Пронзительный порывистый ветер, завывая отраженным эхом пустых глазниц сталактитовых пещер, играя набросился на человека с легкостью проникая под летнюю одежду, которая была надета на нем.
Том морозливо поежился, чувствуя как все тело покрылось волной ледяных мурашек. Он с надеждой вышел из тени, на залитый светом участок плато. Но большое ярко оранжевый диск, только слепил глаза, не одаривая тело теплом, словно горячие лучи не в силах пробиться сквозь угрюмый купол беспомощно разбиваясь об плотную непроходимую сферу льда.
Том прищурился рассматривая в небе медленно приближающеюся черную точку, которая постепенно росла на глазах.
Боже мой птица! — радостно воскликнул мальчик, чувствуя себя на много увереннее повстречав на гранитном угрожающем безмолвии, подобие себя живое существо и восхищенно выдавил: — Красавец да и только!
В безбрежно синем океане с блестящими белизной облаками, лениво взмахивая тяжелыми крыльями гордо парил белоголовый орел — неоспоримый владыка небес.
Мальчик неподвижно стоял на выступающем плато почти вертикальной скалы и задумчиво смотрел на безмятежный полет птицы. Представляя себя таким же могущественным и свободным… Свободным… Далеки от человеческой подлости… Свободный от человеческой злобы… Зависти… Его завораживала борьба могучего исполина с воздушными потоками, тот сопротивляясь настойчиво двигался вперед. Он сравнивал себя с свободолюбивой птицей, идущей к своей цели вразрез жизненным преградам постоянно преграждающим целенаправленный путь.
Орел приближался. Вот он завис прямо над нам и как показалось мальчику, при виде человека хищно сверкнули оранжевые глаза в предвкушении долгожданной добычи. Птица кругами закружила над ним, с каждым кругом опускаясь все ниже и ниже. Том улыбнулся и приветливо помахал птице рукой. Орел замер склонил голову и разочарованно взмыл вверх, испуская протяжный рассерженный клокот. Расправив крылья, он отдался на волю воздушным потокам и подхваченный невидимым течением стремительно исчез за горизонтом. Том еще долго с тоской смотрел вслед удаляющейся птице.
— Вот и все! Я вновь остался один! — тяжело вздыхая выдавил он, только сейчас замечая как трудно дышать.
Воздух был просто перенасыщен кислородом, подросток впервые дышал таким чистым здоровым ароматом. Он также впервые находился в горах, созерцание которых на открытках отца раньше вызывало в душе только неподдельный ужас. Он боялся высоты. Но сейчас он почувствовал обратное — он невольно полюбил горы, за их почти детскую непосредственность. Именно здесь в самом сердце отвесных скал, люди становились мужчинами, способные защитить себя от подлого мира. Отстоять свое право… Иметь собственное Я. Ведь горы не любят слабаков. Таким был и его отец, только ради его он проник через сон в этот загадочный мир. Ведь отец так любил горы… Отвесные скалы… Непроходимые кручи… Заснеженные пики… Он даже не много восхищался им, за его отвагу, ведь не каждый был способен перед натиском глубокой ненависти. Он желал только одного мести… Кровавой мести. За свои страдания… За свои издевательства… За причиненную боль… Он даже прослезился, то ли от обиды гложущей душу или от силы сдавленных легких свежестью прохлады.
— А ведь все могло быть иначе! — слезы поблескивая вытекали из уголков глаз, и скатывались по румяным щекам. ОН размашисто смахнул их рукавом рубашки, едва сдерживая рыдания.
— Мир несправедлив ко мне. Я не желал ни чьей смерти, я просто хотел чтобы вы мня любили. Хоть изредка обращали внимание как на человека, а не как на предмет вымещения своего плохого настроения. Ведь я не хозяйская игрушка, я так же как и вы испытываю боль. За что приговорили меня на вечные страдания? — он гнусно улыбнулся, душу мальчика выворачивало на изнанку, — За то что я отвратительный урод? Но вы сами сделали меня таким! Отец, ты хотел отравить меня прямо в утробе матери! Маленькую частичку жизни — ребенка, пусть даже не от тебя, разве ты имеешь право лишать по своему усмотрению кого-либо жизни. Ты не господь Бог, ты не дал жизнь и не тебе ее отнимать! Где же справедливость! Почему за ошибки взрослых приходится расплачиваться детям! Разве они в чем-то виноваты, что божья милость обошла их стороной! Нельзя отталкивать детей от себя, издеваться над ними, иначе в старости ожидает их та же участь. Быть изгоем в их глазах. Ненависть поражает только ненависть.
Внезапно глаза мальчика мстительно заблестели и он со злостью выпалил:
— Но я не дождался старости, я расправился с вами сейчас, выносить дальше ваши упреки свыше моих сил! Я похороню вас всех вместе в общей могиле сна! До скорого свидания на том свете! Он хрипло рассмеялся и сумасшедший смех раскатом прокатило по заснеженным вершинам, эхом отражаясь от широкого зева бездны.
Сбрасывая наваждение он отрешенно мотнул головой и уже более спокойно добавил:
— Ладно хватит о плохом. Ведь в жизни есть долее приятные вещи на которые изредка стоит обращать внимание.
Он набрал грудь воздуха и шумно выдохнул.
— Как здесь хорошо! Я полностью предоставлен сам себе. Я никому не мешаю, и ни кто мне не мешает, я сам себе господин!
От разряженного воздуха у мальчика закружилась голова. Он облокотился на холодный гранитный выступ, чтобы не упасть, задержал дыхание, старясь как можно меньше дышать.
— как это ужасно, — слабо выдавил он, судорожно вцепившись в заледеневший камень. Мои легкие совсем не пригодны для употребления чистого не загрязненного воздуха. Мне требуется для того чтобы я чувствовал себя нормально по крайней мере, придорожная пыль, разбавленная выхлопными газами машин.
Он грустно улыбнулся осознавая, что очень многое потерял не обращаясь с природой. Да и кто ему бы преподал урок жизни, ведь он совершенно никому не нужен, кроме себя самого, а сам он слишком еще мал, чтобы с долей понимания разобраться в тонкостях превратности жизни.
— Я истинное дитя железобетонных коробок, асфальтовых дорог, чадящих труб, отравленных рек и озер. Я — ребенок города! Как не странно это осознавать, я словно рожден не из чрева земной женщины, а создан вычислительными механизмами, спланирован тонким извращенным умом технического прогресса, в моих жилах течет самый настоящий раскаленный металл с полным набором компонентов из таблицы Менделеева.
На подгибающихся ватных ногах мальчик осторожно приблизился к краю отвесной скалы и вытягиваясь вперед с любопытством заглянул в бездну. И в тоже мгновение задохнулся от восторга, голова закружилась, Том почувствовал в теле предательскую слабость. Он отшатнулся размахивая руками и едва сохранил равновесие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});