Читать интересную книгу Маневры неудачников - Роман Злотников

— Возможно, вызов Асада уже ждет меня в кабинете.

— А ты не подходи к комму.

— Я хочу знать больше. Я хочу знать, что тут происходит.

— Ты не поверишь, мы сами хотели бы это знать, — сказал Азим.

— Хорошо, давайте поедим, — сказал Радж, вынимая руку из-под стола. — Я связался с… со своими друзьями. Мне кажется, у нас все может получиться. И я нашел скаари, который готов с вами побеседовать. Правда, он не понимает, зачем вам это. И не говори, что ты тоже этого не понимаешь, потому что я устал от ваших словесных игр.

— Нам придется лететь в город? — с тревогой спросил Азим.

— Нет.

— А где живет этот скаари?

— Какая разница? Мои люди доставят его сюда, так мне самому будет удобнее, — сказал Радж. — Разумеется, это обойдется мне в кругленькую сумму, но это же не ваши проблемы. Правда? У вас все равно ничего нет, кроме задрипанного корабля, на котором вы прилетели.

— Поверь, мы ценим все, что ты для нас делаешь, — серьезно сказал Азим.

— Цените вы, ага, — сказал Радж — Я сплю и вижу, как бы больше никогда не встречаться с такими ценителями, как вы.

Скаари доставили ближе к вечеру, и, когда он вошел в кабинет Раджа, в нем стало заметно теснее.

Фигура ящера была закована в двойной бронежилет и многократно опоясана ремнями, на которых еще недавно крепились многочисленные и разнообразные орудия убийства.

— Я Геббер, — сообщил скаари. — Вы хотели со мной говорить. О чем?

— Это не я хотел. — Радж устало потер переносицу. — Они.

Не поворачивая головы, скаари посмотрел в нашу с Азимом сторону.

— О чем? — повторил он.

— Сядь, Геббер, — попросил Радж, указывая на специально принесенный стул с раздвоенной спинкой. — А то создается такое впечатление, что ты на допросе.

— Я не устал.

— Ты можешь сесть из уважения ко мне, — сказал Радж. — Я не люблю, когда надо мною кто-то нависает, и чувствую себя некомфортно.

Геббер шевельнул хвостом и сел.

— Мы хотим поговорить о Гегемонии, — сказал я.

— Я отрекся от своего клана, и мне давно нечего делать в Гегемонии, — сказал Геббер. Его автопереводчик разговаривал голосом взрослого мужчины. — Вряд ли я могу быть вам полезен.

— Нас не интересуют последние слухи, — сказал я. — Просто кое-что, что для скаари может быть очевидным, а чужакам кажется… странным.

— Вы были в Гегемонии?

— Да.

— Где?

— На Кридоне.

— Вас пустили на Кридон?

— Не то чтобы пустили… Нас туда пригласили.

— Кридон — главная планета клана, на нее редко пускают чужаков.

— Я разговаривал с Кридоном, — сказал я. — Не с тем, который планета, а с главой клана.

— Я не слабоумный, — сообщил Геббер. — И это пояснение было излишним и оскорбительным.

— Мой юный спутник просит прощения, — вмешался Азим.

Интересно, сколько должно пройти времени, чтобы все эти ребята перестали считать меня юным? Или этого уже никогда не произойдет?

— Принято, — сказал Геббер.

— В беседе Кридон упомянул о «других», — сказал я. — Честно говоря, я не совсем понял, что он имел в виду.

— Что ж ты не сказал об этом Кридону?

— Он не посчитал нужным развить эту тему. А мне все еще интересно.

— Глава клана говорит только то, что хочет сказать.

— Так ты знаешь что-нибудь о «других»?

— Это внутреннее дело скаари.

— Не совсем, — сказал я. — Кридон дал мне понять, что я тоже могу быть «другим».

Радж изумленно задрал брови. Геббер одарил меня еще одним взглядом, долгим и внимательным.

— Наверное, у него были на то основания, — сказал Геббер. — Мы мало знаем о «других», и мы не знаем о них самого главного — откуда они берутся. Они похожи на нас, но они — не мы. Когда они приходят, льется кровь. Обычно бывает так.

— А можно подробнее?

— Когда они приходят, меняется ход истории, — сказал Геббер. — Меняется в худшую сторону.

— Всегда?

— Всегда. Они провоцируют войны. Техногенные катастрофы. Каждый раз, когда к власти в клане приходит «другой», Гегемония оказывается отброшенной на десятилетия назад. Иногда и на столетия. Экономически и технологически. «Другие» — это наша Немезида.

— Немезида? — уточнил я. Не может быть, чтобы скаари использовал это имя.

— Отмщение. Кара.

А, это все-таки игры переводчика.

