Читать интересную книгу Наследие греха - Рут Ренделл

– Он найдет тебя, – забормотала она. – Он найдет тебя, где бы ты ни была и где бы он ни был. Ты хотела рассказать ей, но она не стала слушать. «Не думай об этом, детка, просто выброси все из головы». Но как выбросишь… – Лицо девушки задвигалось, пустые глаза моргнули.

– Мисс Криллинг, позвольте мне отвезти вас домой, – попросил священник.

Элизабет уже стояла, повернувшись к дому лицом, – робот со сбоем в программе. Коснувшись рукой кирпичной кладки, она снова заговорила, по-прежнему обращаясь к Генри, но глядя в дом:

– Я не могла забыть. Оно все вспоминалось и вспоминалось, словно маленькое черное колесико крутилось внутри меня, проигрывая один и тот же фильм снова и снова.

Понимала ли она сама, что в ее последней фразе крылась метафора? Сначала пастор сравнил ее с медиумом, но теперь ему пришло на ум, что ее мозг – это скорее испорченная пластинка, которая без устали воспроизводит одну и ту же ужасную мелодию, стоит только иголке ассоциаций скользнуть в нужную бороздку. Он тронул ее за руку и сам удивился той послушности, с которой она опустилась в кресло.

Несколько минут они сидели молча. Криллинг заговорила первой и, как показалось ее собеседнику, совсем пришла в себя.

– Вы ведь знаете Тесси, правда? Она собирается замуж за вашего сына? – Викарий пожал плечами. – Мне кажется, она единственная настоящая подруга, которая была у меня в жизни, – спокойно продолжала девушка. – На следующей неделе у нее был день рождения. Ей исполнялось пять, и я собиралась подарить ей свое старое платье. Прокрасться к ней, пока она будет болтать со старухой. Щедрая маленькая сучка, да? Но я ее так больше и не увидела.

Арчери негромко возразил:

– Вы видели ее сегодня днем, в аптеке.

Спокойствие Лиз балансировало на очень узкой грани, и священник тут же испугался, не злоупотребил ли он им.

– В белой блузке? – спросила мисс Криллинг ровным мертвым голосом и так тихо, что ему пришлось податься вперед, чтобы расслышать. Он кивнул. – Та девушка, у которой не было мелочи?

– Да.

– Она была так близко, а я даже не знала, что это она…

Настала долгая пауза. Чуть слышно шептались мокрые кусты в саду и дрожали поникшие от влаги листья вьюнков на стенах каретного сарая. И тут Элизабет вскинула голову.

– Это, наверное, потому, что я вообще редко смотрю на женщин, – продолжила она. – Вас я видела, и парня, который с вами был, тоже. Помню, еще подумала, что это еще за классный чувак в нашей навозной куче.

– Этот классный чувак, – сказал Арчери, – мой сын.

– Ее парень? Господи, зачем же я вам все это рассказала! – Девушка даже вскрикнула в отчаянии. – И ей бы я уж точно ни за что не сказала – если бы вы не застали меня тут врасплох.

– Это была случайность, совпадение. Может быть, оно и к лучшему, что я знаю.

– Вы! – крикнула Криллинг. – Вы только и думаете что о себе да о своем драгоценном сыночке. А я, обо мне кто подумает?! – Она встала, посмотрела на Генри и снова повернулась к двери с разбитым стеклом.

«А ведь она права», – подумал священник со стыдом. Он и вправду готов был принести всех этих людей – Криллингов, Примеро и даже Имоджен – в жертву счастью Чарльза, только его затея была обречена с самого начала, ведь прошлое не изменишь.

– Что они мне сделают? – спросила Лиз. Пастор не видел ее лица, и говорила она очень тихо. Но столько напряжения и страха было в этих четырех коротких словах, что впечатление было таким, словно она закричала.

– Сделают? – Арчери поднялся на ноги и теперь беспомощно стоял у нее за спиной. – Почему вам что-то должны сделать? – Он вспомнил мертвеца на пешеходном переходе, вспомнил многочисленные следы от уколов на ее бедре и добавил: – Ты не так грешна перед другими, как другие – перед тобой.

– Опять Библия! – крикнула девушка. – Не суйте мне в нос вашу Библию! – Генри смолчал, потому что это была не Библия. – Я пойду наверх, – сказала вдруг Элизабет. – Когда увидите Тесс, передайте ей от меня привет, ладно? Жалко, – добавила она, – что я ей так ничего и не подарила.

Когда он наконец добрался до дома врача, то не чувствовал уже ничего, кроме руки: она свербила, ныла и пульсировала, словно второе сердце, так что ему казалось, будто все его тело стало одной сплошной рукой. Доктора Крокера священник узнал сразу и понял, что тот его тоже вспомнил.

