сказал я, наконец, тут же почувствовав себя глупо.
Почему я продолжал развивать это… что бы это ни было между нами? Мои пальцы крепко сжались. Я сидел тут и умолял её дать мне ещё один шанс.
— Что ты хочешь мне показать?
— Фальса Мок. Парад будет проходить перед дворцом. Посмотри его с нами. Это гораздо более интересное и стоящее представление в Алмулихи, чем забег. Устраиваются большие пиры и празднества… конечно, мы тоже будем пировать. А ночью…
Я улыбнулся. Ночь должна была быть великолепна, но я не хотел испортить для неё сюрприз.
Уголок ее губ приподнялся. Я постарался не смотреть на него слишком долго.
Я продолжал:
— Это сложно описать. Ты, конечно, и так всё увидишь, но если ты присоединишься к нам, у тебя будут самые лучшие места.
— Думаю, тебе будет, что справлять, учитывая предстоящую свадьбу.
Моя улыбка исчезла.
— Так и есть.
— Почту за честь отпраздновать её с тобой, — сказала она.
И вместо того, чтобы поднести чашку к губам и снова её опустить, она даже не пошевелилась. Наши взгляды словно танцевали — она смотрела на меня, затем отводила взгляд в сторону, и я делал то же самое.
— У нас тоже проводятся зимние и летние фестивали.
— Хаф-Шата и Хаф-Альсаф.
Слова вырвались у меня изо рта прежде, чем я успел подумать о том, что говорю. Откуда я это знал?
Эмель уставилась на меня, словно увидела что-то волшебное.
— Ты помнишь? — прошептала она.
В её голосе послышалось удивление и… надежда? Я ничего не понимал. Почему она сказала «ты помнишь», словно я должен был знать? Должно быть, мы разговаривали с ней об этом в путешествии до Алмулихи.
Когда я ничего не ответил, Эмель описала мне празднества — то, как они покрывали землю коврами, как развешивали ткань, которая напоминала холодный ветер или летний закат, и как гости надевали одежду всевозможных цветов и в неограниченных количествах пили напитки и ели еду, предоставляемую Алфааром.
— А ты, — сказал я, когда она сделала паузу. — Ты и твои сестры были в центре всего этого, не так ли?
Я почувствовал отвращение, гнев.
— Вы собирали деньги с богатых и отдавали их Алфаару?
Её колено коснулось моего, и она отдёрнула ногу. Я сдвинулся, чтобы мы снова могли коснуться друг друга. Я почувствовал тепло её кожи сквозь несколько слоёв одежды. Её ладони были крепко прижаты к столу и находились недалеко от моих. Я сдвинул руку, но она как будто неожиданно вспомнила что-то, встала и подошла к полкам. Казалось, что банки и пузырьки на них стояли в полнейшем беспорядке. И лишь некоторые из них были подписаны.
Почему она так неожиданно встала? Я снова откинулся на своём стуле. Она, должно быть, считала меня не лучше Омара.
— На что похож Фальса Мок?
Она достала банку с верхней полки, понюхала её и поставила перед собой. Затем проделала то же самое с несколькими другими банками, после чего начала доставать из них по щепотке и раскладывать на рабочей поверхности.
— На Хаф-Шату. Только в нём принимает участие весь город. Парад собирает толпы людей. Некоторые из них начали подготовку к фестивалю ещё в прошлом году. Это праздник в честь города, торговли и людей, живущих здесь.
— В нём принимают участие только местные?
В тоне её голоса послышались обвинительные нотки.
— Необязательно, — сказал я. — В этом году участников выбирал Нассар.
— А до этого?
— Моя мать.
— О.
— Нет, — сказал я. — Всё в порядке. Моей матери нравился Фальса Мок. Я даже не думал, что мы продолжим традицию этим летом после… всего, что случилось. Но мы решили, что она бы этого хотела. И люди тоже этого бы хотели. У них произошло столько изменений… новый король, больше стражников, более строгие правила торговли. Мне кажется, будет правильным оставить им их привычные радости.
Эмель вернулась за стол. Она поглядела на меня своими тёплыми глазами и вытерла руки об одежду. Она принесла с собой небольшую баночку, заполненную грязноватой жидкостью.
— Ты сказал, что знаешь что-то про даркафов, — сказала она, наконец.
— Да.
— Я слышала о джинне.
Когда-то я бы рассмеялся над этим. Но теперь я вспомнил о воде, которая появилась так, словно её надул ветер.
— О джинне, — повторил я.
То, как это слово завибрировало у меня в груди, показалось мне знакомым. И ужаснуло.
— Даркафы утверждают, что у них есть джинн?
Она крепко сжала край стола.
— Или был? Может быть, они его охраняли. Я не знаю.
То, как сморщилось её лицо, когда она произнесла эти слова, сказало мне о том, что она переживала об этом больше, чем следовало.
— Мы тщательно всё проверяем, — сказал я, пытаясь её успокоить.
Но затем я вспомнил о том, что сказали мужчины в чёрных плащах, находившиеся в храме.
Ребёнок всё ещё носит его.
— Солдаты не смогут остановить джинна, — упрямо сказала она.
Встав со стула, я сказал:
— Нет, но, если бы это было правдой, и даркафы собирались использовать джинна, чтобы свергнуть меня, разве они уже не сделали бы этого?
Я потёр руки друг о друга и отодвинул чашку от края стола.
— Спасибо за чай. Тебе надо научить Тхали готовить его, чтобы он получался именно таким.
Эмель нахмурилась и последовала за мной. А затем сказала:
— О, я совсем забыла.
Она взяла маленькую баночку со стола. Передав её мне, она сказала:
— Это тоник. Он как мазь. Альтаса сказала, что он лучше тебе поможет, но ты не хочешь его принимать. Может быть, тебе стоит попробовать?
Я взял холодную банку. Эмель была права, я не стал бы брать тоник у Альтасы. Я не привык пить что-то, что готовили для меня другие люди. Отец учил меня опасаться подарков, которые могли меня отравить или убить. Но я почему-то доверял Эмель.
— Я приму его. Спасибо.
* * *
Коридор был пуст, когда я вернулся в свою башню, мои сапоги громко скрипели по полу в этой пустоте. Где все стражники? Может быть, на кухне — или в уборных? Но лучше бы им не оставлять так много мест без присмотра.
Ступеньки почти исчезли у меня под ногами, когда я побежал вверх по лестнице.
Когда я сел за рабочий стол, у меня за спиной раздалось шуршание, которое начало быстро приближаться в мою сторону.
Я потянулся за ножом, который держал на столе, но там оказалось пусто. Я оттолкнул стул назад в надежде испугать того, кто ко мне приближался, и развернулся. Какой-то мужчина кинулся в мою сторону