Читать интересную книгу Камасутра от Шивы - Наталья Солнцева

Он похвалил себя, что не попался на хитрость доктора и вместо того, чтобы торчать под окнами, приехал сюда. Без спортивной кепки вдовец выглядел презентабельным господином, готовым приударить за юной красоткой. На нем были светлые джинсы и рубашка с короткими рукавами, а его фигуре мог бы позавидовать любой из резвящихся в зале парней.

«Для «Мистраля» он все же староват», — подумал Рябов.

Не прошло минуты, как к доктору подсела чернявая девушка в коротком платьице и на шпильках — из тех, что должны раскручивать клиента на дорогую выпивку.

— Тебя угостить? — осклабился Шестаков.

Внутри у Антона кипело возмущение. Быстро же утешился муж Тамары! Еще девяти дней не прошло, а он уже заигрывает с молоденькой телкой. Мерзавец!

Девушке подали напиток. Она мило улыбалась доктору, заложив ногу на ногу. Тот как бы невзначай поглаживал ее голую руку.

Тамара лежит в земле, а этот похотливый эскулап, обкуренный и пьяный, лапает продажных девок. Как его только пустили в клуб? Невооруженным глазом видно, что он навеселе.

— Скучаешь? — пропел медовый голосок, и тонкая ручка обвилась вокруг локтя молодого человека.

— Угу…

— Может, выпьем?

Грудастая и губастая блондинка повисла на Рябове, увлекая его к стойке. От девицы разило цветочными духами и алкоголем.

— Тебе уже достаточно, — улыбнулся он.

— Не-е-ет… — жеманно захныкала она. — Ты че, скупой, да? Денег жалко?

Рябов решил не сопротивляться. В зале полутемно, а слепящее мелькание света мешает посетителям разглядывать друг друга. Люди сюда не смотреть ходят, а пить и танцевать. Все же он перестраховался и уселся на высокий стул, спрятавшись за блондинку, обтянутую блестящей синей тканью.

Шестаков продолжал любезничать со своей девицей. Ее черные кудряшки контрастировали с яркой желтизной платья, губы были накрашены розовой помадой. Она улыбалась и кокетничала. Доктор пригласил ее танцевать. В то время, как другие прыгали под бойкий ритм, эта пара обнялась и переминалась с ноги на ногу, подобно двоим влюбленным.

— Чтоб тебя! — вырвалось у Антона.

— Я выпить хочу, — канючила блондинка, мешая ему наблюдать за «безутешным» вдовцом. — Закажи мне текилу…

— Отстань.

— Фу, какой ты грубый…

— Послушай… а, ладно. Что тебе заказать?

— Ты че, глухой? Текилу! — крикнула девушка прямо в ухо Рябову.

Он покачал головой и сделал знак бармену.

— Текилу для этой красавицы, а мне — апельсиновый сок со льдом.

— Ты че, трезвенник? — захихикала блондинка. — Ой, я сейчас умру от смеха! Трезвенник-язвенник…

— Я за рулем.

— Так мы машину вызовем, — не сдавалась она. — Такси. У тебя наличные или карточка?

Текила и сок в этом ночном заведении стоили втрое дороже, чем в обычном кафе. Антон заплатил, незаметно поглядывая на танцующего с девушкой Шестакова.

— Я тебе совсем не нравлюсь? — надулась блондинка. — Куда ты смотришь?

— Вон тот мужик в джинсах — чудовище, — прошептал молодой человек. — Вампир! Дракула! Он завлекает молоденьких и хорошеньких куколок, чтобы напиться их свежей крови.

Блондинка согнулась напополам от смеха.

— А ты потешный…

— Я не шучу. Он в самом деле вампир.

— Ага, — заливалась блондинка. — А мы с тобой — ночной дозор!

— Да ты книжки читаешь? — удивился Рябов. — Никогда бы не подумал.

— Я кино люблю. Между прочим, меня Лилей зовут.

— А меня Сашей, — соврал он.

Блондинка повернулась к танцующим, продолжая хихикать.

— Ты че, следишь за ним?

— Просто интересуюсь. Не каждую ночь встретишь настоящего вампира.

Лиля поправила волосы и наклонилась к Рябову со словами:

— Поохотимся?

Вскоре Шестаков и его девушка направились к выходу из зала. Они о чем-то переговаривались. Доктор — вяло, брюнетка — оживленно. Он нес в руке бейсболку, она — желтую, под цвет платья, сумочку.

— Подруга надеется заработать, — с видом заговорщицы прошептала Лиля. — Бедняжка не подозревает, что ее ждет!..

Глава 38

Черный Лог

Глории было достоверно известно то, о чем Алина Нефедова могла только догадываться. Ее убиенный жених Берестов познакомился с ней не по причине вспыхнувшей любви. Алина привлекла его внимание вовсе не как женщина. Впрочем, она, кажется, сама начала постигать истину.

