— Выпейте, Оля, сегодня вам не помешает.
— Я вообще-то почти не пью, — чуть растерянно призналась она, но все же выпила, и тоже до дна. Рюмки, правда, были маленькие, до национальной нормы — граненого стакана — им было далеко. Я пригубил сладковатую водичку и тоже крякнул, чтобы сделать приятное хозяину дома. Положил на тарелку селедки, и только тут по-настоящему понял, до чего проголодался.
— Ну, так как же ты? — спросила Варвара через несколько минут, когда мы взяли первую передышку. Глаза ее безостановочно сновали между мной и Ольгой, видимо, хозяйка дома никак не могла решить уравнение с одним, самое малое, неизвестным. — Где лето провел? На юге?
— На юге, — согласился я.
— Я и смотрю, загар курортный, — сказал Семеныч.
— Да, солнца хватало, — подтвердил я.
— Доходили слухи, что ты за рубежом.
— Выезжал. Но ненадолго.
— Куда? — спросила Варвара, но Семеныч строго глянул на нее:
— Где был, там его больше нет.
— Угу, — сказал я и потянулся за маринованными грибками.
— Свои, — гордо сказала Варвара. — Прошлый год был грибной, да и этот ничего. А у вас там как?
— Я теперь в другом месте, — сказал я. — Поближе к столице. Там все почти как здесь.
— Вот Светка, наверное, радуется, — и Варвара выстрелила глазами на Ольгу.
— Светлана на старом месте, — сказал я.
— Надолго задержалась?
— Не знаю.
— Что же так?
— Да так.
— А сын?
— С нею.
— Что же вы — совсем? — спросила Варвара.
— Так вышло.
— И почему?
Этого я и сам как следует не знал. Так получилось, и все.
— Да, — сказала Варвара, — жалко. А вы, значит, — обратилась она к Ольге официальным голосом, — будете новая Вовина супруга?
Ольга молча покачала головой и чуть улыбнулась.
— Мы просто знакомы, — сказал я, — и не хитри, Варя, не ищи там, где не теряла. Кстати, хочу попросить: не приютите ли ее на денек-другой? Тут случились обстоятельства.
Какие обстоятельства, я объяснять не собирался: раз друзья, то приютят и так, а нет — то и объяснения не помогут. Семеныч взглянул на Варю: гарнизоном командовала она. Варвара немного помолчала, для солидности. Ольга, краснея, пробормотала: «Да не надо, я обойдусь…» Варвара сказала:
— Почему же — не надо? Вова зря просить не станет. Вову мы уважаем, он человек хороший, очень даже, мы его любим, мы его давно знаем, уж и не помню, сколько. — Я внутренне улыбнулся: женщина… Если бы она пришла к выводу, что у нас с Ольгой что-то есть, то попыталась бы вколотить клинышек, то ли из уважения к далекой теперь Светлане, то ли из неосознанной, беспредметной женской ревности; но раз все оказалось наоборот, ей уже нужно было, чтобы девушка не увертывалась, если уж ей так повезло, что на нее пал мой выбор. — В твоей бывшей комнате, — повернулась Варвара ко мне. — Мы с Ваней ее так и называем: твоя комната. Вовина. Только диванчик там узенький, мы в ней не спим. Кресла, что ли, подставить?..
Мысленно она уже уложила нас в одну постель, и я поспешил разуверить ее:
— Я стою в гостинице, обо мне не беспокойтесь.
— А то мог бы и у нас, — проворчал Семеныч, — устроились бы, не впервой.
— Нет, — сказал я. — Есть обстоятельства.
Теперь настроение Варвары стало совсем радужным: все выходило очень достойно, все было, как надо, и никого нельзя было ни в чем упрекнуть.
— Значит, договорились, — заключила она. — Тогда пойдемте, Оля, покажу вам комнату.
Ольга послушно поднялась, а мы с Семенычем остались вдвоем.
— Значит, еще служишь, — негромко сказал он, выполнив положенный ритуал — на сей раз я не стал прерывать его.
— Я ведь еще молодой.
— Все мы молоды, — буркнул он. — Только управление кадров этого не видит. Что сюда занесло? Переводят?
— Временно прикомандирован. Понадобилась экспертиза.
— Серьезное дело?
— Похоже на то. А сперва показалось — простенькое.
— А в войсках чем занимаешься? По-прежнему на батальоне?
— Давно уже нет. Занялся научной работой. Он кивнул.
— Я так и думал. Не обижайся, Вова, но настоящей строевой закваски в тебе не было. Ты командиром не рожден, ты у нас всегда был интеллигентом и либералом. Командовал, и самому тебе было словно бы неудобно за то, что ты людьми командуешь. Так?
Я удивился. Семеныч в моем представлении был, что называется, простая душа, иными словами, человек хороший, но наивный и недалекий, а он, оказывается, аналитик…
— Ну, знаешь, — сказал я, — служил я всегда честно.
— А кто говорит? Служил бы нечестно — погнали бы, а ты вот служишь, и растешь, наверное… Кто ты сейчас в звании?
— Подполковник.
— А я так майором и вышел, — сказал он невесело. — Видно, это мой предел. Что называется, общей культуры не хватило. Да и откуда было ее взять? А сейчас командир должен быть культурным, — протянул он выразительно. — Потому что солдат имеет среднее образование, а то и повыше, и нельзя, чтобы он над тобой посмеивался, хотя бы и про себя. Нет, правильно, Вова, все это правильно. Можно было, конечно, дослужить где-нибудь в тихом местечке до второй звездочки, но как-то горько стало на душе, да и возраст подошел, выслуга была полная. Вот и подал.
— И как?
— Да грех жаловаться, — сказал он без энтузиазма. — Хорошо. Посидел дома, но скучно стало, пошел на работу.
— Каким-нибудь директором, наверное?
— Да нет, ведаю кадрами в одной организации. Работа не пыльная, начальство вежливое, и оклад ничего… Все правильно.
Но я ему не очень-то поверил: не тем голосом было сказано все это, настолько-то я Семеныча знал.
— А ты что, — спросил он, оглянувшись на дверь и приняв еще рюмашку, снова закабалиться решил? Дураки мы, мужики…
— Нет, — сказал я. — Тут совсем другой коленкор. Просто надо помочь человеку. А насчет этого — я и не думаю.
Он посмотрел на меня и ухмыльнулся.
— Это неважно, что ты не думаешь, — сказал он. — Гляди, как бы она не подумала. Словно бы я тебя и не знаю; ты ведь и на Светлане не женился.
— Ну, это ты брось…
— Она на тебе женилась: выбрала, захотела и женилась. Ты в этом был лицо страдательное. Я же помню. И не хотел ты, и ерзал всячески, потому что любить ты ее не любил, но слишком ты был нерешительный человек, чтобы кругом — и шагом марш на выход. Это все видели, ты один, наверное, не видел.
Я махнул рукой.
— Все равно, — сказал я. — Дело прошлое.
— Дело-то прошлое, да ведь кусок жизни прошел и его не вернуть, а кусков таких в жизни сколько? Раз, два — и жизнь вся, а в жизни от жены зависит многое. Одна может тебя генералом сделать, а с другой… Не думай, это я не о Варваре, я-то в жизни своего потолка достиг. А ты, значит, коли в генералы не вышло, решил в профессора выходить? Ну, дай тебе бог, чтобы был ты и профессором, и военным, а то ведь в таком положении бывает, что человек ни профессор, ни военный, ни богу свечка — вообще ничего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});