На утро третьего дня появился Нолан, его пыльное лицо осунулось и даже заострилось от долгого тяжёлого перехода. Тревис сразу же предложил ему флягу, и усталый апач первым делом напился, торопливо глотая воду. Затем он опустился на землю и положил рядом фляжку.
— Скоро будут… с девчонкой.
— Неприятности были? — поинтересовался Джил-Ли.
— Монголы перенесли свой лагерь. Поступили мудро.
Красные, должно быть, взяли на заметку их прежнее местонахождение. Теперь они дальше к западу, а мы… — он отёр губы тыльной стороной ладони, — мы побывали в твоей долине башен, Фокс. Да, это действительно заколдованное место.
— Никаких признаков красных?
Нолан отрицательно покачал головой.
— Мне кажется, что золотистый туман, наполняющий долину, скрывает башни. С воздуха их не увидеть. И только приблизившись вплотную можно отличить их от природных скал.
Тревис расслабился. Значит, у них ещё есть время. Взглянув на Нолана, он заметил лёгкую улыбку на усталом лице.
— Эта скво, она вроде как в родне с пумой, — объявил Нолан. — Она ободрала Цуая не хуже дикой кошки.
— Надеюсь, она сама не ранена? — забеспокоился Тревис.
На этот раз Нолан хохотнул в открытую.
— Ранена?! Да нет, это нам пришлось из шкуры лезть вон, чтобы уберечься от её когтей, мой младший брат. Она и впрямь дочь Волка. И она не потеряла головы, эта скво. Всю дорогу отмечала путь, хотя и не знала, что нам это на руку. Да, она наверняка постарается сбежать.
Тревис поднялся и поморщился от резкой боли в боку.
— Покончить бы с этим быстрее, — хрипло сказал он. Вся эта идея так до конца и не нравилась ему. Ему нестерпимо было думать о том, что Кайдессу приведут сюда, в этот тёмный, страшный звездолёт и оставят наедине со страхами и тревогами. И в то же время он прекрасно понимал, что ничего опасного ей не грозит. Он и сам постарается держаться поближе, чтобы прийти на помощь, если таковая понадобится.
Звук осыпающихся камешков предупредил о приближении разведывательной группы. Манулито уже спрятал скафандр, и теперь они предстанут перед Кайдессой обыкновенными дикими апачами.
Через несколько секунд из-за склона холма появилась целая процессия. Впереди шёл Цуай с багровыми царапинами через всё лицо. За ним Деклай и Эскелта грубо толкали перед собой пленницу. Косы у Кайдессы расплелись, у рубашки оторвался рукав, но по глазам Тревис видел, что боевой дух не оставил девушку. Следом за ними гордо вышагивал Осторожный Олень, непроницаемо поглядывая то на пленницу, то на воинов, подгонявших её.
Апачи впихнули её в кольцо поджидавших. Кайдесса остановилась, широко расставив ноги, чтобы не упасть. Она презрительно оглядела их всех, затем взгляд девушки упал на Тревиса.
— Свинья! Грязный шакал! Дохлый верблюд… — начала она с жаром перечислять по-английски, но тут же в запальчивости перешла на родной язык.
Руки у неё были связаны, но уж язык-то никто не мог удержать.
— У этой скво язык словно жало, — прокомментировал Осторожный Олень. — Упрячьте её подальше, пока она всех тут не отравила.
Цуай демонстративно заткнул уши:
— Если эта кошка не способна царапаться, то оглушить может запросто. Давайте не будем тянуть, избавимся от неё поскорее.
Однако несмотря на насмешки, в их взглядах читалось настоящее уважение. Апачи высоко ценили храбрость, даже в пленниках. Пинда-лик-о-йи, Том Джеффернс, смело вошедший в самую гущу индейского лагеря и вступивший в переговоры со своими заклятыми врагами, получил уважение и дружбу вождя, с которым до этого сражался не на жизнь, а на смерть. И Кайдесса, проявившая невиданное для женщины мужество, имела теперь большее влияние на своих тюремщиков, чем даже могла предположить.
Наступил черёд Тревиса разыгрывать свою роль. Он поймал Кайдессу за плечо и грубо толкнул её в сторону звездолёта. Но, похоже, к этому моменту она уже выдохлась, и повиновалась без всякого сопротивления. И только когда они подошли достаточно близко к звездолёту, Кайдесса вдруг замерла на месте, и Тревису показалось, что она даже ахнула от изумления.
Как и было запланировано, четверо апачей — Цуай, Нолан, Джил-Ли и Деклай — расположились вокруг корабля, поднявшись на пригорки для удобства осмотра окрестностей. А Манулито, надев скафандр, уже скрылся в корабле, чтобы в любую минуту кинуться на помощь, если это понадобится.
Стиснув зубы, Тревис подтолкнул Кайдессу к пролому. В эту минуту Тревис даже не знал что лучше: войти в звездолёт и впервые столкнуться со страхом, который выкручивает мозги как верёвки, или же ничего не знать о предстоящем. Он уже готов был бросить всю эту затею при одном взгляде на угрюмо шагавшую впереди девушку. Но мысль о башнях, о хранящейся в них информации, и о том, что произойдёт, если красные до неё доберутся, останавливала его.
Тревис первым нырнул в пролом, а Эскелта перерезал верёвку на запястьях Кайдессы, и впихнул пленницу следом.
— Полезай, скво, — небрежно бросил он ей в спину.
Тревис шёл по тёмным коридорам, направляясь к каюте, которую они выбрали. Они рассчитывали довести её до этого места, а затем разыграть панику и страх, дав ей таким образом возможность сбежать.
Изобразить страх? Тревис и двух футов не прошёл, как понял, что ничего разыгрывать не придётся. Стены, пол, потолок, сама атмосфера корабля, казалось, излучали яд, который пронизывал буквально всё тело. Каждую его клеточку, добираясь до мозга. Тревис чувствовал, что с каждым новым вдохом его тело наполняется страхом, хотя в то же время ничего опасного он не ощущал. Он весь взмок, ноги ослабли, а руки нервно тряслись. Во рту пересохло, и он то и дело пытался сглотнуть тошнотворный ком, застрявший в горле.
Тишину прорезал визг Кайдессы. От неожиданности Тревис оступился, его шатнуло к стене. В тот же миг монголка развернулась, бросилась на него и вцепилась как настоящая дикая кошка. Он едва сумел защитить лицо и глаза от её ногтей. Затем она отпрыгнула назад и бросилась в проём. К этому моменту Эскелта уже куда-то пропал, и остановить ее было некому.
Всё это Тревис заметил краем глаза. От резкого движения боль вновь прорезала бок. Он осел на пол, стараясь сдержать дыхание. Откуда-то выскочил Эскелта, подбежал к нему и помог подняться. Они выбрались к пролому в корпусе корабля, но вниз спустились не сразу. Тревис, которого мучила боль, не был уверен, что сумеет спуститься самостоятельно, а Эскелта, получивший приказ не торопиться, тянул время.
В проёме они могли разглядеть совершенно пустой склон холма. Не было видно ни спрятавшихся апачей, ни Кайдессы. Тревис даже поразился: как ей удалось так быстро улизнуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});