В порту на Тима вновь накатил приступ дурноты, да и голова начала кружиться. Проклятая канапса… С тревогой отметил, что на востоке небо начинает светлеть. Надо успеть. Лишь бы не свалиться. Нельзя ему сейчас падать – попадет в лапы страже. Для них он – чужак, страшный и презираемый степняк. Одиночка. Кто ему поверит? А вот разбойникам из борделя поверят охотно – они же свои. За спиной Тима остался горящий бордель и несколько трупов. Страже это очень не понравится…
Оставаться в городе нельзя: здесь не спрятаться, и до отхода «Антросы» ему не дотянуть. Выходов два: или уйти в степь, или уйти в море. Уйти в степь – позор: даже если он найдет лошадь и доберется до накхов не презираемым пешеходом, как он взглянет в глаза деду? Нет, он не может его подвести. Тим уйдет морем. Тим помнил, что на рассвете должен уходить китобойный корабль. Надо попасть на него. Китобои вряд ли направляются к имперским берегам, но ему теперь выбирать не приходится – уж куда-нибудь он с ними попадет, а уже оттуда продолжит свой путь.
Главное сейчас – убраться из Тувиса.
Проходя мимо замершей у причала громадины «Антросы», Тим горестно вздохнул. Будь прокляты все бордели мира – никогда ногой больше туда не ступит. Чудом живой остался, на волосок был от позорной смерти – захлебнулся бы нечистотами, и это бы доложили деду. Вот смеху бы в степи было: «Помните Тимура, который дракона убил железного? Вы не представляете, что с ним случилось! Этот герой напился в борделе и утонул в городском дерьме!» Из-за собственной глупости он едва не подвел свой народ – он же прекрасно знает, насколько важна его миссия. И так дурацки поступить…
Дойдя до китобойного судна, Тимур увидел, что здесь не спят. У единственного узкого трапа стоял матрос с большим фонарем, при виде Тима он посветил ему в лицо, хрипло выкрикнул:
– Куда прешь, бродяга?! Иди своей дорогой!
– Мне нужно увидеть капитана или его помощника. У меня важное дело.
– Я – боцман, выкладывай, что у тебя там. Капитану сейчас не до степных бродяг.
– Мне надо покинуть Тувис на вашем корабле. Высадите меня потом в первом же порту – я вас не обременю и смогу оплатить проезд.
Тим вдруг похолодел и, не обращая внимания на боцмана, принялся лихорадочно копаться в мешке. Проклятье – так и есть! Пояс с зашитыми серебряными монетами исчез. Остался лишь кошелек с медью, а это ничтожная сумма. Трижды проклятый бордель!
– Ты что там, казну императора потерял? – злорадно поинтересовался боцман.
Ответить Тим не успел – за спиной послышался восторженно-пьяный голос:
– А вот и мы! Заждались? О! И наш друг из степей тоже здесь!
Обернувшись, Тим увидел парочку вдребезги пьяных матросов. На ногах они держались лишь потому, что еще не определились, в какую сторону падать. Один из них знаком – тот самый седобородый китобой, встреченный в «Трех якорях».
Боцман при виде пьяной парочки в невероятно грубой форме высказал предположение, что оба матроса всю ночь гнусно удовлетворяли похоть вонючего осьминога, а также друг друга, всю городскую стражу, три якоря на вывеске трактира и сам трактир. Высказав эту смелую догадку, он деловито поинтересовался:
– А где Нурио? Он же уходил с вами! В какой заднице вы, плевки морские, его забыли?
Матросы недоуменно переглянулись. Тот, что был помоложе, резко нагнулся, будто ожидая, что найдет пропавшего Нурио у своих ног. Зря – нельзя так шутить с равновесием. Не удержавшись, упал на бок, поджал под себя ноги, мгновенно захрапел.
– Три якоря ему в задницу! – возмутился боцман. – Токс, быстро тащи эту падаль в кубрик! И, Токс, ты что, знаком с этим молокососом?
– Да мы с этим достойным юношей чуть ли не братья! – с надрывом признался седобородый, подмигнув Тиму.
Далее он попытался поднять товарища, но не удержался, свалился сам, начал тащить тело ползком. Боцман, осыпая его изощренными ругательствами, выкроил для Тима пару мгновений:
– Парень, мне показалось, ты богатством уступаешь императору?
– Вы правы, денег у меня немного, – признал Тим.
– Вот что я тебе скажу. «Клио» отходит сию минуту – иначе прозеваем отлив. А Нурио между тем нет. Нас и так немного, и выходить с некомплектом не хотелось бы. Хочешь идти с нами – пойдешь младшим матросом, на половинной доле. Капитан будет не против. Беру я тебя только потому, что тебя знает Токс. Да и степняки привычные к качке: что на лошади качаться, что на палубе – разница невелика. Пойдешь?
– Я согласен, но мне надо будет сойти в первом же удобном порту. Я вообще-то направляюсь в Империю.
– Про порты ничего не знаю, мы – не торгаши, мы китобои. Где будем завтра, даже капитан вряд ли скажет. Давай помоги Токсу затащить на палубу этот мешок с собачьим дерьмом. Пора убирать трап – «Клио» отчаливает. А это еще что за представление?! В городе пожар! Что-то горит, и горит хорошо. Непохоже, что это «Три якоря»… Но запросто может быть, что это наши дерьмохлебы перед плаванием на всю катушку оттянулись – горит где-то в районе трактира или борделя Шиты… Давай шевелись, надо убираться отсюда, покуда стража не нагрянула.
Тиму ход мыслей боцмана понравился.
Глава 11
Проснувшись, Тим не сразу вспомнил, где он и как сюда попал. В голове какой-то злой кузнец с парой молотобойцев работали на совесть, не покладая рук, – это было очень больно. В теле ломила каждая косточка, а во рту стоял вкус протухших помоев. В детстве Тиму доводилось серьезно болеть, но даже тогда он чувствовал себя на порядок лучше.
Продрав глаза, он увидел над головой деревянный потолок – струганые доски, плотно пригнанные друг к дружке. Потолок качался. Зажмурив глаза, Тим вновь посмотрел вверх, с тревогой убедился, что не ошибся, – потолок и впрямь ходуном ходит. Решившись, приподнялся, огляделся – и тут же вспомнил все.
Странные движения потолка объяснились просто: Тим лежал в подвесной койке и раскачивался в такт с кораблем. Таких же коек в матросском кубрике было примерно три десятка, но только около половины занято. С соседней поднялся седобородый Токс, нагнулся к Тиму:
– Очнулся? Ну ты и стонал, парень, я уж думал – помираешь! Это что же надо было жрать такое противное, чтобы так потом мучиться? Да еще и за свои деньги небось погулял! Тебя как звать-то?
– Тимур.
– Ну а меня – Токс! Тимур, а ты случайно не помнишь, куда Нурио пропал?
– Нет, я не могу этого знать – я даже не был с ним знаком.
– Плохо… Мне кажется, он остался валяться у стены «Трех якорей». Я держал его за плечо, не давал упасть. Потом мне захотелось отлить, и я отлил на эту стену. А потом не помню, чтобы он шел с нами. Думаю, я, развязывая штаны, его отпустил, и он там остался валяться. Ну да ладно – зато тебя взяли на его место, ты теперь его койку занимаешь. Хотя с местом я загнул – Нурио был правым передним на веслах второго вельбота, а ты, думаю, вряд ли вообще в лодку садился… учить тебя еще придется. Так ведь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});