ей падение.
— Не смей так говорить! Отец тебя любит! — не останавливаясь, Калин спрыгнул с кровати, с которой сбросил сестру и ступил ей на сорочку. Она немощно забрыкалась, а затем посмотрела на него и, ударив по ноге, соскочила, словно испуганный зверь, и принялась колотить его по груди.
— Я это видела! — кричала Кайла.
— Замолчи! — пытаясь заткнуть ей рот, Калин тянулся к лицу сестры. — Дура!
— Отстань! Это ты дурак!
Они вновь вцепились в драке. Калин повалил сестру на пол и стиснул кулаки, готовясь растерзать ее маленькое тельце, пропитанное ядом. Отец подхватил его в тот момент, когда Калин занес руку для удара, не замечая, как от гнева на пальцах заблестело волшебство. Мама схватила ревущую, но бросившуюся в бой Кайлу. Вспышка сорвалась с ладони Калина и ударилась в окно, разлетевшись по его поверхности словно вода.
— Что происходит? — спросил папа, едва угомонив своих детей.
— Она дура! — крикнул Калин, тяжело дыша от отхватившей его ненависти к сестре, тело до сих пор горело в ярости.
— Тихо! — повысил голос отец. — Калин, ты ее брат, ты должен защищать сестру.
Калин дернул плечом, по которому ударила Кайла, там наверняка будет синяк. Хоть и была плаксой, а сдачи давать умела. Он ничего не сказал в ответ. Родители все равно будут ее защищать, какой бы Кайла не была.
— Папочка! Пап! — Калин глубоко вдохнул и обнял отца, пытаясь забыть слова безумной сестры. Он не умрет. Его отец всегда будет рядом. Злость резко сменилась обидой, грусть подступила к его глазам, но в отличие от сестры, он не позволит себе отчаиваться и плакать. Калин втянул родной и такой любимый запах своего отца, впитал тепло его тела, прижимаясь к его груди. Его отец самый лучший, самый сильный и самый смелый. И даже проклятья Кайлы не способны это поменять.
Отец воспринял его действия как извинения и, обнимая, поцеловал его в макушку. Затем, растрепав такие же как и у него русые волосы, улыбнулся и предложил поиграть. А еще он привез им с сестрой сладости и на обед их ждали вкусности.
— Ты же любишь зефир, Кайла? — посмотрев на побледневшую дочь в объятиях матери, радостно сказал папа.
— Не нужен мне от тебя зефир! — выкрикнула Кайла и выбежала из комнаты.
— Я же говорил, что она дура! — вздохнул Калин.
— Нельзя так говорить о сестре, Калин, — сказал отец, но взгляд был опечален.
— Ее мучили кошмары всю ночь, — успокоила мама. — Она отойдет.
Отец кивнул. Но даже слова жены не подействовали на него. Он помнил, с каким отчуждением смотрела на него Кайла.
Калин схватил папу за руку, но радости в его глаза вернуть уже не смог. Внутри вновь удушливо всполохнул гневный огонек. Кайла непростительно себя вела, и Калин решил, что не будет разговаривать с сестрой, так же, как она игнорирует отца.
Обедала семья вместе. Мама и папа улыбались обоим детям одинаково, общались между собой, как ни в чем не бывало, но Калин знал, что порой у них происходили разногласия. Но он все равно любил их обоих, любил больше всего на свете.
Кайла общалась мало, если и общалась, то в основном с мамой, с отцом практически не разговаривала и лишь послушно кивала, когда он пытался развесились ее. Калин, напротив, не умолкал и просил папу рассказать им еще что-нибудь, задавал кучу вопросов и, не дожидаясь ответа, задавал следующий, попутно рассказывая свои истории. В конце концов, отец перестал стараться втиснуть свои слова в непрекращающийся поток вопросов Калина и, улыбаясь, слушал его рассказы.
На следующий день и через день, когда чувства уже остыли и гнев прошел, Кайла пыталась заговорить с Калином, но он был непреклонен и игнорировал сестру, как себе и обещал.
— Ты ведешь себя глупо! — прокомментировала Кайла, осторожно переставив свою мягкую игрушку в виде медвежонка с кровати на стул.
— Не глупее, чем ты, — отозвался Калин и уселся на свою кровать.
— Я не виновата, что меня преследуют эти кошмары! — недовольно надулась Кайла.
— Замолчи! — отвернулся Калин. — Я тебя не желаю слушать!
Кайла робко вздохнула.
— Ну и ладно, — всхлипнув, обиженно протянула она и, плюхнувшись в кровать, закрылась одеялом.
Калин рассерженно соскочил на ноги, скинул с кровати покрывало и, упав на кровать, уткнулся в подушку, тяжело вздохнув в стену, к которой отвернулся, отгораживаясь от сестры.
Через несколько дней Калин и Кайла узнали, что отец уезжает в поход. Его не будет дома несколько дней. Услышав слова матери, чтобы они вышли попрощаться с отцом, лицо Кайлы испуганно вытянулось. Она не сдвинулась с места и сильнее прижала к себе своего медвежонка.
— Ты не обнимешь папу? — спросил Калин, шагая к двери.
— Калин! — робко окрикнула его Кайла. — Он не вернется.
— Опять ты за свое?! — рассердился Калин. — Только попробуй папе это сказать!
Кайла прикусила губу, но с кровати поднялась и, опустив плечи, вышла с Калином в гостиную.
Папа улыбнулся и присел на колени, чтобы обнять их. Калин прижался к плечу отца и долго не отпускал, будто невидимые нити связали их и не хотели отпускать.
— Ты обещал научить меня фехтованию, — с грустью произнес Калин.
— Мы займемся этим, как только я вернусь, — ответил отец.
— Долго тебя ждать?
— Всего несколько дней, — заверил папа и поцеловал Калина.
Он посмотрел на Кайлу и раскрыл объятия для нее. Кайла, не расставшись со своим медведем, неуверенно посмотрела на отца.
— Иди, попрощайся с папой, — ласково сказала мама.
— Нет, — тихо произнесла Кайла.
— Доченька, я уезжаю, обними меня, — сказал отец, не расслышав слова девочки.
— Нет! — громче повторила Кайла.
— Кайла? — опешил отец.
— Я не стану с тобой прощаться! — крикнула она с обиженным взглядом.
— Кайла, что ты говоришь? — удивленно уставилась на нее мать.
— Ты не вернешься! Не стану! — с усилием крикнула Кайла, отходя назад.
— Кайла… — Отец обескуражено наблюдал за Кайлой, что озарялась на него с ненавистью и обидой. В последнее время он часто слышал от дочери слова, что задевали сердце и горько ранили душу. Будто монстр вселился в тельце Кайлы и управлял ее сознанием. Кайла ненавидела отца и не скрывала своей неприязни.
Она в последний раз прыснула отцу, что не желает его знать и что не станет с ним прощаться и убежала в свою комнату.
Папа побледнел. Его глаза едва заблестели. Мама в ужасе замерла. А Калин переводил взгляд с одного родителя на другого и не понимал, как поступить ему.
Наконец, отец поднялся на ноги и выпрямился во весь рост, тяжело вздохнув. Время ехать. Он посмотрел на дверь в комнату Калина