Глория вспомнила свой последний разговор с Берестовым…

«Я перебрал разные варианты и остановился на самом простом: людей, которые могут знать что-либо о заветной вещице, всего трое. Это сестра погибшего Павла Нефедова, Анатолий Зебрович и его жена…»

— И его жена, — вслух повторила она. — Паша утонул, Толик разбился… остались мы с Алиной.

Измученную гостью Санта давно проводил в спальню на втором этаже, Лавров завалился спать в восточной комнате, а Глория лежала в своей постели и слушала шум дождя за окном. В памяти всплывали эпизоды из прошлого…

В ту роковую для него ночь Берестов признался, почему стал женихом Алины. Он ничего не скрывал от Глории, потому что не собирался оставлять ее в живых. Он не знал, что умереть предстоит ему, а не ей.

— Человек предполагает, а судьба — располагает…

— Кто здесь? — встрепенулась Глория.

— Я…

Карлик Агафон сидел в маленьком креслице, одетый не принцем, а нищим. Жалкие лохмотья, истоптанные башмаки, котомка на плече.

— Что с тобой? — ужаснулась Глория. — Ты всегда был франтом!

— Меняю амплуа. Собаки порвали мне штаны, пока я шел по Синайской пустыне…

— Что ты там искал?

— Счастье. Увы, я такой же олух, как и прочие люди. Ищу то, что всегда со мной. Зачем пускаться в странствие ради того, чтобы вернуться туда, откуда ушел?

— Я тебя не понимаю…

— Я сам себя не понимаю!

Несмотря на жалобы, Агафон выглядел беззаботным и довольным. Посох, на который он опирался в пути, был прислонен к спинке кресла; на башмаках белела пыль.

— Могу я принять душ? — вежливо осведомился он.

— Конечно, это же твой дом…

— Теперь ты здесь хозяйка, — без сожаления молвил карлик. — Я рад, что это ты, моя царица. Пойду, пожалуй…

Он неуклюже слез на пол и шагнул было к двери, но вдруг замер.

— Что-то не так? — забеспокоилась Глория.

— Надеюсь, у тебя все под контролем…

— Я тоже надеюсь.

Агафон повернулся и указал пальцем в темный угол напротив кровати.

— Она тут… Увязалась за тобой из лаборатории Парацельса.

Глория похолодела. Значит, ей не показалось. За ней следует Смерть! Темное облако, принимающее любые очертания. Кому-то нравится скелет в плаще, кому-то — обольстительная пери из «Тысячи и одной ночи». Кто-то предпочитает Ангела с лебедиными крыльями за спиной. Дело вкуса.

— Вообще-то люди к этому привыкают, — заметил карлик.

— К этому трудно привыкнуть!

— А кто обещал, что будет легко?

Агафон бесшумно исчез за дверью. Глория лежала, уставившись в страшный угол.

— Спи, — раздавалось оттуда. — Спи… спи…

— Нет уж! Спасибо!..

Она со стоном села на постели. Перед глазами маячили Пашка и Толик… ее первая любовь и ее первый муж. Первый… Значит, будет и второй?

Глория вздохнула и снова легла. Пашка и Толик опять возникли из небытия. Вот они копают землю. Темно… Лопаты врезаются в грунт. Ширк-ширк… ширк…

«В деревне без погреба никак, — бубнит Алина Нефедова. — Брат сам углублял, а Толик ему помогал…»

В погребе на прокудинской даче Нефедовы хранили овощи, соленья и квашеную капусту. Паша взялся привести яму в порядок, а друг вызвался подсобить. Они были неразлучны: Толик и Павел.

Бух!.. Лопата уперлась в старое трухлявое бревно. Когда-то в прошлом тут уже была яма с бревенчатыми стенами и крытым верхом. Может, ее еще Карякин выкопал…

Бревно треснуло и вывалилось, посыпалась земля.

— Осторожнее, — предупредил Паша.

Толик опустил лопату и наклонился, разглядывая образовавшуюся нишу. Из земли торчала какая-то железяка.

— Что там?

— Не пойму. Поддень-ка!

Павел ковырнул лопатой и вывалил из ниши металлическую коробку.

— Проржавела вся…

Коробка жалобно звякнула, когда ее проверили на прочность. Дзинь!

— Что мы с тобой нашли? Клад?

— Хрен его знает…

Если бы вернуться в тот момент и запретить Пашке и Толику трогать коробку, тем более открывать ее, — как бы повернулась их жизнь?

Глория очнулась в холодном поту. В носу стоял затхлый земляной запах, в ушах раздавались шорох осыпающихся комьев и стук лопат…

Она приподнялась и взбила подушку, перевернулась на другой бок. Сон улетучился. Чувствовалось: Алина не спит — тоже вспоминает. Заново переживает свою драму. Она ужасно страдала все эти годы.