— Отмщение за что?

— Здесь существует множество мнений, — сказал Геббер. — Одни говорят, наши предки когда-то прогневали богов. Сверхразум, который жил в этой галактике до нас. Другие говорят, что это кара за слишком быстрый рост цивилизации.

— Люди развиваются быстрее, — заметил я.

— Тогда неудивительно, что они заполучили свою Немезиду, — сказал Геббер.

Теперь понятно, почему Кридон нас отпустил. Вовсе не из-за того, что события могут прийти за мной на его родную планету.

Он верит в то, что я «другой», а если я «другой», то я принесу людям катастрофу. Катастрофа, потрясшая Альянс, будет только на руку Гегемонии. Особенно когда война уже началась.

— Это какие-то детские страшилки, — сказал Радж. — Можно ли точно узнать, является ли этот юноша «другим»?

— Когда он повергнет ваш мир в хаос…

— Это станет очевидно, ага. А на ранней стадии? Вы же наверняка научились как-то их вычислять.

— Для этого у нас есть оракулы.

— Оракулы?

— С их помощью можно увидеть то, что недоступно обычным воинам.

— Это живые существа или какие-то устройства? — спросил я.

— Вы были на Кридоне и задаете мне такие вопросы?

— Они там, на Кридоне, были не слишком разговорчивы. Если бы они ответили, я бы не спрашивал у тебя.

— Оракулы живые. В каком-то смысле.

— А можно как-то попроще? — озвучил мою мысль Радж. — Живые или нет? Машины или ящеры? Сконструированы или рождены?

— Они живые. Но они не могут сражаться.

— А, — сказал Радж. — Теперь понятно. Всепобеждающий культ войны, а кто не может сражаться, тот практически и не живет. Удивительно, как вы до сих пор сохранились.

— Мой народ старше твоего на порядок.

— Вот это и удивляет, — заметил Радж.

— На Пекле есть оракулы? — поинтересовался я.

— Ты смеешься? Оракулы живут на внутренних планетах Гегемонии и никогда не покидают владения своего клана. Более того, свой оракул есть не у каждого клана Гегемонии.

— Ценные кадры, ага, — сказал Радж.

— Случается так, что клан, не имеющий оракула, обращается за помощью к другому. А некоторые даже торгуют услугами своих оракулов. — Хвост Геббера обрел форму вопросительного знака, что на языке жестов означало крайнюю степень презрения. — Кридон продавал услуги своего оракула людям.

— Людям? Откуда ты знаешь?

— Клан Кридона часто контактирует с людьми, — сказал Геббер. — Чаще любого другого из сильнейших. И слухи ходят самые разные. Некоторые подозревают, что Кридон был бы рад расправиться с кем-то из врагов человеческими руками.

— Ты этого, ясное дело, не одобряешь? — уточнил Радж.

— Воин должен сам убивать своих врагов.

— Вот такие принципиальные нынче контрабандисты, — констатировал Радж. — Скажи, а ничего страшного, что ты нам все это выбалтываешь?

— Эти сведения не являются секретными и не причинят вреда Гегемонии, — сказал Геббер. — Их можно узнать у любого скаари. Вы просто не спрашивали.

— О чем мы еще не спрашивали?

Геббер махнул хвостом параллельно полу. Эквивалент человеческого пожатия плечами.

— Как думаешь, когда Гегемония вступит в войну? — спросил Радж.

— Гегемония — это не единый кулак, — сказал Геббер. — Полагаю, слабые кланы будут первыми. Но они начнут боевые действия после того, как кто-то из сторон понесет большой ущерб. Чем дольше вы будете убивать друг друга без нас, тем это выгоднее кланам.

— Ну да, вот это как раз очевидно, — согласился Радж. — Джентльмены, вы хотите знать что-то еще? А то мне даже немного стыдно, что пришлось тащить сюда Геббера из-за таких пустяков.

— Скажи лучше, что тебе жалко топлива, которым ты заправил мои корабли.

— Не без этого, — согласился Радж.

— Я расскажу кое-что, о чем вы не спрашивали, — сказал Геббер. — Очень немногие скаари решаются оставить свои кланы, и еще меньше тех, кому удалось пережить последствия такого решения. Таких, как я, отступников можно по пальцам пересчитать, и за всеми пристально наблюдают ваши спецслужбы.

— Даже здесь? — спросил Радж.

— Даже здесь, — подтвердил Геббер. — Периодически кто-то выходит с нами на контакт и задает вопросы о Гегемонии. Полагаю, так они проверяют сведения, полученные из других источников. В прошлом году меня спрашивали о «других». Тогда я не придал этому особого значения, но сейчас вы тоже спросили, и я вспомнил.