Но это был именно Тойк. Белка ясно видела это, словно огромный рост, клыки и вытянутая морда — не более чем раскраска, нанесенная на тело. Узор из сажи, охры и глины, который достаточно смыть водой, и откроется настоящее лицо. Тойк… Что с ним произошло? Как он превратился в Чудовище?
Наперерез чудовищу бросился Кирк. Длинные волосы охотника развевались, в руке блеснул нож. Наверное, он кричал — рот охотника был широко открыт. Но уши Белки будто заткнули мхом. Она не слышала ничего, кроме глухих ударов собственного сердца. Кирк поднял нож, метя в живот великана.
— Нет… — беззвучно произнесла Белка. — Не делай этого! Он тебя…
Тойк схватил Кирка за запястье. Легко, безо всякого усилия он подбросил охотника высоко вверх. И тут же перехватил за ноги. Нож выпал. Кирк замахал руками, хватаясь за воздух. Белка увидела перекошенное лицо, удивление и ужас в глазах охотника…
— НЕТ!
Она рванулась к охотнику. Земля двинулась ей навстречу, и Белка поняла, что падает… Нет…
Раскрутив Кирка над головой, великан швырнул тело на каменную плиту. Что-то теплое брызнуло Белке в лицо и на руки. Она успела увидеть взорвавшееся облако красных капель. Успела закричать — визг застыл на пронзительно громкой ноте.
А потом время решило разом наверстать упущенное. Тело Кирка, похожее на комок окровавленного мха, отлетело от плиты. На камне осталось темное пятно. Белка почувствовала сильный толчок в грудь. Ее подбросило в воздух; земля, небо завертелись в безумной пляске…
…Все.
Пламя скакало по сухим веткам костра, на стенах пещеры извивались длинные тени. Пещеры? Охотник, грубо нарисованный охрой, вонзил копье в загривок оленя. Ноги животного подкосились, и, перекувырнувшись, олень упал. Спустя мгновение, он вновь бежал, а охотник поднимал копье для удара. Вереница бизонов брела меж красно-коричневых отпечатков ладоней.
Вот оно что… Пещера Вечной Охоты. Белка вдохнула сухой холодный воздух. Боль? Слабая и далекая, она накатывала волнами и отступала. Ритмично, раз за разом.
Тело казалось удивительно легким, словно под кожей не было ни костей, ни мяса — одна пустота. Подуй ветер, и ее унесет, как сухой лист. Вот только куда? В пещере не было ни входа, ни выхода. Одни каменные стены… И рисунки, одновременно меняющиеся и неизменные.
Белка пригладила растрепавшиеся косички. На виске пульсировала вена, будто мелкая птица стучала по голове острым клювом. Не столько больно, сколько назойливо и неприятно. Белка застонала.
Итак, она снова здесь. И, похоже, уже навсегда. Страха Белка не испытывала. Вместо него было лишь гнетущее чувство вины и обиды. Она ведь ничего не сделала… Она не получила имя и не нашла свое племя.
Или же нашла? Белка поморщилась, когда перед мысленным взором появилась чудовищная морда великана: оскаленная пасть, пена на клыках… И ужас. Дикий ужас в глубине глаз. Будто великан испугался ее во много раз больше, чем она его.
Чудовище и в то же время ее сородич, Тойк. Не важно, что с ним случилось и как он изменился, — он оставался кайя. Даже призраки и оборотни помнят, из какого они рода, и стремятся вернуться к своему племени. Помнил это и Тойк, он ведь узнал Белку. Узнал и испугался — она напомнила ему, кто он такой. Поэтому он убил ее, как убил Кирка.
Белка вздрогнула. Раз охотник погиб, значит, он должен быть здесь? Но Кирка не оказалось. Видимо, пещера предназначалась для кайя, навси же отправлялись в земли предков своими путями.
Белка подумала об охотнике, вспомнила его добрые глаза и жизнерадостную улыбку, то, как они бежали через лес, по следу Чудовища… Сердце сдавила щемящая тоска. Глаза защипало. Только не надо плакать, кайя не плачут… Они еще встретятся на равнинах Вечной Охоты. Если только она сможет туда попасть.
Белка протянула руки к огню и не ощутила ни жара, ни тепла. Между пальцами искрился иней. Белка подышала на них, но дыхание было холодным.
— Ну и где ты шлялась?
