Читать интересную книгу Девушка с татуировкой дракона - Стиг Ларссон

— Убийство могли совершить спонтанно. Я имею в виду, кто-то мог воспользоваться случаем, когда посреди возникшего после аварии хаоса ему вдруг представилась такая возможность. Убийца спрятал тело и вывез его позже, пока мы прочесывали окрестности.

— Тогда мы имеем дело с очень хладнокровным человеком.

— Есть одна деталь. Харриет приходила к Хенрику в кабинет и хотела с ним поговорить. Уже задним числом ее поведение показалось мне странным — она прекрасно знала, что у Хенрика полно родственников, которые слоняются по дому. Я думаю, что Харриет представляла для кого-то угрозу — ведь она хотела Хенрику что-то рассказать, и убийца понял, что она… ну, насплетничает.

— Хенрик был занят с другими членами семьи…

— Помимо Хенрика в комнате находились четыре человека. Его брат Грегер, сын двоюродной сестры Магнус Шёгрен и двое детей Харальда Вангера — Биргер и Сесилия. Но это ничего не значит. Допустим, Харриет обнаружила, что кто-то похитил деньги компании — чисто гипотетически. Она знает об этом уже несколько месяцев и даже неоднократно обсуждает дело с виновником. Пытается, например, его шантажировать или жалеет его и сомневается, надо ли его выдавать. Внезапно она решается и сообщает об этом виновному, и тот в отчаянии ее убивает.

— Вы употребляете слово «его».

— По статистике, большинство убийц — мужчины. Правда, в клане Вангеров имеется несколько сущих ведьм.

— Я уже встречался с Изабеллой.

— Она одна из них. Но есть и еще. Сесилия Вангер может быть очень резкой. А Сару Шёгрен вы видели?

Микаэль помотал головой.

— Она дочь Софии Вангер, двоюродной сестры Хенрика. Вот уж действительно неприятная и безжалостная женщина. Но она жила в Мальме и, насколько я смог выяснить, не имела мотива убивать Харриет.

— Ну и что же?

— Проблема заключается в том, что с какой стороны мы на все это ни смотрим, нам никак не удается уловить мотив. А это самое главное. Если станет ясен мотив, мы будем знать, что произошло и кто за это в ответе.

— Вы очень тщательно поработали с этим случаем. Осталось ли что-нибудь недоведенным до конца?

Густав Морелль усмехнулся:

— Нет, Микаэль. Я посвятил этому делу бесконечное количество времени и не могу припомнить, чтобы не довел чего-нибудь до конца, насколько это было возможно. Даже после того, как меня повысили и я смог уехать из Хедестада.

— Смогли уехать?

— Да, я родом не из Хедестада. Я находился там на службе с шестьдесят третьего по шестьдесят восьмой год. Потом меня сделали комиссаром, я перебрался в Евле, где и прослужил в местной полиции до завершения карьеры. Но даже там я продолжал думать над исчезновением Харриет.

— Вероятно, вам не давал покоя Хенрик Вангер.

— Разумеется. Но не только поэтому. Загадка Харриет не отпускает меня и по сей день. Я хочу сказать… Знаете ли, у каждого полицейского имеется своя неразгаданная тайна. Когда я служил в Хедестаде, старшие коллеги рассказывали за кофе о случае с Ребеккой. Особенно один полицейский, которого звали Торстенссон — он уже много лет как умер, — год за годом возвращался к этому делу, посвящал ему свободное время и все отпуска. Когда у местных хулиганов наступал период затишья, он обычно вынимал те папки и думал.

— Еще одна исчезнувшая девушка?

Комиссар Морелль не сразу понял, а потом улыбнулся, сообразив, что Микаэль ищет какую-то взаимосвязь.

— Нет, я привел этот пример по другой причине. Я говорю о душе полицейского. Дело Ребекки возникло еще до рождения Харриет и много лет как закрыто за давностью. Где-то в сороковых годах в Хедестаде напали на женщину, изнасиловали и убили. В этом нет ничего необычного. Каждому полицейскому за его карьеру рано или поздно приходится расследовать такие дела, но я хочу сказать, что некоторые из них врезаются в память, проникают в душу следователей. Ту девушку убили самым зверским образом. Убийца связал ее и сунул головой в догорающие угли костра. Трудно представить себе, сколько времени бедняжка умирала и какие мучения ей пришлось испытать.

— Вот дьявол!

— Именно. Дикая жестокость. Бедняга Торстенссон первым оказался на месте преступления, когда ее обнаружили, и убийство осталось нераскрытым, хотя привлекались и эксперты из Стокгольма. Он так и не смог расстаться с этим делом.