– Удачный у вас получился отпуск, ничего не скажешь, – заметил Крокер. Он уже кончил зашивать палец и теперь наполнял шприц противостолбнячной сывороткой. – Сначала тот парень, который умер на дороге, теперь еще это. Извините, но сейчас вам будет больно. У вас кожа очень толстая.

– Вот как? – Арчери не удержался от улыбки, обнажая руку выше локтя. – Позвольте вас кое о чем спросить. – И он, не теряя времени на пояснения, сразу задал вопрос, который волновал его с тех самых пор, как он вышел из «Приюта Победителя»: – Насколько это возможно?

– Начиная с октября? – Медик смотрел на него с заинтересованным сочувствием. – Скажите, вас это близко касается?

Пастор без труда прочитал мысли доктора и усмехнулся.

– Ну, не настолько близко, – ответил он. – Просто у меня, как это в таких случаях говорится, есть один друг, вот он-то как раз кровно заинтересован.

– Ну, тогда скажу вам, что это практически невозможно. – Крокер тоже усмехнулся в ответ. – Нет, исключения, конечно, бывали, но очень редко. И медицинскую статистику определяют отнюдь не они.

Кивнув, Арчери поднялся, чтобы идти.

– Я должен буду еще раз повидать ваш палец, – сказал врач. – Или пусть это сделает ваш местный доктор. Да и еще пара инъекций вам не помешает. Не забудьте об этом, когда вернетесь домой, хорошо?

Домой… да, он ведь будет дома уже завтра. Его пребывание в Кингзмаркхеме было отнюдь не праздным, и все же теперь, когда дело было сделано, он чувствовал себя отпускником, которому настало время покидать курорт, ставший за время отдыха более знакомым, чем дом.

Генри каждый день прогуливался по местной Хай-стрит – куда чаще, чем в обычной жизни ходил по главной улице своего городка. Он не хуже любой кингзмаркхемской домохозяйки изучил порядок, в котором чередовались на ней магазины, аптека, бакалея и лавка торговца мануфактурой. К тому же городок был действительно очень мил. Ему вдруг стало жаль, что он так мало внимания обращал на окружающую его здесь красоту – и не только внешнюю, ничего общего не имеющую с достоинством и добротой, – в то время как в его памяти отныне и навсегда этот город запечатлеется как место обретенной и тут же утраченной любви и безуспешного поиска.

Уличные фонари, в основном старинные, в фигурных оправах кованого чугуна, освещали улочки, петляющие меж каменных стен, дворы с каретными сараями, цветы в палисадниках перед некоторыми домами… В их жидком свете цветы обретали сверкающую бледность. Всего полчаса назад на улице еще можно было читать, но теперь стало совсем темно, и в окошках высоких фронтонов зажглись огни – они словно противостояли мгле, заполнявшей расщелины меж ними. За тучами не было видно луны.

У «Оливы и голубя» было светло, а автостоянка оказалась заполнена машинами. За стеклянной дверью, отделявшей столовую от коктейль-бара, толпились люди. Молодые люди и девушки группами и парочками сидели на высоких табуретах у стойки или за низкими столиками черного дуба. Арчери тут же подумал, что многое отдал бы за то, чтобы увидеть среди них Чарльза: смеющегося, белозубого, обнимающего за плечи хорошенькую девушку. Не красивую интеллектуалку с пятном на репутации – нет, хорошенькую простушку, пусть даже и туповатую. Но Чарльза там не было. Он сидел в гостиной, один, и писал письма. Всего несколько часов прошло с тех пор, как они расстались с Тесс, а он уже пишет…

– Что, черт побери, с твоей рукой и где ты пропадал так долго?! – встретил священника взволнованный сын.

– Продирался сквозь прошлое.

– Хватит говорить загадками, отец! Тебе это не идет. – Голос Арчери-младшего звучал горько и угрюмо. Викарий удивился: кто это придумал, что страдание облагораживает человека и даже улучшает его характер, и как мог он сам бездумно говорить такое своей пастве? Послушать хотя бы его сына, как он придирается к мелочам, сердится, критикует. – Я уже два часа не могу надписать этот конверт, ведь я же не знаю, где живет тетушка Тесс. – Чарльз посмотрел на него с негодованием. – Адрес записывал ты. Надеюсь, ты его хотя бы не потерял!

– Вот он. – Викарий вынул из кармана открытку и бросил ее на стол. – Пойду позвоню матери, скажу ей, что утром мы будем дома.

– Я пойду с тобой. Вечером тут стало как в склепе.

В склепе? И это при полном-то баре его ровесников, среди которых встречались парни не менее взыскательные, чем он сам? Будь здесь Тесс, он наверняка и слова бы не сказал о склепе! И внезапно Арчери-старший ясно понял, что Чарльза необходимо сделать счастливым, и если счастье для него означает Тесс, то что ж, значит, он ее получит. А для этого теория, которая крутилась у него в голове в последние несколько часов, должна стать реальностью и сработать.