Белка не заметила, когда и откуда появился Оолф. Старый знахарь устроился перед костром, напротив Белки. Хмурил кустистые брови, глядя на воспитанницу. Вид у него был весьма недовольный.
— Я…
Знахарь поворошил костер корявой веткой. Отпрянул от поднявшегося снопа искр. Пламя затрепыхалось на ветру, которого в пещере не было и не могло быть. Оолф цокнул языком.
— Что за привычка навещать старика тогда, когда собираешься умереть?
— Но… Я же…
— Пф-фф! — выдохнул Оолф.
Белка прикусила язык.
— Вечно ты куда-то спешишь, — сказал знахарь. — Успеешь еще умереть. Никуда твоя смерть от тебя не сбежит.
Значит, не умерла? Еще… Белка посмотрела на свои руки, тонкие и сильные пальцы. Иней желтыми искорками сверкал на ногтях. В кожу вонзились крошечные иголки. Искрящаяся пленка ползла по ладони, поднимаясь выше и выше…
— Ты это брось! — резко сказал Оолф. Он ударил ее палкой по пальцам. Больно.
— Ай!
Белка замахала рукой. Ледяные блестки разлетелись, она стряхнула их, точно капельки воды. Ладонь обожгло.
— Ишь, чего удумала! — голос Оолфа дрожал от возмущения. — Думаешь, так будет легче?
Белка всхлипнула. Ладонь жгло; Белка с силой сжала запястье, но помогло мало.
— Ну надо же! — Оолф поворошил костер. — Куда ты собралась — без имени, без племени? Разве для того тебя выбрали предки, чтобы ты сбежала, не пройдя и половины пути? Или ты нашла наш род?
— Нет… Да. Я нашла Тойка.
— Тойка? — уточнил знахарь. — Толстого мальчишку, похожего на барсука? Никогда он мне не нравился — слишком задирал нос.
— Он превратился в чудовище. Великана и… он убивает людей. Он напал на меня.
— А! Ты про это… — Оолф почесал бороду. — Ну, я всегда знал, что он закончит чем-то подобным. И что с того?
— Владычица Льда заколдовала его. Это она забрала кайя.
— Молодец, что догадалась, — хмыкнул знахарь. — Осталось найти их. Хранитель рода должен прийти к своим детям, а как он это сделает, если ты умрешь? Поверь, когда ты мертв — не побегаешь. Уж ято знаю.
— Я не смогу, — сказала Белка. Взглянуть на лицо Оолфа она не отважилась. — Она превращает людей в чудовищ, так велика ее сила.
— Не так уж и велика, — усмехнулся Оолф. — Чтобы превратить человека в чудовище, много ума не требуется. Вот если бы она превращала чудовищ в людей… Но это ей не по силам, как бы она того ни хотела.
— Она делает огромные лодки и заставляет их летать. Она способна сотворить лед, который не тает и режет как нож…
— А кто сказал, что будет легко? — прищурился знахарь. — Не имеет значения, на что способна она, главное — то, что можешь сделать ты.
В свете костра лицо знахаря казалось красным, будто с него содрали кожу.
— Смотри, — Оолф ткнул тлеющей веткой в один из рисунков. — Что ты видишь?
— Вечную Охоту.
— Внимательнее! — строго сказал Оолф.
Белка присмотрелась.
— Охотник, — сказала она. — Он идет за мамонтом… Он бросает копье…
— Понимаешь, что это значит?
Белка пожала плечами.
— У его племени будет много мяса.
Старый знахарь застонал, подняв глаза к потолку.
— Почему я не взялся учить кого-нибудь поумнее! Пожалел девчонку… Много мяса! Смотри лучше!
Белка уставилась на рисунок. Раз за разом охотник убивал зверя, а затем вновь преследовал его по бескрайним равнинам. Вечная Охота во всей полноте.
— Кто сильнее — человек или мамонт?
— Конечно, мамонт! — воскликнула Белка и тут же прикусила язык.
Мамонт, несомненно, во много раз сильнее охотника, но ведь в схватке побеждал человек!
— Пойми, в чем твоя сила, глупая маленькая Белка, и никакие чудовища, никакая Владычица Льда не смогут тебя остановить.
Белка повернулась к знахарю.
— А в чем моя сила?
Оолф закатил глаза.
— Ну… Это ты сама должна понять.
— Сила в предмете, так? — Белка дотронулась до шнурка, на котором не здесь висела фигурка медведя.
Оолф скривился, будто попробовал тухлой рыбы.