— Понимаю.

— Моим «делом Ребекки» является дело Харриет. В ее случае мы не знаем даже, как она умерла. Технически мы, собственно, даже не можем доказать, что было совершено убийство. Но меня это дело не отпускает.

Он немного помолчал.

— Расследование убийств, возможно, самое одинокое занятие на свете. Друзья жертвы приходят в волнение и отчаяние, но рано или поздно — через несколько недель или месяцев — их жизнь возвращается в нормальное русло. Ближайшим родственникам требуется больше времени, но даже они преодолевают горе и тоску. Их жизнь продолжается. Но нераскрытые убийства гложут, и под конец только один человек думает о жертве и пытается восстановить справедливость — полицейский, остающийся один на один с расследованием.

Из семьи Вангер на острове проживали еще три человека. Сын третьего брата, Грегера, Александр Вангер, родившийся в 1946 году, жил в отремонтированном деревянном доме начала XX века. От Хенрика Микаэль узнал, что в настоящее время Александр Вангер находится в Вест-Индии, где предается своему любимому занятию — ходит на яхте и коротает время в полном безделье. Хенрик отзывался о племяннике столь резко, что Микаэль сделал вывод: Александр Вангер замешан в каких-то серьезных разногласиях. Он удовольствовался сведениями о том, что Александру было двадцать лет, когда пропала Харриет, и что он вместе с другими родственниками находился в тот день на острове.

Вместе с Александром проживала его восьмидесятилетняя мать Герда, вдова Грегера Вангера. Микаэль ее не видел; она болела и в основном лежала в постели.

Третьим членом семьи был, естественно, Харальд Вангер. За первый месяц Микаэлю не удалось даже мельком увидеть старого приверженца евгеники. Жилище Харальда, стоявшее поблизости от домика Микаэля, из-за своих плотно зашторенных окон производило мрачное и зловещее впечатление. Несколько раз Микаэль, проходя мимо, примечал, что занавески шевелятся, а однажды, очень поздно, собираясь идти спать, он заметил свет в комнате верхнего этажа — шторы были чуть-чуть раздвинуты. Микаэль минут двадцать стоял у кухонного окна как завороженный, наблюдая за светом, а потом плюнул на все и лег спать. Утром все было по-прежнему.

Харальд Вангер казался каким-то местным духом и своим невидимым присутствием накладывал определенный отпечаток на жизнь селения. В воображении Микаэля Харальд все больше походил на злобного Голлума, который шпионит за окружающими из-за занавесок и занимается в своем заколоченном логове каким-то черным колдовством.

Раз в день пожилая женщина из социальной службы приносила Харальду Вангеру еду. Расчищать дорогу к дому он отказывался, и к его двери она с трудом пробиралась через сугробы. Когда Микаэль попытался расспросить «дворника» Гуннара Нильссона, тот только покачал головой. По его словам, он пробовал предлагать свои услуги, но Харальд Вангер явно не хотел, чтобы кто-то заходил на его участок. В первую зиму, когда старик вернулся в Хедебю, Гуннар Нильссон единственный раз автоматически завернул к его дому на тракторе, чтобы расчистить двор, как он это всегда делал у других, но Харальд Вангер вылетел на улицу и скандалил до тех пор, пока Нильссон не убрался.

К сожалению, расчищать двор у Микаэля Гуннар Нильссон не мог, поскольку ворота были слишком узки для трактора, и приходилось браться за лопату.

В середине января Микаэль Блумквист поручил своему адвокату узнать, когда ему предстоит отбывать трехмесячное наказание в тюрьме. Ему хотелось покончить с этим делом как можно скорее. Попасть за решетку оказалось легче, чем он предполагал. После недельного разбирательства было решено, что 17 марта Микаэль сядет в тюрьму Рулльокер под Эстерсундом — в пенитенциарное учреждение общего режима для лиц, совершивших не особо тяжкие преступления. Адвокат также сообщил Микаэлю, что срок его пребывания в заключении, скорее всего, будет немного сокращен.

— Отлично, — ответил Микаэль без большого энтузиазма.

В это время он сидел за кухонным столом и ласкал пятнистую кошку, которая взяла за привычку раз в несколько дней появляться и ночевать у Микаэля. От живущей через дорогу Хелен Нильссон он узнал, что кошку зовут Чёрвен и она никому не принадлежит, а просто бродит от дома к дому.

Со своим работодателем Микаэль встречался почти ежедневно. Иногда разговор был кратким, а иногда они часами обсуждали исчезновение Харриет Вангер и всевозможные детали в частном расследовании Хенрика.