаю по ней.
Фейт потянулась к нему, пытаясь утешить — впервые в своей жизни. Она положила руку ему на бедро — робко, но этот жест выражал многое. Вон внешне никак не отреагировал, только снова начал поглаживать ей волосы.
— Как ее звали?
— Скай. — Его голос утих, сменившись рычанием. — Наши родители бросили нас на территории хищников, не оставив ничего, кроме одежды, что была на нас надета.
— Но они же были верами.
— Быть зверем — еще не значит быть хорошим. — Вон словно окаменел под ее ладонью. — Мои родители не являлись злом во плоти, но они попали в его сети. По крайней мере, я себя в этом убеждаю, чтобы не сойти с ума.
Фейт молчала, пытаясь дать Вону то же, что он дал ей.
— Мои родители были очень молоды и не женаты, когда я родился — ягуары редко следуют людским обычаям. Спустя три года появилась Скай. Когда ей было два с половиной, они присоединились к новой церкви и заключили брак. Вскоре они раздали свое имущество и стали жить в коммуне. — Он говорил все более резко. — Все бы ничего, вот только я начал замечать, как некоторые «старейшины» заглядываются на Скай. Она была совсем ребенком, а они хотели наложить на нее лапы.
Фейт не могла представить себе ничего ужаснее.
— Ты ее защищал.
— Я стал причиной ее смерти. — Вон жил с этим больше двух десятилетий. — Я всегда держался рядом с ней, стараясь их не подпускать. Меня объявили проблемным ребенком, и родители принялись перевоспитывать меня в соответствии с традициями их новой религии. — Бесконечные порки, лекции о «греховности», дни и ночи в комнате под замком.
Вон до ужаса боялся, что до сестры доберутся, пока он заперт, но родители, наверное, еще не до конца потеряли разум, потому что в это время держали Скай при себе.
— Когда стало ясно, что меня не сломать и что я учу других детей тоже опасаться старейшин, они решили от нас избавиться. Велели родителям доказать свою преданность новому Богу, избавившись от "плодов греха" — детей, рожденных вне брака.
— Как так можно?.. — Фейт в замешательстве замотала головой, и Вон понял, что чересчур крепко стиснул пальцы в ее волосах.
Ослабив хватку, он пригладил шелковистые пряди.
— Родителям потребовалось немало времени, чтобы сдаться. — Но в конце концов мать больше не могла смотреть на него без отвращения, а отец перестал слышать Скай. — Когда они посадили нас в машину, сказав, что мы больше не вернемся, мы были так счастливы.
Он прекрасно помнил ту восторженную надежду, переполнявшую сердце десятилетнего мальчишки. Потому что, несмотря ни на что, он оставался ребенком.
— Вместо этого они отвели нас вглубь леса и там оставили.
Родители бросили им в лицо весь тот бред старейшин про "грехи". Скай плакала и пыталась бежать за ними, но они были взрослыми ягуарами, а она — совсем крошкой. Вон следовал за ней, а когда она вконец выдохлась и упала, нашел для них двоих убежище.
— Боже, Вон.
— Пять дней спустя она умерла у меня на руках. — В тот день его сердце разбилось, и Вон не знал, сможет ли когда-то снова собрать его воедино. — Я похоронил ее в пещере. — Где никогда будет дождя, и Скай больше не замерзнет. — А потом я решил идти дальше. Я хотел найти родителей и убить их.
— Как ты выбрался? — мягко спросила Фейт, совершенно не осуждая его жажду мести.
— Я не выбрался. Через два дня я не смог передвигать лапы и просто упал на землю. — Но даже обессиленного, сломленного и потерянного, его терзал самый яростный гнев. — Я не знал тогда, что случайно забрел в земли Дарк-Ривер.
Если бы родители завезли их не так далеко, Скай, возможно, тоже осталась бы жива.
— Вскоре меня нашли стражи. Когда я смог заговорить, они спросили, что случилось, собираясь отомстить от моего имени. Но в этом не было необходимости. Родители к тому времени уже умерли.
— Как это? — встрепенулась Фейт
— Мать решила вернуться за нами. — И это несколько успокаивало его, давало надежду, что есть и лучший Бог. — Отец же пытался ее остановить. Два взрослых разъяренных ягуара способны натворить немало бед — он убил ее, а потом покончил с собой.
Фейт встала, и он убрал руку с ее волос.
— Мне так жаль. — Она на миг едва уловимо накрыла его щеку своей ладонью.
Однако Вон знал, как нелегко ей далось это прикосновение после недавнего срыва.