Уже слабеющие пальцы сомкнулись на ложе самострела… Нужно нажать на пусковой крючок…
Тяжелый арбалетный болт вошел в спину троллю, чуть ниже левой лопатки…
Еще утром тронный зал сиял ослепительным убранством. Огромные зеркала разбрасывали солнечных зайчиков, тяжелые ткани складками опускались по стенам, горели свечи в тяжелых кованых люстрах, с высокого балкона, охватывающего зал по периметру, неслись мелодии — там издавна располагались музыканты, — обмахивались веерами придворные дамы. Короткий взгляд на понравившегося кавалера, веер раскрыт на три деления, легкое прикосновение кончиками двух пальцев к опахалу — встреча в среду в два часа, — короткий диалог, понятный лишь двоим, ему и ей…
Так было утром. Так было днем. И даже немного вечером. Сейчас же…
Королевский замок превратился в бойню. Звенели клинки, заклинания серебристыми молниями вспарывали воздух. Солдаты, защищавшие замок, медленно отступали, оставляя на своем пути тела погибших.
Эльтше чудом удавалось удерживать узкую ладонь Найты. Плотная толпа, окружавшая пару, вливалась в двери тронного зала, не давая ни малейшей возможности вырваться из плотного потока…
В какой-то момент, уже в самом тронном зале, речного эльфа толкнули к стене, он уцепился за какой-то клинок, висящий среди украшенных золотом щитов, а тот вдруг свободно отделился от камня, оставшись в руке Эльтше.
Найта дрожала. В карих глазах девушки страх переплетается с усталостью. У дочери купца заплетались ноги, она часто спотыкалась, скользила по лужам. Тяжелый длинный подол платья пропитался кровью и противно лип к ногам…
Эльтше взвесил в руке меч и, чудом увернувшись от мчащегося мимо него орка, оттолкнул Найту к стене, а сам замер перед ней, закрывая собой.
Эльтше никогда не умел фехтовать. Пару лет назад Киринт пытался научить сапожника хотя бы основным стойкам, но потерпел вполне предсказуемую неудачу. Эльф даже не смог толком запомнить, как правильно держать меч, чтобы не уставала рука.
Блистали молнии заклятий. Крики раненых чудовищной мелодией переплетались со звоном мечей…
А потом на Эльтше, замершего у стены и молящегося лишь о том, чтобы все быстрее кончилось, бросился какой-то солдат… Эльф сам толком не понял, как ему удалось отбить выпад тролля, лишь противно заболела-заныла от резкого удара непривычная к фехтованию рука.
А в следующий момент с балкона, окружающего зал, раздался усиленный магией голос — мальчишечий, звонкий, еще не сломавшийся:
— Всем бросить оружие! Те, кто сдастся, будут помилованы!
И в тот же миг наступила гробовая тишина. Замерли все — и мятежники, запрудившие помещение, и кучка солдат.
Эльтше вскинул голову и почувствовал, как сердце сбилось с такта: вдоль всего балкона выстроились готовые выстрелить лучники. И перед каждым разложены на перилах стрелы: прежде чем первая из них найдет цель, лучник успеет сделать еще несколько выстрелов…
А потом вдруг чуть слышно скрипнула дверь, и в зал вошел в сопровождении пяти мужчин в ярко-алых балахонах придворных магов мальчишка-тролль. В его серебристо-черных волосах блестела тонкая полоса короны…
— Дегарис! — тихо ахнула из-за спины Эльтше Найта.
Тролль практически не изменился с тех пор, как сапожник в последний раз видел его, вот только… У приятеля Эльтше, Киринта и Найты по детским играм не было ни глубоких теней под глазами, ни такой усталости на лице…
Принц обвел взглядом зал и еле слышно, даже в той гробовой тишине, что стояла в зале, повторил:
— Сдавайтесь. — Голос не выражал ничего…
Меч ощутимо дрогнул в руке эльфа — он не умел фехтовать, да и в замок попал совершенно случайно, — но как объяснить это замершему напротив тебя солдату, лучникам, стоящим наверху? Страшно, очень страшно осознавать, что где-то среди этих стрел затесалась та самая — предназначенная для твоего сердца. Хочется разжать пальцы, закрыть глаза, забыть все как страшный сон!
Но сзади вжалась в стену перепуганная Найта, а упав на пол, ты уже не сможешь отразить клинок, направленный ей в грудь…
Кто-то в первом ряду, не выдержав напряжения, рванулся с обнаженным мечом к принцу и… осыпался на пол серым пеплом — один из магов пошатнулся, затем, вытирая рукавом балахона обильно струящийся по лбу пот, облокотился о стену.
Дегарис Констарен'эт Дораниел даже не пошевелился.
— Те, кто бросит оружие, будут помилованы.
Грубо сработанный кистень упал на залитый кровью узорчатый паркет…
Рассвет
Солнце, напуганное ночными криками, робко выглянуло из-за горизонта. Утро медленно вступало в свои права.
Основная бойня была окончена. Солдаты уничтожали по городу последние очаги мятежа…
Все кончено. И можно пройти по залитым кровью коридорам. Храня молчание, миновать слуг. Сглотнув комок, застрявший в горле, кивнуть начальнику стражи… Главное — смотреть только вперед.
Принцы не плачут, а короли тем более, а значит… Надо шагать, не оглядываясь. Не смотреть вокруг. Только вперед. До боли сжимая зубы, сохранять спокойное выражение лица…
И лишь войдя в свою комнату и захлопнув дверь, можно упасть ничком на кровать и разреветься, колотя кулаком по ни в чем не повинной подушке… Ведь ты — не только принц, не только король… Но и просто тринадцатилетний мальчишка, разом потерявший всех своих родных.
Дорогу от замка до дома Найты Эльтше попросту не запомнил. Отдельные, яркие клочки воспоминаний, шум, споры. Вот парочка гарпий уверенно потрошит кошель лежащего на залитой кровью мостовой седого бистивилаха. Вот несется, высоко задирая голову и стараясь не запутаться в волочащихся по земле поводьях, вырвавшаяся из чьих-то конюшен кэльпи. Дома зияют пустыми провалами разбитых окон…
А потом вдруг резко и неожиданно выглядывает на улицу глава купеческой гильдии Фредер Ронт, и в следующий миг — крик повисшей у него на шее Найты:
— Папа! Папочка! Ты жив!!!
Купец, явно не ожидавший столь раннего визита и, судя по корсеке[4] в руках, готовившийся отразить нападение, медленно проводит ладонью по волосам Найты, на глазах блестят слезы:
— Доченька… Эльтше, сынок! Спасибо, что довел Найту! Отныне ты всегда желанный гость в этом доме!
«Ну хоть что-то хорошее за сегодняшний день!» — цинично подумал сапожник. У него не оставалось сил даже на то, чтобы обрадоваться…
Утро встретило Каренса на небольшом, змеящемся над Даярой карнизе. Потайной ход вывел его прямо к реке. Сейчас над головой эльфа нависал второй такой же козырек, и можно было не опасаться, что кто-то сверху заметит притаившихся беглецов. Благо сам потайной ход был практически одноразовым и после побега автоматически запечатывался мощным заклинанием, так что погони быть не должно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});