куда и он. Но и тут промолчал.
– Знаешь, за что я люблю с тобой спать? – забралась она ко мне под плед в самолёте. В частном, конечно, самолёте. С уютными креслицами и милым диванчиком на двоих. – С тобой так тепло.
– Всегда к твоим услугам в качестве грелки, – отложил я ноутбук. Как приличный бизнесмен и семьянин я пытался работать. Что бы в жизни не происходило, чёртову работу никто не отменял. Но с моим юрким Зверьком разве поработаешь.
– Расскажи мне, почему ты за меня так боишься? – прижалась она и я подоткнул этой худющей мерзляке одеяло поплотнее. – Кто и что мне угрожает? И кто моего отца предал?
– Если бы я это знал, насколько было бы проще. Пошёл – и устранил угрозу. Нашёл предателя – и покарал. Но я не хочу, чтобы ты из-за этого дёргалась и переживала. Хватит в нашей семье одного параноика. Давай за двоих эти вопросы буду решать я?
– Решай, – забралась она рукой под свитер. – Но мне будет легче, если я буду знать хотя бы то, что знаешь ты. И понимать, что происходит. Я могу задавать вопросы, – прошлась она по животу, погладила рёбра, скользнула по груди.
– Считаешь, я сейчас в состоянии отвечать?
– Как всегда, – запустила она ладошку под резинку трусов.
– Яна, – мученически скривился я. Ну, конечно, он стоял! – Суровые парни не кончают в ладошку.
– Даже если эта ладошка моя? – погладила она головку, спустилась вниз. И я сдался – сдёрнул штаны, давая ей свободу действий. А вот она не сдалась. – Меня прятали от тебя или от Романова?
– От Романова, – выгнулся я. Садистка!
– А кто сжёг дом и нас спрятал? – положила она мою руку на свою, чтобы я ей показал, как. Блядь, как много выделялось смазки, я и сам такого не ожидал. И подчиняясь моей руке она скользила от ствола к краю головки, потом вниз до упора и снова вверх. Когда поняла, я убрал руку.
– Я и сам хотел бы знать. Но я не знаю, – скорее закряхтел, чем застонал я, предчувствуя адский спазм. – Каждый выполнял только свою часть работы. О том, что у Андрея есть дочь, я узнал буквально перед его смертью. А за ответами мог прийти только после смерти Романова. Такое обещание с меня клятвенно взял твой отец. Нашёл бы тебя я, нашёл бы и он.
– Но Романов нашёл меня сам?
– Да-А! – корчился я, ощущая, как пульсирует кровь, как напряглись яйца.
– Ты получил свои ответы? – работала она рукой неумело, но рьяно.
– Ещё не все, – уже уплывал, отключался я под её напором. – Придётся собирать правду, как головоломку. По частям.
– И последний вопрос, – сжала она ладонь. – Кто стрелял в отца?
– Я-а-а-а! – дёрнулся я, и по животу потёк горячий сгусток.
Чёрт тебя побери, Яна!
Толчками извергал я семя, и тонул в накатывающем волнами оргазме.
Чёрт побери тебя!
Глава 35. Яна
– Арман, пожалуйста, не трогай меня, – отстранилась я.
После ужина в доме Эбнеров, я разбирала вещи в выделенной нам комнате.
Арман хотел остановиться в Зальцбурге в гостинице, но Эбнер настоял и увёз нас к себе.
– Что бы я ни добавил к сказанному, правды это не изменит, – устало сел он на кровать. – Однажды ты бы узнала всё равно.
– Арман, я слышала всё, что ты сказал: это было решение отца. И что тебе оно далось непросто. И что иначе было нельзя. Честно, не представляю, как вообще можно с этим жить. Но дай мне время. Прийти в себя. Как-то осознать. Пока мне даже думать об этом тяжело.
– Хорошо, – он встал. – Приходи к нам на веранду. Будем пить чай.
– О, нет! Пить я ничего не буду. Я после ужина более чем сыта.
– Тогда просто посидишь с нами.
Я кивнула, но мне катастрофически требовалось остаться одной и поплакать.
И я сползла на пол и уткнулась в колени, едва он ушёл.
В этой шумной большой дружной семье мне, как никогда, было плохо.
Именно потому, что здесь так хорошо друг к другу относились. Так искренне радовались гостям. Так приветливо распахивали близким людям двери своих домов и души. И не объяснить почему меня душили слёзы. Это даже не зависть. Не обида. Не чувство собственной ущербности из-за того, что меня чего-то лишили с детства. У каждого своя судьба. Не гоже на неё роптать. Но на фоне чужого счастья, благополучия, достатка так остро отзывалось, что этого не хватало. Родителей, семьи, поддержки. И обделённость звенела в душе как пустое ведро.
Как ни старалась бабаня, но, как ей меня, так и мне её, было мало. И вроде только всё пошло на лад, да не всё…
Нашлась мать – оказалась не мать, а самка собаки.
Нашла близкого любимого человека – оказался убийца отца.
Это снаружи я казалась такой понимающей, спокойной и рассудительной. Боль не давала дышать. Эмоции хлестали через край. Вот и требовалось их как-то сбросить, чтобы не захлебнуться. Что с этим делать, я решу потом, когда буду знать всю правду.
А пока хотелось нарыдаться вдоволь. Умыться слезами, потом холодной водой.
И жить дальше.
– Плакала? – вздохнул Арман, когда я опустилась с ним рядом на диванчик.
– Прости, – уткнулась в его плечо. К счастью, он сидел один.
Я даже урвала один короткий целительный поцелуй, а потом пришла Рита с подносом закусок, прибежали дети. И Эбнер, точнее Вениамин Наумович, присеменил со вторым подносом с чаем вслед за женой.
И оттого как Арман возился с девочкой лет семи и мальчиком чуть постарше снова захотелось плакать. Чтобы этих слёз никто не видел, я ушла к окну. Присела за шторой на низкий подоконник в полукруглом эркере. И хотела бы что-нибудь разглядеть за окном, но видела только тёплую подсветку в маленьком по-осеннему жухлом саду.
– Он дал зарок, что не женится, пока не отдаст долг, – притулился рядом на подоконник Эбнер.