Глава 22
Роман
Летняя жара плавит само время. Оно лениво тянется как жвачка, прилипшая к резине заднего колеса. Катя ходит серой тенью. Она перестала общаться с подругами, выезжать в салон или фитнес-зал. Её максимум теперь — это завтраки в беседке, где мы можем общаться взглядами.
Я мысленно ору от ревности, зная, что они получили положительные анализы, и прилагаю немыслимые усилия, уезжая на ночь домой. Если бы не работа, я бы свихнулся от почти полного отсутствия сна и еды. Нервная система перегружена. От кофе и сигарет давно тошнит.
Общаюсь с командой, которая будет поддерживать меня во время операции. Стал частым посетителем ближайшей качалки, кажется, сохранившейся ещё с девяностых. Или зависаю в тире.
С Ником разговариваем каждый вечер. Он подружился с генеральскими внуками, но продолжает скучать.
Очередная ночь с мыслями о Катерине… Небо усыпано яркими звёздами. С дороги доносится шуршание шин редких автомобилей и лай собак. Коты дерутся где-то во дворе. Их злобный «мяв» эхом разносится по спящему двору. В доме напротив горит всего несколько окон. Кто-то тоже не спит, как и я.
На коленях стоит разогревшийся ноутбук. От сигаретного дыма слезится левый глаз. Переместив сигарету в другой уголок рта, вытираю кулаком слёзы и, зажмурившись, упираюсь затылком в тёплую стену. Пришёл отчёт от медика по недавним поступлениям донорских органов. Я его изучал.
За последний месяц Марине могли сделать операцию дважды. Я уже не знаю, как на это реагировать. Все точки кипения давно достигнуты. Уточнял у генерала, можно ли мне всё же забрать себе Шалиева ненадолго. Не разрешили. Приказ: «Ликвидировать на месте».
Так жаль. Я столько пыток для него придумал. А придётся подчиняться и терпеть то, что моя женщина сейчас в его постели. Он хотя бы перестал причинять ей боль.
Откуда знаю?
Она рассказала в одном из наших молчаливых диалогов.
Если Катерина забеременеет от него, её сестра умрёт. Я не могу ей этого сказать. Даже молча. Поэтому продолжаю переварить всё внутри себя.
Примеряю её беременность от Шалиева на наши потенциальные отношения.
Смогу ли я принять этого ребёнка?
Сложно сказать. Я даже не знаю, какой я отец для родного сына, ведь мы с ним так долго не виделись и не жили под одной крышей. Я очень много пропустил в его жизни. А тут чужой. Да ещё и с такой генетикой. Хер знает. Строить из себя святого не стану. Нет у меня ни нимба, ни крыльев. Одни обрубки. И крови на руках столько, что уже никогда не отмыться. Чья она, значения не имеет. Но это был мой осознанный выбор. Я никогда не жаловался и никогда не пытался быть тем, кем не являюсь, поэтому сейчас хочу понять, справлюсь ли с новыми обстоятельствами, если они возникнут, чтобы никому потом не было больно.
Наши медики по своим каналам уже ищут спасение для маленькой Маришки. Я достал из базы клиники все её анализы. Мне сказали, что при таких показателях шансов на то, что девочка выживет даже после операции, не так много. Слишком затянули. Организм малышки очень ослаб. А новым органам нужны ресурсы для того, чтобы они прижились. Всё пойдёт туда. Выдержит ли Маришка, большой вопрос. Но если не попробуем, значит, мы не лучше Шалиева. Поэтому все работают.
В пять утра дёргаюсь от мощной вибрации в руке. Ноутбук сползает с колен и падает на пол. С клавиатуры отлетает пара кнопок. Не смертельно. Уснул, сидя на подоконнике…
— Слушаю, — хрипло отвечаю.
— Всё закончится сегодня, Суворов. Моя «утка» долетела до нужных ушей. Твой Морзе прислал информацию о том, что сегодня у Шалиева будет нужный нам гость. До одиннадцати утра ты должен вывести Катерину за периметр. Пресса готова?
— Давно в стойке. Ждут отмашку.
— Командуй. Винтовка будет ждать тебя там, где мы обозначили. Сработаешь по Шалиеву. Дай знать.
— Вы в новостях услышите, товарищ генерал.
— Суворов, — строго. — Без самодеятельности.
— Да помню я, — выдыхаю с сожалением. — Мои парни заряжены. Всё будет на высоте.
— Не пуха, Рома.
— К чёрту, товарищ генерал. К чёрту…
Спрыгиваю с подоконника. Быстро ставлю на место отлетевшие кнопки. На ходу стягиваю с себя шмотки. Принимаю холодный душ, смывая сонливость и приводя в тонус все мышцы. Пока покрытое мурашками тело обсыхает, делаю себе очень крепкий чай.
Воткнув в ухо гарнитуру, общаюсь короткими командами с группой. Созваниваюсь с представителями прессы. Возле дома их не будет, но эксклюзивное кино они должны поймать одними из первых и сразу запустить трансляции. Будет максимальный резонанс по всей стране. Иначе высшие чины не снять. Это пуля в лоб из снайперки, только другого формата.
По городу еду на пределе допустимой скорости, чтобы нагнать в кровь немного хорошего адреналина.
Так долго ждали этого чёртова приказа. Медленная у генерала «утка». Откормил, наверное. Лететь было тяжело бедняге.
Подъезжаю к дому Шалиевых. Тишина. Сонные охранники после ночной, как обычно, тянут дым в лёгкие, запивая его крепким кофе. С ними задумчивый Фин. Мои его пробили на всякий пожарный по всем базам. Чистый, не считая мелких штрафов и пары уже закрытых задолженностей по кредитам. Тоже служил, но давно ушёл в гражданскую жизнь, чтобы однажды, как и я, стать охранником у одного ублюдка.
Он не в курсе предстоящей операции, но судя по тяжёлому взгляду, интуицию ещё не просрал. Она ему что-то такое нашёптывает.
Здороваемся за руку.
— Ты чего так рано? — спрашиваю у коллеги.
— Сплит дома наебнулся. Жара. Спать не могу. Решил приехать.
— Понятно. Дай сигарету. Закончились, — демонстрирую пустую пачку.
Делится. Отходим от остальных парней. Многозначительно смотрим друг другу в глаза.
— Помочь? — хмыкает он.
— Чем? — делают вид, что не понимаю, куда он клонит.
— Я посмотрел, как ты камеры поставил, — ухмыляется Фин. — Ещё раз спрашиваю. Помочь?
— Зачем тебе это?
— Сцена в самолёте из башки не выходит, — признаётся он. — Да и знаешь, заебался я. На мне за всю жизнь столько грязи не было, как я здесь извалялся. На твою работу посмотрел. Ностальгия замучила. Обратно в органы я не хочу. Внутреннее устройство всей этой системы не каждый выдержать может. Я не смог в своё время. А вот куда-то рядом. Не знаю. Может охранное своё замутить. Ты бы пошёл ко мне?