В свете круглого окна–розетки Блейк выглядел еще решительнее и торжественнее обычного. Взгляд из–под густых бровей был твердый, но она не смогла ничего в нем прочесть. Она молилась, чтобы он не жалел, что согласился на этот брак. Ведь это на всю жизнь.
Но люди постоянно женятся и по меньшим причинам, чем у них. Она старалась улыбаться, пока викарий провозглашал, что главная цель супружества — рождение детей и спасение от греха. К греху она была готова куда больше, чем к детям. Та часть, где говорилось о взаимном общении, помощи и утешении, которые они должны давать друг другу, тоже была несколько сомнительной. То, что она поранила Блейку ногу или прячет своего умственно отсталого брата, помощью и утешением не назовешь. А взаимное общение может стать злым и холодным, как только ее жених узнает, что у нее нет готовых наличных средств.
Ей необходимо сосредоточиться на словах священника.
На надлежащей фразе она постучала Ричарда по плечу, напомнив сказать «да» и сесть. Ричард казался немножко растерянным от происходящего, но хорошо исполнял свой долг. Если не увидит каких–нибудь голубей, то будет паинькой.
Теперь, когда Ричард отдал ее, Блейк взял руку Джослин и крепко держал, словно не собирался отпускать. Она вздохнула немного свободнее. Они оба взрослые, понимающие люди. В конце концов, она клянется перед Богом и Церковью, поэтому просто обязана сделать так, чтобы их брак был успешным.
Жаль только, что у нее не было времени спросить Блейка, что они будут делать после свадебного завтрака. Их поцелуи были чудесными, но это ведь брак по расчету. Он, конечно же, рассчитывает только на поцелуи. Ей следовало бы дать это ясно понять, но было неловко обсуждать это.
Блейк резко вывел Джослин из задумчивости, надев старинное и очень красивое золотое колечко с россыпью бриллиантов на палец, Джослин затаила дыхание, когда кольцо скользнуло через костяшку, и полностью осознала реальность этой минуты. Она нервно вскинула глаза и уловила горячий блеск в его взгляде, когда он смотрел на нее. О Боже.
«Тех, кого соединил Господь, да не разлучат люди» — вот последние слова, которые она слышала. Викарий еще что–то читал монотонным голосом, но единственное, на что она была способна, это смотреть на Блейка, который не сводил с нее глаз, и надеяться, что у нее не подкосятся ноги.
Обряд не дозволял поцелуев, но тепло взгляда Блейка и руки, держащей ее руку, оказывали такое же действие. Она смутно помнила, как они потом возвращались в дом леди Белден. Мужчины переговаривались между собой и сновали взад–вперед, распределяя, кто отправится в экипажах, кто пойдет пешком, а кто поедет верхом.
Они с Блейком оказались в закрытой карете леди Белден, чтобы волосы Джослин не растрепались на ветру. Она так нервничала, что не знала, что ему сказать, пока он сидел напротив нее. Она не знала, почему он сидит напротив, вместо того чтобы сидеть с ней рядом, но не могла оторвать от него глаз. Ее муж был невозможно… суровым и мужественным.
Через несколько часов она отправится туда, куда он пожелает, и будет делать то, что он пожелает, а ведь она его почти не знает.
Блейк не осмелился сесть рядом с земной богиней, на которой только что женился. До этой минуты он убеждал себя, что она несколько безрассудна, но вполне твердо стоит на ногах. Сегодня же она казалась такой хрупкой и воздушной, словно пух одуванчика, который унесет первым же дуновением ветра, и такой красивой, что у него заныло сердце. Как он осмелится прикоснуться к ней своими грубыми руками? Как сможет быть для нее надежной защитой?
Он не сентиментальный человек, напомнил себе Блейк, расправляя плечи в тесной визитке и стараясь не задумываться над тем, почему его невеста так нервно покусывает нижнюю губку. Пока карета с грохотом катила вперед, он попытался вспомнить какие–нибудь цитаты из Шекспира о браке, чтобы развлечь ее, но Шекспир был романтиком.
Или беспутным бродягой, в зависимости оттого, как на это посмотреть. Он больше писал о любви и романтике, чем о браке.
Он чувствовал себя круглым дураком оттого, что не может вести беседу с собственной женой. Им легко было разговаривать, когда они обсуждали дела или просто спорили. Быть может, ему стоит с ней поспорить.
Но не раньше, чем он переспит с ней. Между, ними лежит масса преград. Он желает ее, но мысль о том, чтобы уйти на войну, оставив беременную жену, терзала его совесть. Особенно когда она выглядела такой хрупкой, что он боялся своим прикосновением причинить ей вред. Казалось чертовски жестоким жениться и бросить жену. Он никогда раньше не беспокоился о других и явно не умел это делать. Но сейчас, когда у него есть жена, разрази его гром, если он не должен думать о подобных вещах.
Карета остановилась перед особняком леди Белден, и Джослин первая нарушила молчание. Она наклонилась вперед и положила ладонь ему на руку.
— Вы пригласили Огилви на наш свадебный завтрак?
Он выглянул в окно и увидел герцогского племянника и какого–то незнакомца, разговаривавших на углу улицы. Он не встречал этого болвана после случая в библиотеке, но ведь Блейк жил у Квента, а герцогские племянники не водятся с торговцами. Надо будет что–то предпринять в отношении Огилви и его настойчивого требования вернуть проклятого попугая.
Огилви — задача, с которой он может справиться.
— Разве я мог пригласить на свадьбу того, кого грозился пристрелить? Я не позволю этому поганцу испортить вам праздник.
Прежде чем лакей успел опустить подножку, Блейк распахнул дверцу и решительно зашагал к тем двоим. Берни испугался выражения его лица и, кивнув на прощание незнакомцу, скрылся за углом, размахивая тростью с таким видом, словно просто проходил мимо.
Оставшийся без жертвы Блейк изрыгнул сочное словцо и, повернувшись, увидел, что его жена высунула голову из кареты. Он предложил ей руку, и Джослин улыбнулась ему так лучезарно, словно он был сэром Ланселотом.
— Обожаю, когда вы хмуритесь, сэр, — весело заявила она, сжав его руку, и, приподняв подол своего воздушного платья, поплыла с ним рядом по дорожке. — Не могли бы вы научить меня так хмуриться?
Напряжение вытекло из него, и от этой ее нелепой просьбы он снова стал сам собой.
— Чтобы вы тренировали хмурый взгляд на мне? Нет, благодарю покорно. Вы мастерица улыбаться своим врагам до тех пор, пока они не сдадутся.
Она рассмеялась.
— Значит, мы составляем отличную пару, не так ли? Темнота и свет, угрюмость и улыбчивость, ученость и простота.
— Вода и масло, — согласился он, ведя ее мимо выстроившихся в ряд улыбавшихся слуг в столовую, где был накрыт завтрак.
Вдыхая пьянящий запах своей жены, упиваясь ее переливчатым смехом, Блейк умирал от жажды. Он был болен от желания, сходил с ума от того, что эта женщина теперь принадлежит ему целиком и полностью — и навсегда.