Из предосторожности или по какой-то иной причине он больше не позволял себе ни на минуту задремать раньше, чем заснет Вита. Это ее раздражало, и на второй день она специально кое-как дотянула до половины третьего ночи, но все равно пока она, сдавшись, не провалилась в сон, Схимник сидел в кресле при зажженном свете и читал какую-то книжку, найденную на полке. Утром Вита спросила себя, зачем ей это было нужно? Ответ был прост — помимо почти мифической надежды сбежать хотелось еще раз увидеть, как он спит, увидеть, как ему снятся кошмары — в тот раз он почувствовала почти садистское мрачное удовлетворение, но в то же время и ужаснулась, представив, каковы же должны быть те кошмары, чтобы довести столь равнодушное существо до такого состояния. Позже она одернула себя, сообразив, что уже возвела Схимника в ранг какого-то полубога зла, совершенно низведя при этом саму себя. Между тем Схимник был совершенно обычный человек, крайне гибкий морально и хорошо владеющий собой, обладающий определенными навыками и явно образованный — либо заканчивал какое-то высшее учебное заведение, либо, как Евгений, тщательно занимался самообразованием (Вита криво улыбнулась, вспомнив одно из одинцовских выражений: «Хуже профессионального киллера может быть только профессиональный киллер с высшим образованием»). У этого человека была своя жизнь, в которой могли существовать и родственники, и какие-то привязанности. Только он хорошо умел отделять жизнь от работы. А здесь он был по работе. А для работы важно качество, чему эмоции, конечно же, мешают. Вот вам и весь Схимник! Скисать рано, все еще может измениться, главное — улучить момент, и после этих рассуждений ее животный ужас перед ним постепенно разделился на опаску и выжидание — при этих чувствах было, конечно же, легче. Она даже с исследовательским интересом спросила Схимника, легко ли убить человека. Серые глаза оглядели ее со снисходительным добродушием, после чего Схимник ответил, что убить нужного человека легко — гораздо сложнее его не убить, только ей-то это зачем: хочет взять пару уроков или создать опус под каким-нибудь броским названием, как сейчас любят, типа «Яичница для смерти», «Среди трупов» или «Тэт-а-тэт с убийцей»? Не может ли она хотя бы какое-то время просуществовать молча? Вита пробормотала, что раз он уважает ее стремление к свободе, то может уважать и ее стремление к самовыражению, на что Схимник кисло заметил, что задавание идиотских вопросов, похоже, единственный известный ей способ самовыражения. Тогда она бросила всякие попытки общения и снова занялась письмами.
Письма беспокоили ее — Вита чувствовала, что упустила что-то очень важное. Тогда в парке, когда она поняла, что Наташа мыслит категориями цветов и оттенков, а не словесных значений, перенеся подобное восприятие окружающего из своего «рабочего» мира в реальный, у нее в голове что-то вспыхнуло, какое-то озарение, но с последующими событиями все начисто позабылось. Как она не пыталась вспомнить, ничего не выходило. Тогда Вита на некоторое время бросила все свои книги и записи и принялась думать о Наташе. Практически фактор появления такого человека равен нулю, равно, как и то, что внутри человека существуют какие-то там келет или что там Наташа видит. Но Наташа существует. Ее картины существуют. Существуют ее собственные наблюдения и ощущения. Ни о чем нельзя сказать «невозможно» с полной уверенностью, и если ты чего-то не понимаешь и во что-то не веришь, это вовсе не значит, что этого не существует. Мир полон странностей, не поддающихся отточенным скальпелям научных рассуждений.
Кто-то говорил, что странность есть случайность. Случайность подчинена вероятности. Стечение тех или иных событий, условий, процессов… Раз Наташа существует, тут уж тогда не нулевая вероятность, а, по крайней мере, одна… какое там самое большое число? Тоже ведь неизвестно. Одна бесконечная? Существует Сканер — не доказано, но пусть существует, а в него поверить даже легче — что-то вроде ясновидящего. Уже две бесконечных — черт знает где за запятой, но все же положительное число. А где две, там может быть и три и больше. Вероятность появления даже двоих в одну эпоху тоже практически равна нулю. Троих — тем более. Но все же… Каждый сформирован разным стечением условий и процессов. Наташа — пусть наследственность. Сканер — пусть Наташа. А если есть третий… И ведь главное тут — человеческая психика, сознание, упор идет на это. А сознание может управлять биологическими процессами? Или оно само — биологический процесс? Вита почувствовала, что начинает забираться в какие-то дебри и остановилась. Она взяла чистый лист, разделила его на две части, одну из которых быстро покрыла стрелками и квадратиками с надписями, вторая же долго оставалась чистой, пока она рылась в своих записях и книгах, но и на ней постепенно и осторожно начала появляться какая-то схема.
Схимник долго и с интересом наблюдал за ней. Несколько раз он порывался задать ей вопрос, для чего, собственно говоря, она это делает, но потом вспомнил то, что открылось его взгляду, когда он вошел в «Пандору», вспомнил мертвую молодую женщину, которую выносили из убогой «гримерки» в «Черном бриллианте», вспомнил статистику из синей папки, составленную женщиной, погибшей задолго до того, как он узнал о ее существовании, и подумал, что ответ, в принципе, ясен. Что ж, пусть ищет, возможно, у нее получится, и тогда он узнает об этом первым.
В конце концов ему надоело смотреть, как Вита хлопает книгами и роется в бумагах, что-то бормоча, словно творит некие заклинания, и Схимник ушел на кухню. Он не боялся, что Вита воспользуется случаем и снова попытается улизнуть — сейчас она вряд ли думала об этом и, скорее всего, даже забыла о его существовании и о том, где находится. Он поужинал в одиночестве, достал из холодильника бутылку пива, выпил один стакан, налил второй, посмотрел на часы, и тут на кухню влетела Вита, встрепанная и с горящими, широко раскрытыми глазами. Она остановилась у плиты, потом описала круг по узкому пространству кухни, схватила со стола стакан с пивом, залпом выпила, с грохотом вернула стакан на место, после чего панибратски хлопнула Схимника по плечу.
— Ты такой славный мужик, Схимник, ей-ей солнышко! — сказала она, качнулась, и ее повело куда-то в сторону раковины, но Схимник успел поймать ее за руку и вернуть обратно.
— Ты здорова?!
— Да! Нет! Не знаю! Мне надо подумать! — слова выскакивали из нее, как теннисные мячики из специальной машинки. — Ты как, допускаешь наличие у женщины ума?! Ох, а может все это сплошная фантасмагория… а я не специалист… — Вита мотнула головой и ухватила себя за подбородок. Она вела себя словно пьяная, и несколько секунд Схимник ошарашенно смотрел на нее, пока не понял, что она действительно пьяна — каким-то собственным открытием и, похоже, даже не соображает, кто он такой. Схимник отпустил ее руку и ничего не спросил, чувствуя, что своим вопросом может отрезвить ее, и не ошибся. Вита еще немного покружила по кухне, потом подошла к нему и нетерпеливо потянула за запястье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});